вернулся после окончания академии. Именно в этом поселке я чувствую себя как дома.

— Как дома? А разве у вас нет родителей?!

— Моя мать живет в Лейпциге вместе со своей сестрой. Они с большим трудом разыскали друг друга после войны. Все остальные мои родственники погибли на этой проклятой войне. Я часто бываю в Лейпциге, но стоит мне прожить там два-три дня, как я начинаю чувствовать себя как-то беспокойно, меня тянет в Еснак. То же самое я чувствую и в Дрездене.

Берт разговорился, и такая откровенность удивила его самого. Обычно он ничего никому не рассказывал о своей личной жизни.

— А меня всегда тянет в Дрезден, — призналась Криста. — К брату, к матери, к дяде и тетке, но, разумеется, в первую очередь — к самому городу.

— А меня тянет в Еснак. Здесь я долго работал, здесь испытывал радости и огорчения. Из города, где я родился, мы уехали, когда мне было четырнадцать лет.

На улице совсем стемнело, в комнате стало еще уютнее и теплее. Берт хотел прислониться к спинке, но она оказалась далеко.

— Пересаживайтесь в кресло, — предложила Криста, — там вам будет удобнее. Она снова наполнила бокалы пивом. Встала и вставила в магнитофон новую кассету, потом не спеша убрала со стола. Когда она управилась, кто-то позвонил в дверь, и она, допросив извинения, вышла из комнаты.

Берт слышал звук открываемой двери, чьи-то приглушенные голоса, которые постепенно затихли. Комнату наполняли мелодичные звуки музыки, которая вдруг стала несколько тише. Голубые и желтые цвета на картине слились в одно расплывчатое пятно.

Курт Вебер сидел за своим громоздким письменным столом, который, как он давно заметил, всегда успокаивал его, словно от него исходила какая-то неведомая сила, Ильзе сначала хозяйничала в кухне, затем, уложив детей, пришла к мужу. Она каждый вечер вот так заходила к нему в кабинет, и он привык к этому и всегда ждал, когда его веселая сероглазая жена появится перед ним.

Сегодня он особенно нуждался в ней, потому что без нее не мог ответить на вопросы, которые поставил перед ним Берт. Неделю назад все было совсем иначе, спокойно. Ни проверки первого дивизиона, ни споров с Бертом, ни споров офицеров между собой — ничего этого не было.

Ильзе тихо вошла к Курту. Он встал из-за стола и пошел ей навстречу. На ней был фартук, оба больших кармана которого всегда были заполнены разными нужными в хозяйстве вещичками. Курт снял с нее фартук, отнес в коридор и повесил на вешалку.

В этом доме они жили уже тринадцать лет. Здесь Ильзе родила ему детей: здоровых веселых ребятишек. На протяжении многих лет Ильзе выбирали в школе председателем родительского совета, С мнением Веберов в поселке считались.

Вернувшись в комнату, Курт обхватил ладонями лицо жены и ощутил, как кровь бьется у нее в висках, Такие вечера, когда они оставались наедине, за последнее время стали редкими, но зато, когда такое случалось, Ильзе и Курт принадлежали только друг другу.

Вид у Ильзе был отнюдь не усталый, глаза смотрели внимательно и тепло.

— Что с тобой, Курт?

— Ничего, дорогая, а что со мной может быть?

— Не отрицай, я чувствую, что со вчерашнего дня с тобой неладное творится. — Больше она ничего не сказала, зная, что Курт ей все расскажет, когда разберется во всех своих мыслях.

Ильзе дотронулась до его головы, нежным движением убрала прядь волос, упавшую Курту на лоб. Курт любил, когда жена вот так просто и нежно дотрагивалась до него. Ему все нравилось в ней: и ее нежные руки, и серые глаза, и теплые губы. Она поцеловала мужа.

— Что-нибудь серьезное произошло? — спросила она.

Курт пожал плечами и сказал:

— Думаю, что нет.

— Я тоже. Знаешь, мне кажется, что ему сейчас очень трудно. Может, потому он такой строгий и резкий, что никак не устроит личную жизнь?

Курт покачал головой, усадил жену на диван, сел рядом.

— Насколько я знаю Берта, — начал Курт, — уж если он что делает, то делает по убеждению и доводит задуманное до конца. На женщин у него просто никогда не оставалось времени.

— Ну и что? Ведь с Кристой они уже давно знакомы… Как ты думаешь, не было ли чего между ними?

— Не знаю, она ведь тогда вышла замуж за Фридрихса.

— В пятницу Криста собирается уезжать в Дрезден, — заметила тихо Ильзе.

— Я этого не знал.

— Брат ее пригласил.

— Она не была в Дрездене два года.

— Брат ее, кажется, получил национальную премию.

