Борис пошел к машине. Я повернулся к Игнатьеву:

– Разгружайте джип. Там все согласно заявке. Чувствую, скоро пригодится.

Игнатьев махнул своим рукой, крикнул, чтобы шестеро человек шли разгружать, остальные вели наблюдение.

– Черт его знает, как быть?! – рассуждал помощник командира. – Сидеть здесь или поискать наших?

Он вопросительно глянул на меня, явно спрашивая совета. Сам принять какое-то решение не отваживался. Да еще близость противника давила на нервы.

– Куда вы полезете? Их давно уже перебили. Трупы, если с собой не уволокли, наверняка заминированы. А на месте боя может быть засада. Хочешь еще одну группу положить?

– Тогда как быть?

В этот момент меня окликнул Борис.

– Ну?

– Глухо! – скрестил тот руки перед собой. – Обе частоты.

– Вот так. Противник давит рабочие частоты. Основную и запасную. Это не случайная стычка.

– А что?

– Наступление. И кажется, вы как раз на самом острие. Или возле него.

– И как же быть? – повторил вопрос Игнатьев.

Я покосился на бойцов, что перетаскивали груз из машины к дому. Понизив голос, сказал:

– Хочешь совет? Линяйте отсюда, пока не поздно. Отойдите к озеру, а еще лучше – к соседнему гарнизону. Больше проку будет. Иначе вас тут сомнут моментально.

– Не. – Игнатьев энергично покачал головой. – Не могу. Есть приказ – удерживать поселок любой ценой. До прихода подкрепления.

– Да не будет никакого подкрепления! – невольно повысил я голос, но тут же опомнился. – Не будет никого! Если и пошлют маневренную группу, ее перехватят на полпути. А придет, то с опозданием. Когда ваши трупы остывать начнут.

Игнатьев упрямо наклонил голову, отчего его лицо стало еще больше похоже на лошадиное. Посмотрел на меня.

– Нельзя уходить. Я присягу давал. И мои люди тоже. Сомнет нас противник или не сомнет, то не знаю. А знаю, что отступать приказа нет.

«Вот упертый баран! – со злостью и невольным одобрением подумал я. – Ведь положит весь отряд без особого проку. И если задержит врага, то не более чем на полчаса. Я бы на месте частей каганата времени на Латигец не тратил. Обработал артиллерией и оставил заслон, чтобы он перекрыл все пути отступления. Гарнизон долго не протянет. Оборудованных позиций в общем-то нет, траншеи не вырыты, огневая точка для пулемета всего одна, сектора наверняка не определены и не пристреляны. Более чем уверен, что тренировки на месте не проводили, боевое слаживание тоже упустили из виду. Бойцы своего маневра на случай нападения толком не знают. В результате выйдет бойня. Когда люди мечутся под огнем, палят вслепую во все стороны и ловят телами осколки и пули».

Конечно, трудно обвинять новичков во всем, они только два или три дня как приехали на место. И командир их не больно грамотный. Но никому от этого не легче.

– Слушай… а как тебя по имени?

– Вадим… Дмитриевич.

– Ага. А я – Артур. Можно без отчества. Слушай, Вадим. Раз уж ты такой упертый, надо держать оборону. Не скажу, что сам профессионал, но… вот мое мнение…

Я сделал паузу, давая ему возможность обдумать предложение и принять или отвергнуть совет. Навязывать свое мнение не хотел, не та обстановка и не те условия. Да и Игнатьев не мой подчиненный.

Но Вадим думать не стал, сразу кивнул и сказал:

– Говори, конечно.

– Так вот. – Я еще раз внимательно посмотрел по сторонам, прикинул расклад и стал излагать. – Попрут наверняка со стороны посадок. Оттуда можно подойти почти вплотную к окраине поселка. Значит, надо перекрывать это направление. У тебя сколько людей?

– Со мной четырнадцать.

– А пулеметов сколько?

– Два. «Скиф» и РПДС.

– Тогда ставь «скиф» у того кустарника. Видишь, у крайнего огорода?.. Он будет держать весь фланг, лужок и сад. Запасную позицию определи возле дома. Там есть, где укрыться. Второй пулемет поставь на склоне ближнего кургана. Его сектор – край посадки, пруд. На вершине кургана посади наблюдателя с оптикой. Если противник попробует сделать обход – наверняка пойдет там. Самый удобный и короткий путь. Тогда пулемет закроет то направление. К каждому пулеметчику приставь помощника. Он и прикроет, и патроны поднесет. Еще две пары посади в крайних домах, что ближе к лугу. Только предупреди – к окнам не подходить, стрелять из глубины комнат. После трех-четырех очередей менять позицию. Одного оставь наблюдателем на другом конец поселка. Его задача – смотреть за тылом. Десять человек уже задействованы. Санитар у тебя есть?

– Есть. Молодой парень, учился на фельдшера… правда, недолго.

– Вот. Выбери с ним место, куда он будет стаскивать раненых. Лучше в центре поселка, в каком-нибудь строении. Чтобы было защищено со всех сторон. Еще одного определи в разносчики боеприпасов. А сам со связным займи… Словом, подыщи место, откуда ты сможешь наблюдать за всей обороной. Только вперед не лезь. Твоя задача – командовать, а не из карабина стрелять. Если уж прижмет, тогда да. По поселку лишний раз не бегай, посылай связного. Выбери самого резвого и бесстрашного. То есть помоложе…

Игнатьев старательно запоминал мои «рекомендации», кое-что уточнял сразу. С его лица постепенно сползала маска растерянности и уныния.

– Пулеметчики не должны постоянно сидеть на месте. Иначе их снесут очень быстро. Бойцам надо подготовить хоть какие-то укрытия от артогня. И замаскировать позиции. Всем, кроме пулеметчиков, стрелять только одиночными, бегло…

Я осекся, глянул на Игнатьева, на его людей и махнул рукой.

– Хотя бы короткими очередями. Гранаты есть?

– Есть. Даже один подствольный гранатомет. У меня.

– Отдай его лучшему стрелку. Пусть работает только по групповым целям, по пулеметам, командирам…

Опять осекся. Вряд ли этот «лучший боец» сможет определить, кто есть кто.

– Позиции менять быстрыми перебежками. Перебегать на три счета. Знаешь, что это такое?

– Д-да…

Я вздохнул. Все эти советы – дельные, нужные, важные – удержатся в голове бойцов до первого выстрела. А потом будет то, что и всегда, – круглые глаза, прерывистое дыхание, душа в пятках. Когда в ушах грохот, мельтешение смутных фигурок впереди – не до наставлений. Кто-то упадет лицом в землю, забыв о своем оружии, кто-то станет палить в небеса, а кто-то рванет прочь, сам не зная куда.

Говорить о том, что главной задачей командира может стать ловля и возвращение тех, у кого сдадут нервы, я не стал. Незачем заранее настраивать его на минорный лад.

– Все ясно? – спросил я, закончив довольно длинную речь.

– Все, – кивнул Игнатьев.

– Будут жать – отходите к озеру. Только заслон оставьте.

– Некуда отходить, – отрезал тот. – Надо держатся до последнего.

Этот лозунг, хорошо знакомый по прежним временам в моем мире, здесь звучал неуместно. Потеря одного поселка ничего не значит. А вот потеря людей – значит много. Но возражать Игнатьеву нет смысла.

– Ладно. Поспешите. Надо организовать оборону, расставить людей. Да, еще раз – не забывайте приглядывать за тылом. Как бы не обошли…

Игнатьев постоял на месте, запоминая все рекомендации, потом махнул рукой и сказал: