выбрать иной путь. У таких дело обычно кончается тем, что они никуда не приходят. Настоящий путник заранее все тщательно обдумает, но изберет один путь и по нему будет идти. И он обязательно куда-то придет».
Для примера Нансен рассказал о том, как он сам вставал перед выбором, когда собирался в Гренландию, а затем — в экспедицию на «Фраме» и должен был быть уверен в правильности теорий и выполнимости плана. Ибо обратного пути не было.
«Вы, наверное, думаете, что тяжко жить среди снегов и питаться одной медвежатиной, а я уверяю вас, что это было счастливое время, потому что впереди была весна и возвращение.
Вы, вероятно, знаете, что, излагая эти планы, да и во многих других случаях жизни, я имел несчастье вызвать сопротивление большинства мировых авторитетов, они объявили мои замыслы невыполнимыми. Но я, по счастью, значительную часть своей жизни прожил, полагаясь только на самого себя, и привык вырабатывать собственное мнение, не оглядываясь на других.
Одиночество совершенно очевидно имеет большие преимущества, так как одинокий человек более независим в своих поступках и меньше опасность, что кто-то увлечет тебя в сторону от твоей дороги. Ибсен сказал, что самый сильный человек — тот, кто самый одинокий. Однако это не значит, что каждый одинокий человек — силен и что каждый план, который знающие люди объявили невыполнимым, нужно проверить на практике. Берегитесь упрямства и безрассудства! Для сильного человека сопротивление и возражения — очень опасная вещь. Только умный человек прислушивается в горячке спора к мнению противника и позволит себя переубедить. Кажется, Монтень[233] как-то предположил, не фанатизм ли, порожденный стойкостью перед лицом насилия и опасности, заставляет порой человека вплоть до костра защищать точку зрения, ради которой он в свободном кругу друзей не стал бы держать над огнем даже мизинец.
Запомните, каждый из вас найдет свое приключение. Но постарайтесь не терять зря времени. Не упустите возможности, и не дайте вовлечь себя в ту суматоху, которая называется современной жизнью. Первейшее и важнейшее дело в жизни — найти самого себя, а для этого человеку нужно одиночество и размышления, хотя бы изредка.
Дорогие друзья, позвольте дать вам предостережение и совет, основанный на долгом и печальном опыте. Не позволяйте мелочам, которые теперь считаются жизненно важными, задержать ваш полет. Помните — чем длиннее и роскошнее хвост, тем короче крылья.
Молодость, молодость! Какое это дивное слово! Перед вами царство неизведанного, скрытое предрассветным туманом. Свободные, как птицы небесные, можете вы парить по ту сторону заката и летать по вселенной. Как прекрасно видеть, что день уже брезжит, и знать, что впереди тебе предстоит долгое путешествие по новым странам.
Вы смеетесь над риском и улыбаетесь опасности, вашим кораблем правит могучая вера молодости. Буря вам не страшна. И вот, далеко впереди, за волнами и туманами, встает «иной берег!»
Все мы ищем в жизни «иных берегов», чего еще мы можем требовать? Наше дело найти к ним дорогу. Дорогу долгую, трудную, быть может, но она зовет нас, и мы не можем не идти. Глубоко в нашей природе, в каждом из нас коренится дух дерзания. Зов пустынь трепещет во всех наших поступках и возвышает, облагораживает нашу жизнь».
Речь произвела потрясающее впечатление, рассказывает Хелланд-Хансен. Молодые глаза, смотревшие снизу на кафедру, блестели, и вот разразилась буря оваций. Ректор Ирвин сказал, что подобного не было за всю историю университета. Когда буря улеглась, один из студентов вышел на сцену, чтобы поблагодарить оратора. Он сказал, что не может сейчас говорить о речи Нансена. Студентам нужно время, чтобы обдумать услышанное, и зная, что Лорд-Ректор имеет влияние на ректора университета, он просил Нансена ходатайствовать перед ректором от имени студентов, чтобы им дали для этого свободный день. Нансен так и сделал и получил согласие. Ликованию студентов не было конца. Затем началось избрание почетных докторов. Кроме предложенных Нансеном, в их числе были еще австралийский профессор и лорд Роберт Сесил, которых утвердили «заочно».
