– Какая романтичная картина! – Спеннер сделал пометку в ноутбуке. – Надо это использовать для прессы.

– Так, насчет церкви, – сказал Левин. – Здесь есть определенная проблема. Романтичная картина приведет к тому, что возле этой церкви начнут околачиваться фанаты наших Дьяволов. Хорошо ли это?

– Конечно, нет, – ответил Макфили. – Мы купим место и приведем его в порядок. Будем брать деньги за вход, а внутри – продавать сувениры. Возможно, мы сделаем это место Музеем рекламы.

– Последняя вещь, в которой сегодня нуждается мир, – заметил Гризволд, – это еще один Музей рекламы.

– Мы не о том говорим, – снова вступил Левин. – Мальчикам нужно пристойное место для жизни, и церковь им не подходит.

– Что ж, – сказал Абернати, – мы и раньше сталкивались с подобной проблемой. Она разрешается следующим образом: люди выбирают для себя квартиру, после чего Пембрук-Холл нанимает ее за скромную плату, покрывающую стоимость и административные расходы… Скажем, пятьдесят тысяч долларов в месяц.

Макфили постучал по клавишам.

– Шестьдесят две тысячи пятьсот тридцать четыре доллара девяносто один и шестьдесят четыре сотых цента. – Он поднял глаза. – Нам придется компенсировать налог на жилищную собственность в Нью- Йорке.

– Мы можем автоматически вычитать эту сумму из их месячной оплаты, разделив на недельную оплату, – предложила Хонникер.

– Звучит неплохо, – одобрил Левин.

– Просто супер, – сказала Бэйнбридж.

– Погодите-ка! – Ферман уперся ладонями в стол и встал на ноги. – Я, может, и ничего не смыслю в шоу-бизнесе, но не вчера родился. Не надо меня дурить.

Все присутствующие в зале потрясенно замолчали.

– Я говорил с Боддеккером на эту тему. – Ферман торжествующе оглядел зал. – Я хочу иметь агента, который поможет нам вести дела.

Я поперхнулся. Я попытался сказать, что Ферман лжет однако быстро одумался. Действительно, я как- то упомянул, что он может завести агента для сделок. Правда, тогда это предложение составляло часть ловушки, в которую я его заманивал.

– Ага, – сказал Левин, собравшись с мыслями. – Да. Конечно.

Он посмотрел на Абернати, и тот опять поднялся на ноги.

– Мы предвидели подобное развитие событий, и это вполне естественно, – заявил он. – Поэтому здесь находится моя коллега, мисс Джустман. Она согласилась стать вашим агентом.

Джустман поднялась на ноги.

– Мистер Ферман, – вежливо сказала она.

– Мак-Класки, – поправил Ферман.

– Очень хорошо. Так в чем ваша проблема, мистер Мак-Класки?

– Эта проблема с жильем. – Ферман снова обвел глазами зал. – Я думаю, вы и сами все отлично понимаете. Вы считаете, что заполучили нас с потрохами, потому что у нас такая репутация и мы не можем купить собственный дома. По крайней мере до тех пор, пока нам не исполнится восемнадцать и мы не сумеем вернуть себе доброе имя. И вот вы собираетесь поймать нас в ловушку и вставить жить в квартирах, которые нам предоставят, и платить за это…

– Напротив, мистер Мак-Класки, – сказала Джустман. – Такая ситуация является выигрышной для вас. Видите ли, Пембрук-Холл дает вам возможность выбрать жилище по собственному усмотрению. Он берет на себя заботу о технической стороне дела, а деньги, которые вычитаются из ваших гонораров, – это сумма, которую вам в любом случае пришлось бы потратить на оплату жилья. Я могу сообщить вам, мистер Мак- Класки – как и прочим Дьяволам, – что большинство агентств, куда вы могли бы обратиться, ограничено в своих возможностях и скорее всего предоставит вам гораздо меньший выбор. Вы можете жить в квартире, которой владеет агентство, или же возвращаться обратно в свою церковь.

