— В основном, товарищ обер-лейтенант, выход по такой тревоге — дело несложное.

— Да?!

— Мне кажется, нам не следует успокаиваться, лучше проанализируем результаты первого дивизиона.

Экснер ответил не сразу, его злила манера Каргера предупреждать и давать советы.

— Четвертая батарея — это вам не первый дивизион. Я, например, за свою батарею спокоен.

— А я не совсем…

— Знаю, товарищ унтер-лейтенант, я это знаю. — Экснер встал, не желая продолжать разговор, тем более с Каргером, предупреждения и советы которого всегда раздражали обер-лейтенанта и казались ему горькими упреками.

Не выходя из-за стола, Экснер отдал Каргеру несколько распоряжений, касающихся подготовки личного состава к заступлению в суточный наряд.

Когда Картер уже подошел к двери, Экснер остановил его:

— К слову сказать, вас лично я еще раз благодарю за сегодняшнее утро. Можно считать, что для вас это была особая тревога, так как вы, по сути дела, выполняли обязанности командира батареи.

— Я очень рад, что все обошлось так хорошо. — По виду Каргера было заметно, что он на самом деле очень доволен.

Когда Каргер вышел, Экснер в душе позавидовал ему, его радости, его успехам, да и вообще всей жизни Каргера, ясной и порядочной.

Обер-лейтенант снова подошел к окну. Несмотря на то что командир полка объявил его батарее благодарность, Экснер чувствовал в душе какую-то пустоту.

Посмотрев в сторону КПП, Экснер заметил Кристу Фридрихе. Волосы она снова заплела в косу. Часовой проверил у нее пропуск, и она пошла дальше, но не в клуб, где находилась библиотека, а к штабу. Экснер немного отошел от окна, чтобы Криста его не заметила.

Криста шла медленно, не обращая внимания на солдат, бросавших на нее любопытные взгляды. На ней был светло-серый костюм, из-под жакета виднелся воротник темно-красного пуловера. Кожаную сумочку на длинном ремешке она небрежно забросила за левое плечо.

Экснер разглядел ее лицо, увидел тонкую узкую руку и нашел Кристу более привлекательной, чем когда бы то ни было раньше. Он не спускал с нее глаз до тех нор, пока она не скрылась из виду.

— Вильфрид! Вильфрид! — раздался громкий голос матери.

Его услыхали четверо мальчишек, укрывшихся в саду под тенью кустов. Они играли в индейцев и теперь обсуждали результаты битвы с противником.

— Ты! — обратился к вождю подчиненный. — Тебя зовет мать!

— С каких это пор вожди могикан прислушиваются к зову слабых женщин? — презрительно скривив губы, ответил Вильфрид, отозвавшись только на третий, можно сказать, угрожающий окрик.

Вечером, за ужином, супруги Экснер заговорили о своем сыне.

— Наша собака слушается меня лучше, чем сын, — пожаловалась мужу фрау Экснер. — Нужно уничтожить его индейское одеяние и всякие штучки.

— Нет, отобрать у него сразу все нельзя. Пусть немного поиграет, Гизелла. Скоро это ему самому надоест, и он бросит эту игру. Радуйся, дорогая, что он неплохо учится в школе и не доставляет нам других неприятностей. Сейчас он ходит уже в пятый класс, еще немного — и у него пропадет желание играть в индейцев. Вот увидишь!

— Мы уделяем ему слишком мало времени, — не успокаивалась фрау Экснер.

— Это, быть может, и верно, но где взять его, это время?

— Мы даем ему карманные деньги, делаем подарки — и только.

— Еще хорошо, что мы имеем возможность делать это.

— Этого явно недостаточно.

— Хорошо, но что ты предлагаешь? — спросил муж у возбужденной супруги.

Она и сама не знала этого, хотя чувствовала, что с сыном происходит что-то не то. В его глазах она иногда замечала какое-то недоверие, холодность и даже отчуждение.

«Неужели он так увлекся своими играми, что его нисколько не интересует происходящее в доме?» — думала фрау Экснер, но ответа так и не находила.

Вскоре Вильфрид действительно перестал играть в индейцев, но по-прежнему остался заводилой в классе. Он хорошо выглядел, всегда был чисто и опрятно одет, всегда имел больше карманных денег, чем его товарищи.

Когда Вильфрид перешел в девятый класс, он вдруг заметил, что девочки обращают на него внимание. Это и обеспокоило и обрадовало Вильфрида, потому что явилось для него своего рода признанием его качеств. И он стал искать с ними встреч где только было возможно. Эти встречи помогали ему забывать и о доме с большим садом, и о самих родителях.

Ева Штарке, одноклассница Вильфрида, была лучшей гимнасткой школы. Во время одного соревнования, проходившего в спортивном зале, Ева бросила на Вильфрида внимательный взгляд, которого было достаточно, чтобы он с этого момента не спускал с девочки глаз. После окончания соревнования он дождался ее в раздевалке и поздравил с победой.