И вот все избранные облачились в мантии. Вечером был обед в честь гостей, и в последующие дни продолжались торжества. В последний день студенты давали обед в честь ректора.
«Трудно становится варьировать ответные речи,— сказал отец Хелланду-Хансену, когда они под вечер прогуливались по улице.— Что бы мне придумать на сегодняшний вечер?..»
Хелланд напомнил отцу, как однажды, когда они вдвоем работали в Халлингдале, его попросили выступить перед молодежью. Тогда отец тоже никак не мог ничего придумать, и пришлось выступать без подготовки. Тогда отец рассказал о своих экспедициях, его слушали с таким захватывающим интересом, какого Хелланд никогда еще не встречал. «Пожалуй, это хорошая мысль»,— сказал отец. И начал очередную свою-речь так: «Давно известно, что люди, подружившись и чувствуя взаимную симпатию, любят рассказывать друг другу про свою жизнь». И вот он рассказал о жизни на «Фраме», об охоте на медведей, о полярной ночи, а студенты слушали затаив дыхание. Отто Свердруп сидел напротив и кивал головой. И вдруг Нансен принялся рассказывать о том, как началось самое страшное торошение и всем пришлось покидать корабль. Продукты и палатки были уложены на сани, команда и собаки спустились на лед. Не хватало только Свердрупа. Нансен вернулся на корабль, искал, звал. Наконец он нашел Свердрупа — раздевшись донага, тот спокойно мылся.
За столом среди студентов сидел Свердруп — почетный доктор, естественно, что все были в восторге от старого полярного шкипера. Но он и здесь сумел сохранить невозмутимый вид.
Год спустя Нансен снова получил доказательство любви молодежи, на сей раз от младшего поколения. Однажды в мае в Ослофьорд вошел небольшой пароход. На нем были мальчики лет двенадцати — четырнадцати и директор их школы. Они вытащили на берег огромный сундук и погрузили его на машину. Мальчики уселись в кузов, директор в кабину, и машина поехала в Пульхёгду.
Содержимое сундука осторожно вынули и расставили на шкуре белого медведя, которая лежала в холле. Затем позвали из башни Нансена. Перед ним стояла стеклянная витрина с объемной картой Ледовитого океана со всеми его берегами, островами и обозначенным на ней маршрутом «Фрама». По краям стояли макеты «Фрама», каяков, саней, собак и белых медведей и моржей. На замке было выгравировано на английском языке: «Макет, иллюстрирующий экспедицию Нансена на Крайний Север 1893—1896 годов. Сделан учащимися Бембриджской школы и подарен ему в знак уважения. Бембридж, остров Уайт, Англия. Апрель 1928».
Школьники с острова Уайт все сделали своими руками — так, как они представляли себе Ледовитый океан и экспедицию. Директор Дж. Говард Уайтхауз рассказал Нансену, сколько радости принесла мальчикам работа над макетом, и об их восхищении человеком, который задумал и выполнил такую экспедицию.
Рассказывая мальчикам о своей экспедиции, Нансен останавливался на каждой детали макета, с которой были связаны те или иные события, и в глазах мальчиков он словно ожил. Дойдя до хижины на Земле Франца-Иосифа, он сам увлекся. Вот этот снег, которым мальчики прикрыли скалы, всю зиму дурачил Юхансена. Лишь с приходом весны, когда пора было отправиться в путь, среди белизны показались кое-где темные пятна, и тогда только они поняли, что это не облака, а горы. Мальчики кивали, ведь они читали ««Фрам» в Полярном море» и сами обратили на это внимание.
На следующий день Нансен написал мальчикам письмо, которое и по сей день хранится в Бембриджской школе. Директор Уайтхауз считает, что это письмо написано для всех мальчиков, и каждый
