Они почти догнали раннего прохожего, и сей­час Хэ Лун-цин разглядывал его. Это был чело­век средних лет. На нем были черные штаны, за спиной свешивалась ветхая шляпа из соломы. На плече он нес коромысло с двумя сплетенными из бамбука корзинами. В корзинах, видимо, лежало что-то тяжелое, и от них шел сильный запах рыбы.

— Куда направляешься, земляк? — спросил И Чжи-цай, когда их отделяло всего несколько шагов. Человек словно не слышал вопроса. Но вот его коромысло вздрогнуло, и он остановился. Повернув голову и увидев двух военных, он ско­роговоркой проговорил:

— Домой я иду, в Маньлэй... Тяжело вам при­ходится, товарищи командиры. Только утро на­ступило, а вы уже патрулируете. Не боитесь сы­рости? Ведь малярию схватите.— Он снова за­шагал.

— Нам тумана да росы нечего бояться. Мы счастливую жизнь народа от всяких проходим­цев охраняем. Бояться нам надо только того, что не удастся переловить всех этих мерзавцев! — сказал Хэ Лун- цин; он шел позади незнакомца, стараясь заглянуть в его лицо.

— Как же, как же. Все здешнее население обя­зано вам своим счастьем. Ну уж эти паразиты не осмелятся больше нарушать границу и безо­бразничать здесь. Жить нам будет совсем спо­койно.— В голосе путника послышалась искрен­няя радость.

— Не осмелятся нарушать границу?

— Уже давно не слышно, чтобы они беспо­коили народ. Еще бы! Наши командиры такие храбрецы! — Незнакомец засмеялся.

— Земляк, а ты, видно, тоже малярии не боишься, коли так рано поднялся? — спросил И Чжи- цай.

— Я... я... А чего мне бояться, ведь ваша ар­мия нам лекарство дает.

— Ты откуда идешь-то? Дома что-нибудь слу­чилось? Вон как торопишься.

— Нет... дома ничего. Товарищи командиры, вы опрашиваете, откуда я иду,— переспросил он, словно не расслышав вопроса.— Да вот вчера ходил к сестре в Маньначжай. У них открыли плотину и выловили больше двухсот цзиней рыбы. А мать у меня готова каждый день рыбу есть, да только ее нигде не купишь. Ну и заик­нулся я, а сестра мне целых пятьдесят цзиней навалила. Вот она в корзинах.

В душу Хэ Лун-цина закралось подозрение. «Маньначжай самая близкая к границе деревня и находится отсюда в семи ли. Если у него нет срочных дел, почему он в такую рань очутился здесь? Кроме того, деревня Маньлэй располо­жена неподалеку от реки Наньдинхэ, которая всегда славилась своей рыбой, особенно в такие дождливые дни, как сейчас. Старики из народ­ности тай привозят сюда рыбу для продажи. И вот еще с этой плотиной... Я прожил на границе года три, объездил все деревни — Маньначжай, Пава, Баньга... и никогда не видел, чтобы жители для ловли рыбы открывали плотины...»

И Чжи-цай приблизился к командиру отделе­ния и легонько толкнул его прикладом, как бы предупреждая его. Хэ Лун-цин промолчал и едва заметно кивнул головой.

Туман стал постепенно рассеиваться. Они шли по широкой ровной дороге, вымощенной камен­ными плитами. Хэ Лун-цин, шагая рядом с не­знакомцем, не переставая разговаривал с ним.

— Мне хорошо знакома деревня Маньлэй. А скажи-ка, твой дом далеко от дома Хань Вэй-тяня? Как у него ребенок, уже поправился?

— Хань Вэй-тянь? — протянул незнакомец.— Я его не знаю, кто это такой?

— Ведь он же ваш староста.

— А, это ты о старосте Хане! Я только не­сколько дней как вернулся из Дэдана. Я там был на заработках. Я и не знал, что нашего старосту зовут Хань Вэй-тянем,— громко ответил он, де­лая вид, что догадался.

— А Фын Кань-цин сейчас дома? — спросил командир отделения, назвав первую пришедшую в голову фамилию.