— Спасибо, Вильфрид, ты мне очень помог, — ответила ему Ева.

— Чем же?

— Тем, что повсюду следовал за мной, от снаряда к снаряду. Таких хороших результатов я еще никогда не добивалась.

Интерес к нему этой стройной девочки, которая постоянно находилась в центре внимания не только всех учеников школы, но и их родителей, льстил Вильфриду.

Целый день они провели вместе. В ее больших выразительных глазах Вильфрид читал радость и ожидание, особенно когда она, закидывая за спину свою косу, насмешливо смотрела на него.

Вечером того же дня Вильфрид завладел левой рукой девочки, выражая нежным пожатием ее свою симпатию к ней.

Встречи их стали регулярными, и с каждым свиданием Ева позволяла Вильфриду все больше и больше вольностей. После овладения одной рукой последовало овладение обеими, затем очередь дошла до объятий, поглаживания головы и лица и, наконец, до поцелуев.

Во время одного из очередных свиданий, которое состоялось в самом укромном уголке сада Экснеров, Ева позволила Вильфриду запустить руку к ней под блузку и коснуться ее маленьких крепких грудей. Возможно, свидания с Евой долго еще оставались бы такими и не зашли бы дальше объятий и поцелуев, не встреться Вильфрид однажды (а было это, когда он учился уже в одиннадцатом классе) с молодым инженером Ритой Мендель.

Рите в ту пору только что исполнилось двадцать пять лет. Их предприятие шефствовало над школой, где учился Вильфрид, и однажды Рита была гидом у группы школьников. Она входила тогда в комитет комсомола завода, а Вильфрид был членом школьного комсомольского бюро. Так они и познакомились. Каждый раз, когда они, возвращаясь с заседания бюро, шли рядом, Вильфриду казалось, что Рита, подобно Еве, хотела коснуться его руки, поцеловать его. Она нравилась ему, и каждое ее появление приводило Вильфрида в приятное волнение.

На летние каникулы Ева вместе с родителями уехала в Бинц. Вильфрид, родители которого находились в командировке, остался в Потсдаме.

В один из дней, когда Вильфрид отправился на озеро купаться, он случайно встретил Риту.

— О, Вильфрид! Какая неожиданность! — обрадованно воскликнула она…

Они вместе плавали, загорали, лежа друг возле друга.

— Ты приходишь сюда каждый день, Вильфрид? — поинтересовалась Рита.

— Да, а вы?

— В восемь утра я всегда здесь. Только, прошу тебя, говори мне «ты»: ведь мы же друзья.

Он засмеялся. Они не сводили друг с друга глаз. Рита была очень хороша.

Около полудня пляж оживился, народу стало значительно больше.

— Пойдем отсюда куда-нибудь, — неожиданно предложила Рита.

— Но куда?

— Я знаю такое место, где, кроме одного-единственного рыболова, вообще никого не бывает.

С того дня они каждое утро встречались на озере, а в полдень садились на велосипеды и ехали туда, где росли плакучие ивы с развесистыми ветвями и высокий тростник.

Спустя неделю Рита пригласила его к себе домой. Вилла, где Рита занимала две комнаты, стояла на окраине города. Из окна комнаты были видны луга и сады, которые тянулись до самого озера. Рита и Вильфрид стояли у окна, и вдруг он почувствовал на себе ее взгляд.

Через мгновение она оказалась рядом с ним и призывно вытянула губы. Вильфрид недолго сопротивлялся, его губы впились в губы Риты, а тело девушки прильнуло к его телу. Рита взяла руку Вильфрида и провела его рукой по пуговицам своего платья…

Прошло два дня. Рита на озеро не приходила, а прийти к ней в дом Вильфрид не решался.

На следующий день приехала Ева, и он стал ходить на озеро с ней, а когда на озере становилось людно, они садились на велосипеды и ехали на то самое место, которое показала ему Рита.

Ева не сопротивлялась, когда однажды Вильфрид начал снимать с нее купальник, однако в ее глазах он прочитал больше беспокойства, чем готовности. Вильфрид сам не понимал, почему в минуты близости с Евой он думает о Рите. Близость с Евой почему-то не сделала Вильфрида счастливым. Он чувствовал, что Ева охвачена страхом. Когда он в следующий раз хотел поехать с Евой в то укромное место, она решительно отказалась.

Риту он не видел несколько недель, а потом случайно встретил ее в городе. Она шла с каким-то молодым мужчиной и даже не заметила его. Вильфриду же в то время как воздух нужно было признание. Он увлекся учебой, парусным спортом и добился хороших результатов.

Однажды он встретился с Ритой на заседании бюро комсомола. Обсуждался вопрос о подготовке молодежи к поступлению в офицерские училища.

Увидев Вильфрида, Рита написала ему записку: «А ты не хочешь пойти в армию? К слову, почему ты так давно не был у меня?»

Последняя фраза в записке звучала как обещание. И он, даже не посоветовавшись с родителями, решил записаться в офицерское училище. Он заявил