– Я лучше вернусь в церковь, – сказал Джет.

– Вам же не придется этого делать, мистер Джордж-сон, – отозвалась Джустман, – если вы сможете выбрать жилище по своему вкусу. Вы будете жить все вместе, если пожелаете, или же выберете отдельную квартиру. Это не имеет значения для Пембрук-Холла.

– Я думаю, что хотел бы жить самостоятельно, – сказал Шнобель.

– Тогда ладно. – Ферман улыбнулся. – Спасибо.

– По всем последующим вопросам, пожалуйста, без колебаний обращайтесь к мисс Джустман, – сказал Левин. – Теперь, возвращаясь к вопросу контракта, я снова передаю слово мистеру Абернати.

Абернати кивнул.

– Благодарю вас. Как вы и сами знаете, учитывая замедленную первую реакцию на этот ролик, мы опасались самого худшего. Сейчас обстановка стабилизировалась, и «Наноклин» быстро исчезает с магазинных полок во всем англоязычном мире. И это лишь начало. – Он хихикнул. – Огромную популярность приобретает не только товар, но и сам рекламный ролик как таковой. Иными словами, мы имеем возможность приобрести двойную выгоду. Поэтому я полагаю, что настает время, когда мы должны использовать иную, неожиданную сторону этой кампании. А именно: популяризацию упомянутого ролика и его героев.

– Прошу прощения, – сказал Гризволд как обычно спокойно. – Вам не кажется, что это будет несколько преждевременно? «Мир Нанотехнологий» вложил значительные средства в распространение своего продукта. Популярность самого ролика может оказаться проходящей вещью, и кампания зачахнет, когда исчезнет новизна. Обращаться сейчас к «Миру Нано» с предложением финансирования фазы популяризации просто глупо.

– Я так не думаю, – отозвался Абернати. – И если вы сейчас переключите свои ноутбуки на совмещенную базу данных, то сможете увидеть информацию, которая обыкновенно доступна не всем.

Я перевел ноутбук в режим совмещенного субканала. На экране появился яркий заголовок, а под ним – длинный перечень имен, адресов и цифр, сопровождаемых значком доллара. Я пододвинул ноутбук к Ферману, но он смотрел в сторону. А вот Джимми Джаз наклонился ко мне и с любопытством уставился на экран.

– Мы не ожидали ничего подобного, не правда ли? И все же факт имеет место. Перед вами перечень предложений, который мы получили от лицензионных торговых компаний. Они начали приходить в прошедший четверг.

– Замечательно, – сказал Гризволд.

– Одно из самых занимательных: белые штаны с отпечатком грязной подошвы на ягодицах…

– О, ради всего святого! – вскричал я, с отвращением тряся головой. – Почему не напечатать там слова «Здесь были Дьяволы Фермана» и не остановиться на этом, а?

Финней нахмурился.

– Не будь идиотом, Боддеккер. Если ты не можешь сказать ничего конструктивного, пожалуйста, воздержись от комментариев.

– Остынь, – сказал Левин. – Дай Боддеккеру высказать свое мнение. В конце концов он имеет право. И в этом нет ничего плохого. Кто-нибудь, зафиксируйте его слова.

Финней неохотно сделал пометку в своем ноутбуке.

– Предприниматели неистощимы в своих идеях. Один хочет запустить линию новых женских блузок на пластиковой основе. Причем на месте грудей оставить открытые отверстия, чтобы можно было их выставить. К самой же блузке будет приделано еще восемь искусственных грудей. Предприниматель даже связывался с «Радостями любви» и справлялся – сумеют ли они изготовить нечто в этом роде… А на спине блузок расположат надпись: «Их было десять». Это ли не прекрасно?

– Нет, – сказала Харбисон, прежде чем я сумел выговорить хоть слово. Я бросил взгляд на Хонникер, и у меня начали гореть щеки. Я стыдливо отвернулся, и до меня донеслись слова Мортонсен:

– Можно заодно отменить и Поправку о равных правах. Чего уж там мелочиться…