встала, пошла искать людей, но никого не нашла.
Снова вмешался Спраг:
– Миссис Шимфизл, медсестры не уходили с поста!
Элнер перевела на него взгляд:
– Даже не знаю, что и сказать. Ведь когда я вышла, там никого не было.
– Может быть, вы прошли мимо поста, но вас не заметили? – предположил Спраг.
– Все может быть. Хотя не такая уж я маленькая, меня трудно не заметить, ведь так? Я звала, громко звала. Даже если меня не видели, то уж услышали бы наверняка.
– А как вы звали? – решила уточнить мисс Паккер.
– «Э-гей, есть тут кто-нибудь?»
– Очень громко?
– Во все горло не вопила, чтоб никого не будить. Но достаточно громко, чтобы меня услышали.
– Миссис Шимфизл, может ли быть, что из-за плохого самочувствия вам только почудилось, что вы вышли из палаты? – вмешался Спраг, подглядывая в щелочку, что делается в коридоре.
– Я рассказываю то, что помню наверняка, я ведь под присягой. – Элнер смерила взглядом мисс Паккер. – Вы санитарка?
– Нет, мадам, я помощник юриста.
– Родственница моего покойного мужа Уилла в Маунт-Стерлинге, Кентукки, работала санитаркой и дослужилась до заведующей сувенирным магазином при больнице. Меньше чем за два года – неплохо?
– Очень неплохо, – кивнула мисс Паккер.
– А дальше? – Спраг метнул нетерпеливый взгляд на свою помощницу.
Мисс Паккер повторила:
– А дальше, миссис Шимфизл?
«Лучше бы она не спрашивала, – вздохнула про себя Элнер. – Придется выбирать из двух зол меньшее. Что страшнее – солгать под присягой или нарушить слово, данное Норме?»
В конце концов Элнер решила следовать правилу «меньше знаешь – крепче спишь» и, умолчав о своих встречах, сразу перешла к концу:
– Дальше я плыла по воздуху над больницей.
Кейт подняла взгляд от блокнота: уж не ослышалась ли она?
– Над больницей?
– Да. Зависла в воздухе, точно колибри.
Кейт взглянула на Спрага круглыми от удивления глазами:
– И это тоже записать?
Тот кивнул и поторопил:
– Дальше.
Элнер продолжала:
– Смотрю я вниз и думаю: кто потерял на крыше ботинок?
– Можете описать? – спросила Кейт.
– Крыша как крыша, серая, плоская, с карнизом, кое-где замазана дегтем.
– Не крышу, а ботинок, миссис Шимфизл.
– Обычный ботинок – старый, коричневый, кожаный, валялся в углу, возле квадратной трубы.
– Мужской или женский? – уточнила Кейт.
– Мужской или для женщины с огромными ножищами. У другой племянницы Уилла, Мэри-Грейс, были очень большие ноги, обувь для нее шили на заказ в Сент-Луисе. Такие ножищи, что в комнате не помещались!
– Что-нибудь еще? – спросила Кейт.
– Попробую припомнить… Да я не особо рассматривала, занята была полетом. Подошва, кажется, с шипами. Вроде гвоздиков.
Мисс Паккер была поражена:
– Как на ботинках для бейсбола? Или для гольфа?
– Хватит о ботинке, – перебил Спраг. – Что было дальше?
– Дальше? – повторила мисс Паккер.
– Очнулась я в палате, а рядом – Норма и остальные. Я и думаю: «Вот обозлится Норма, что я на дерево полезла!» Так и вышло. Норма вся в мать, обидчивая. Хотя она права, конечно. Зря я ее не слушалась. Ой, вспомнилось кое-что – пожалуй, стоит записать.
Кейт подняла глаза:
– Что?
– Один мой кот прожил двадцать пять лет.
Уже в коридоре мисс Паккер, страстная поклонница «Стар Трек», спросила:
– Может быть, она попала в другое измерение?
Спраг посмотрел на нее как на сумасшедшую:
– У меня всего один вопрос: она свихнулась еще до больницы или после падения?
О боже…
11:30
Норма вышла из кабинета слегка растерянная. Мистер Пикстон, конечно, сама любезность, но с чего это ему вздумалось показывать ей проекты новых корпусов, которые будут строить в 2012 году? Когда Норма вернулась в палату, тетя Элнер сидела на кровати с пультом в руках, переключая каналы.
– Похоже, кабельного телевидения здесь нет, – сказала она. – Хотелось поймать канал «Дискавери», а он не ловится.
Норма составила Элнер компанию, пока та обедала. Элнер была на седьмом небе от счастья: заказала три желе и две порции мороженого, и – удивительное дело! – ей принесли и то и другое. Норма не спускала с Элнер глаз, следила, все ли с ней в порядке, но та вела себя как обычно, болтала с каждым, кто входил в палату. Тревога Нормы понемногу рассеивалась, однако, оставшись с тетушкой наедине, Норма на всякий случай спросила:
– Тетя Элнер, вы точно никому больше не говорили о вашем… путешествии?
– Нет, родная, – успокоила Элнер племянницу. – Только тебе.
У Нормы отлегло от сердца. А Элнер продолжила:
– И тем, кто брал у меня показания.
Норма всполошилась:
– Что? Господи помилуй! Кому?
– Рыжему адвокату с девушкой.
– Когда?
– Только что, пока тебя не было. – Элнер опять взялась скакать по каналам. – Да ты не волнуйся, про твою маму и Соседку Дороти я молчок, только рассказала, как летала над больницей и видела на крыше ботинок.
Норму передернуло. А вдруг эта история просочится в газеты и вся семья попадет на растерзание журналистам? «Боже! – подумала она. – Может быть, они уже вынюхивают наши семейные тайны!» Задыхаясь, Норма кинулась к раковине и подставила лицо под ледяную воду.
Элнер проследила за ней взглядом.
– Та девушка взяла с меня клятву говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Норма? Ты бы хотела, чтобы я солгала под присягой?
– Да! То есть… нет!
Норма стремглав бросилась в кабинет Франклина Пикстона, на бегу делая дыхательные упражнения, и спросила у мисс Хэмптон, можно ли увидеть его сию же минуту.
В кабинет Норма вошла на подкашивающихся ногах, с дрожащими коленками.
– Мистер Пикстон, простите за беспокойство… – Норма огляделась, понизила голос: – Мне очень неловко, но хотелось бы вас расспросить о… показаниях.
Пикстон сделал вид, что не понял.