— А... Он дома, дома... Закурим. Мы за разговором и покурить забыли.— Он вытащил сига­реты, стараясь перевести разговор на другую тему.— Это я в Дэдане купил, табак что надо.

Хэ Лун-цин вежливо отказался. Вдруг он за­метил на сигаретах английские буквы. «Ино­странные сигареты? Странно. Как они могли по­пасть в Дэдан?»

Он решил уже снова спросить о Фын Кань-цине, но в это время они подошли к развилке до­рог. Налево шла широкая дорога прямо в Мань­лэй, но незнакомец с корзинками направился по тропинке направо.

— Прощайте, товарищи военные. Мне еще надо зайти к тестю в другую деревню. Вот отнесу ему несколько рыбин.

И Чжи-цай опешил, не зная, остановить не­знакомца или отпустить его.

— Подожди, земляк,—засмеялся Хэ Лун-цин, подходя к незнакомцу.— Мы проверим твои кор­ зинки.

— Да там одна рыба и вонища еще такая! — сказал тот и пошел дальше.

— Остановись! Вот проверим, тогда отправ­ляйся,— уже строже сказал Хэ Лун-цин.

Тот остановился, сбросил корзины на дорогу и, сердитый, встал поодаль.

— Вы что, мне не верите? Ну ладно. Хотите обыскивать — обыскивайте. Настоящее золото огня не боится.

И Чжи-цай с винтовкой наперевес встал шагах в пяти на тропинке. Хэ Лун-цин открыл одну корзину и пошарил рукой в груде рыбы.

— Кроме рыбы, больше ничего нет?

— Только рыба. Не веришь, посмотри сам.

В первой корзинке не оказалось ничего подо­зрительного. Незнакомец нагнулся, чтобы под­нять коромысло.

— Я вас не обманываю. Я на границе не пер­вый год живу, порядки знаю. Вторую тоже бу­дете проверять или мне можно идти?

— Не торопись, конечно, проверим! — И Чжи-цай многозначительно посмотрел на незнакомца, и тот опустил коромысло на землю.

Открыв вторую корзину, Хэ Лун-цин стал вни­мательно перебирать рыбу. И вдруг в этой груде рыбы он заметил что-то белое. Он наклонил кор­зину и на дне увидел продолговатый предмет, оказавшийся жестяной коробкой, закрытой со всех сторон наподобие консервной банки. Ко­робка оказалась тяжелой.

— Что внутри? — спросил Хэ Лун-цин.

— Тоже рыба.

— А почему она в жестяной коробке?

— Это самая лучшая рыба. Ее очень любит моя мать. Я боялся, что она может испортиться, и положил ее в коробку,— невозмутимо ответил человек.

Хэ Лун-цин внимательно посмотрел на него и заметил, как дрогнули мускулы на его лице.

— И Чжи-цай, дай мне нож.

— Нельзя ее вскрывать,— всполошился незна­комец.— Эту рыбу на всей границе не найдешь. Если в коробку проникнет воздух, рыба испор­тится. Вы за это ответите. Там правда рыба, слово даю. Рубите мне голову, коли там еще что-нибудь.

Молодой и не имеющий еще достаточного опы­та, И Чжи-цай растерялся. «А если в коробке и правда только рыба? Ведь мы тогда нарушим правила»,— подумал он, и, передавая нож, во­просительно поглядел на товарища. Хэ Лун-цин, сделав вид, что не заметил его взгляда, взял нож и, внимательно поглядывая на незнакомца, по­ложил коробку на землю.

— Ведь вы бойцы Освободительной армии, люди дисциплинированные, не то что гоминьдановцы, которые угнетают народ,— сказал он и, успокоившись, нагнулся, чтобы поправить кор­зину.

Но Хэ Лун-цин и не думал возвращать короб­ку. Он присел на камень, поднял коробку и серь­езно сказал:

— Вот мы и проверяем, потому что мы бойцы Освободительной армии и несем перед народом ответственность. Понял? — Он крякнул и открыл коробку. Там голова к голове лежали две тол­стые рыбины