Вебер тихо присвистнул и сказал:

— Значит, дела у Берта неважные. Слишком поздно он раскачался.

Отдав Кристе платье и поговорив минут десять — пятнадцать о своих заказчицах, портниха ушла. Криста вернулась в комнату.

— Извините меня, но эти портнихи… — Она остановилась у двери, заметив, что Берт уснул. Ноги он вытянул, левую руку заложил за пуговицу, а правую засунул в карман.

Криста тихо закрыла дверь, не зная, как поступить: разбудить его или не стоит. Постояв в раздумье, она на цыпочках подошла к своему креслу и села на подлокотник.

«Какие только разговоры не ходят по поселку! И откуда люди все знают? Хотя нет, далеко не все. Например, никто не знает и не узнает никогда, что Берт Харкус заснул у меня в комнате. Он, наверное, очень устал!»

Берт дышал спокойно. Она немного наклонилась к нему, увидела слегка открытый рот и закрытые глаза. Спящий, он казался намного моложе, лицо его приняло мягкое выражение, разгладилась даже морщинка между бровями.

Криста вспомнила, как когда-то Берт, ухаживая за ней, становился робким и немногословным возле нее, а в глазах его она видела грусть и немой упрек. Позже, узнав о ее замужестве, он даже пришел поздравить их. Все это было давным-давно. Сейчас все было по-другому. Та мимолетная встреча с Бертом в ресторане «Итальянская деревня» помогла ей порвать с прошлым. Его радостная, одобряющая улыбка сыграла в ее жизни большую роль. И вот теперь Криста собралась уехать отсюда.

Берт глубоко вздохнул во сне, рука соскользнула в кресло, на лбу между бровями снова обозначилась глубокая складка.

Криста тихонько вышла в другую комнату и остановилась у открытого окна, вдыхая свежий воздух. Со стороны стрельбища доносилась далекая стрельба.

Криста закрыла окно. Как быть дальше? Ей было приятно сознание того, что Берт находится в ее квартире, что он сейчас безмятежно спит. Ей захотелось снова подойти к спящему Берту и взглянуть на его лицо…

Рядовой Древс, сидя за рулем закрепленной за ним «Волги», занимался тем, что, рассматривая сапоги опускающихся по лестнице офицеров, старался узнать, кто идет. Такую забаву подсказал ему ефрейтор Менерт, который хвастался, что по сапогам он всегда может узнать офицера.

Древс сначала не поверил ефрейтору и поспорил с ним. В день передачи машины Менерт и Древс вдвоем сидели на переднем сиденье, и Менерт действительно безошибочно узнал по сапогам шестерых офицеров, выиграв тем самым пари. Однако Менерт, который должен был демобилизоваться, проявил по отношению к Древсу рыцарское благородство, снизив ставку спора ровно наполовину. После этого они обмыли передачу машины, распив бутылку шампанского. Вечером Менерт сказал Древсу:

— То, о чем я тебе говорил, не только забавное времяпрепровождение, но и познание человеческой психологии. Заруби себе это на носу. По сапогам и ботинкам всегда можно узнать человека. Скажу тебе больше: по сапогам можно даже определить, какие между офицерами отношения.

— Ты просто волшебник!

Менерт наклонился к Древсу и продолжал:

— Тут никакого волшебства нет, нужно всего-навсего, так сказать, по-научному смотреть на вещи и логически мыслить. Вот возьмем, к примеру, подполковника Пельцера. Тебе не раз придется его возить, и ты с ним познакомишься поближе. С ним я тебе посоветую никогда не терять спокойствия. Пельцер — крупная фигура в штабе полка и потому спускается по лестнице так, что носки его сапог выступают на несколько сантиметров за край ступеньки. Или возьмем другой пример: тот, чье положение в штабе не очень надежно, всегда бежит по лестнице, словно постоянно куда-то спешит. Во время ходьбы он никогда не успевает поставить каблуки вместе, как другие офицеры. А вот один из офицеров ставит ноги как-то по-особому мирно, да и вообще у него очень мирный, дружелюбный характер.

— Кто же это такой?

— Угадай…

Древс трижды попытался разобраться в сапогах и все три раза не угадал.

— Рядовой Древс! — донесся вдруг чей-то голос.

— Я слушаю! — Древс быстро выскочил из кабины. Из окна высунулся дежурный по полку:

— Подъезжайте к столовой, там подождете майора Харкуса.

— Слушаюсь!

Когда водитель подъехал к столовой, оказалось, что майор уже ожидает его. Первое, на что обратил внимание водитель, были неважно вычищенные ботинки командира полка, но вид у него был дружелюбный.

— У тебя есть сапожная щетка? — спросил майор.

— Какой бы я был водитель, если у меня не оказалось сапожной щетки?!

Харкус засмеялся.

— Давно водите машину?

— Уже год.