– Извини, – выдавил я.

– Я придумал, – радостно сказал Шнобель – так, будто он участвовал в игре. – Иго бедная старушка- мама умирает в больнице и ждет, когда он придет навестить ее.

Чудная мысль. Вот только моя матушка не лежала в больнице. Она жила с одним джентльменом, который сделал капитал на махинациях с отчетностью во время спасения затонувших домов Лос-Анджелеса и Сан-Франциско. Впрочем, моя бабушка жила в Вудстокском приюте альтернативного образа жизни повышенной комфортности, и я регулярно навещал ее. Хотя «Дьяволам» об этом знать не следовало…

Я покачал головой.

Ферман обошел меня, почесав свою лысоватую голову.

– Ни жены, ни детей. Ты никакой не большой и важный доктор. У тебя даже нет близких родственников, о которых можно было бы заботиться. Тогда зачем ты нужен? Я хочу сказать: что у тебя есть в жизни? Ты хотя бы чем занимаешься, паря?

Настало время неизбежного. Надо признаться, позволить им забрать мой бумажник и покончить с этим.

– Я занимаюсь рекламой, – сказал я.

– Такты из этих… Ну, что болтаются от дома к дому со своими товарами? – помрачнел Джет.

– Нет, – поспешно отозвался я. – Я сочиняю ролики.

– Спам, постоянно лезущий в мой компьютер? – спросил Джимми Джаз.

– Нет, в моей фирме этим занимаются другие люди. – Здесь я погрешил против истины, но в подобных обстоятельствах ложь казалась вполне допустимой. – Я создаю видеорекламу.

Джимми Джаз кивнул.

– Хорошая причина оставить его в живых.

– Недостаточно хорошая, – покачал головой Ферман.

– В каком агентстве ты работаешь? – спросил Джимми Джаз.

– «Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис».

– Да! – воскликнул Джаз и оглядел остальных. – Ребята, Пембрук-Холл! У него отличная репутация.

– Ты рекламировал музыкальные группы? – быстро спросил Шнобель.

– Ну, вообще… – сказал я. – Как раз сегодня мне поручили написать ролик… – Они глядели полными надежды глазами. – Для… э… «С-П-Б».

Парень со спутанными волосами отвернулся и сплюнул на тротуар. Лица остальных потемнели.

– Надеюсь, не эти старые «С-П-Б»? – нахмурился Джет. Я беспомощно развел руками.

– А как насчет «Исполненных ненависти»? – Джимми Джаз уставился на меня тяжелым взглядом. Впоследствии я пришел к выводу, что он пытался подать мне какой-то знак. В тот момент я был слишком испуган, чтобы это заметить.

– Нет… э… Ими занимаются другие.

– А может, «Безжалостный убийца»? – спросил Джет. Они переглянулись и принялись напевать, пощелкивая пальцами в такт словам: «Мне плевать, плевать, плевать на тебя! Мне плевать на весь мир…»

Это было уже чересчур. Я собрался оборвать их, но тут же пришел к выводу, что лучше предпринять активные действия – пока они отвлеклись. Я перекатился на бок и врезал неряшливому парню в пах. Он сложился пополам, а я тем временем долбанул Джета по ногам, заставив его потерять равновесие. Остальные заорали и ринулись на помощь своим друзьям. К тому времени, как они сообразили, что происходит, я вскочил на ноги и во весь опор мчался в сторону Амстердам.

– Держи его! – завопил Ферман.

Я вылетел на Шестидесятую и повернул к Колумбии, и тут кто-то ухватил меня за руку, толкнув к тротуару. Я споткнулся о бордюр и растянулся на мостовой, свалив урну и засыпав улицу мусором.

– Доверься мне, – прошептал над ухом чей-то голос, – и я вытащу тебя из этого дерьма…

В поле зрения показался Ферман. Он вывернул из-за угла и направился ко мне. Вся его доброжелательность куда-то улетучилась.

Ферман остановился, осмотрел меня, упер руки в боки и рассмеялся.

– Так-то, – проговорил он. – Я вижу, ты понял: наш Джимми Джаз – мастер быстродействия.

Недействительно, на меня навалился тот самый смазливый мальчишка. Заломил он мне руку вполне профессионально.

– Прости, – прошипел парень сквозь сжатые зубы.

Шнобель подошел к Джимми Джазу, а Джет присоединился к Ферману. Неряхи я не видел.

– Я тебе все кости переломаю, – сказал Ферман. – Ты неплохо разделал Ровера. Лучше молись, чтобы он не умер, Он – наш лучший пес.

Ровер… Наконец-то до меня дошло.

– Ты испортил нам веселье, – продолжал Ферман, вертя в пальцах свою костяную штуку. – И теперь нет ни единой причины оставлять тебя в живых. – Из костяшки выскочило яркое серебристое лезвие. Присев на корточки, Ферман поднес нож к моему горлу. Жуткий букет запахов снова обдал меня. – Что ты на это скажешь?

Вот так-то. На двадцать девятом году жизни быть зарезанным уличной бандой… Я ждал, когда вся моя жизнь пронесется перед глазами, однако ничего подобного не происходило. Вместо этого в голове завертелся меланхолический ролик, который я никогда уже не напишу для страховой компании. Тем более что моя творческая группа и не работала со страховыми компаниями…

Конечно! Просто блестяще! Почему подростки вступают в уличные банды? Комплекс неполноценности… Самоутверждение…

Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успел сообразить, что говорю. Судя по выражению лица Фермана, он крайне удивился.

– Чего?

– Я предлагаю вам сниматься в рекламе. Видеоролик, для какого-нибудь товара. Мультирынок, десять крупнейших кабельных сетей – не говоря уже о дюжине дочерних. Твое лицо будет повсюду, в каждом городе мира.

– Мое? – снова переспросил Ферман.

– И твоих ребят. – Я обвел их рукой. – Джимм Джаза, Джета, Шнобеля и… – тут я заметил их припозднившегося сотоварища. – И Ровера.

– А нам за это заплатят? – спросил Джет.

– Разумеется. – Я кивнул. – По высшему разряду. В обиде не останешься.

Ферман чуть отодвинул лезвие.

– Ну, не знаю. Как я могу быть уверен, что ты нас не кинешь?

– Конечно же, нет, – поспешно встрял Джимми Джаз.

– Я возглавляю творческую группу, – сказал я. – Сам напишу ролик. Буду курировать съемку. Я настою на том, чтобы вас пригласили, и мы заключим контракт.

– А что за товар? – Шнобель взглянул на меня с подозрением. – Может, потом все станут потешаться над нами?