Ла-Шонда взглянула на скудные пожитки: негусто, а халат до того затаскан, будто с нищенки. Знала бы она, что трусы и вовсе попали в больницу по чистой случайности. Элнер в то утро сомневалась, стоит ли их надевать, но все-таки решила надеть – на дерево лезть как-никак.

Ла-Шонда достала из подсобки большой белый пакет с надписью «Личные вещи» и, когда сворачивала халат, нащупала в кармане что-то мягкое. Сунула руку и достала сверток из полотняной белой салфетки с вышитыми золотыми буквами: «Д. С.». Внутри оказался порядочный кусок пирога. «Наверное, положила в карман перед уходом», – подумала Ла-Шонда. Она ткнула пирог пальцем – мягкий, влажный, как только что из печи. Хм, даже не успел зачерстветь. Ла-Шонда топталась на месте, гадая, что с ним делать. Миссис Шимфизл его есть не позволят – мисс Ревест, больничный диетолог, решительно против всего мучного и сладкого, – а выбросить жалко, пирог-то уж больно хорош с виду. И Ла-Шонда, достав из тумбочки пакет, сунула в него пирог, – это ведь не кража, все продукты положено выбрасывать. Вот обрадуется мама! Она, бедняжка, стала совсем плоха, почти не встает с постели. Ла-Шонда забрала ее к себе в Канзас-Сити из родного Арканзаса. Она знала, что старушке будет неуютно в тесной городской квартирке, но иначе никак. Ла-Шонда аккуратно свернула одежду, пропахшую сдобой. Мелькнула мысль съесть пирог самой, но Ла- Шонда пересилила себя. Сложив вещи в белый пакет, Ла-Шонда отнесла их на первый этаж и отдала племяннице миссис Шимфизл.

Вечером, когда Ла-Шонда вернулась домой, мать спала в гостиной, в одной ночной рубашке, без одеяла. «За что ей такая судьба, – глядя на нее, думала Ла-Шонда, – на старости лет мучиться артритом, без страховки и без гроша за душой?» Хорошо хоть, в больнице Ла-Шонде позволили включить мать в свой полис, иначе не на что было бы покупать лекарства. Бедная мама – всю жизнь проработала в прислугах, вырастила пятерых детей, по вечерам стирала и гладила на дому и никогда не видела больше семидесяти долларов в неделю! Единственное ее утешение – церковь, но в последнее время она совсем ослабла и больше туда не ходит, а у Ла-Шонды сейчас главная забота – накормить ее, поддержать силы. Всех детей мать с малых лет водила в церковь, но судьба разбросала их по стране, они живут своей жизнью, и в церковь ходит лишь одна из сестер. Сама Ла-Шонда больше туда ни ногой. Мать твердит, что Бог милостив, да что-то не видно. Если этот, извините, Бог заставляет страдать хоть одного из своих, простите, детей – знать она не желает такого Бога!

Опустив сумки на пол, Ла-Шонда пошла на кухню, достала из шкафа тарелку, выудила из посудомоечной машины чистую вилку и вернулась в гостиную.

– Мама… – Ла-Шонда тронула мать за плечо. – Просыпайся, родная. Я тебе принесла гостинец.

Старушка открыла глаза:

– Детка! Давно пришла?

– Только что. Сильно болит?

– Не очень.

– Глянь-ка, что у меня есть.

Старушка, увидев пирог, обрадовалась:

– Ой, какая вкуснятина! И пахнет чудесно!

В четыре утра, как всегда, прозвонил будильник, Ла-Шонда через силу вылезла из постели и засобиралась на работу. Оделась, пошла на кухню – и не поверила глазам! На кухне горел свет, а мама возилась у плиты.

– Мамочка! – удивилась Ла-Шонда. – Что ты вскочила в такую рань?

– Я чувствую себя замечательно, вот и решила встать и приготовить тебе яичницу.

– Лекарство выпила?

– Нет еще. Что за сон я видела! Будто меня растирают сотни крохотных золотых ручек, и так мне стало хорошо! А проснулась – все тело покалывает. Не иначе как твой пирог меня взбодрил, детка. Я так давно хвораю, что успела забыть, что такое домашний пирог. А теперь ко мне вернулся вкус. Я уж подумываю испечь кукурузного хлеба, как в старые добрые времена. Что скажешь?

– Кукурузного хлеба?

– Да. А ты раздобудь-ка листовой капусты, или зелени репы, или лимской фасоли. Вот было бы кстати!

07:20

Через три дня Ла-Шонда по пути на работу диву давалась, до чего быстро маме полегчало. Накануне она и впрямь напекла кукурузного хлеба! Надо бы разыскать обладательницу халата и поблагодарить за чудесный пирог, что поднял маму на ноги. Хорошо бы и рецепт выпросить.

Около половины восьмого утра Ла-Шонда постучалась к Элнер в палату – старушка уже проснулась и сидела в постели.

– Миссис Шимфизл? К вам можно?

– Да-да, заходите, – отозвалась Элнер.

– Как себя чувствуете?

– Хорошо, спасибо, – сказала Элнер, присматриваясь, не прячет ли гостья за спиной шприц.

– Миссис Шимфизл, вы меня не знаете, но это я паковала ваши личные вещи.

– Простите, что паковали?

– Ваш халат и тапочки.

– Ах да. Я очень надеялась, что их не потеряют. Гадала, что с ними сталось.

– Я отдала их вашей племяннице в первый вечер, когда вас привезли.

Элнер сникла.

– Все, прощай, халатик. Норма который год порывалась его на помойку снести. Ну да ладно. Поделом мне, недоглядела.

Ла-Шонда подошла поближе к кровати.

– Миссис Шимфизл, в понедельник вечером, когда я сворачивала ваш халат, я нашла в кармане кусок пирога.

У Элнер загорелись глаза.

– Ах, как хорошо! Значит, он не пропал!

– Не пропал, мадам. – Ла-Шонда оглянулась, не идет ли кто. – Продукты положено выбрасывать, но у меня рука не поднялась.

– Правда? – встрепенулась Элнер, заранее предвкушая удовольствие.

– Вы только, прошу, не сердитесь, я отнесла его домой, маме. Она у меня больная, старенькая, так хотелось порадовать ее домашним пирогом.

– Понимаю. – Элнер слегка расстроилась, но тут же добавила: – Ну и на здоровье. Мне бы все равно есть не разрешили. Надеюсь, ей он понравился.

– Еще как понравился. А наутро ей так полегчало, как никогда.

– Да уж, пирог отменный.

– Скажите, откуда он у вас? Сами пекли?

Элнер засмеялась:

– Нет, у меня никогда так вкусно не получается.

– Где же вы его взяли?

Элнер посмотрела на гостью с улыбкой.

– Милая моя, если б я сказала, вы бы не поверили.

– В булочной?

– Нет, он домашний, моя подруга пекла.

– Жалость-то какая! Я надеялась рецепт узнать… маме он так понравился!

– Рецептом-то я с радостью поделюсь! Дайте мне ваш адрес, я вам его пришлю. Он у меня дома, в кулинарной книге Соседки Дороти… Ах да, один секрет: всегда проверяйте, достаточно ли жару в духовке. Дороти меня учила, что в этом секрет вкусного нежного пирога.

Ла-Шонда нацарапала на клочке бумаги свое имя и адрес и протянула Элнер.

– Спасибо вам большое, миссис Шимфизл. – Оглянувшись на дверь, она прошептала: – Только не говорите, что я унесла пирог домой, а то меня с работы выгонят. Они только и ищут повода.

– Молчу как рыба. А вы передайте маме – я очень рада, что ей полегчало.