Весенин, не скрывая нетерпения, кивнул головой и вопросительно взглянул на незнакомца. Тот почтительно, поклонился.

— И, может, вы имеете доступ в дом господина Можаева?

— Я его управляющий и еду туда. Что вам от меня угодно?

— Несказанно обрадован! — воскликнул незнакомец. — Осмелюсь просить вас о самомалейшей услуге: будьте великодушны вручить это письмо по адресу.

Весенин взял конверт из рук незнакомца, и лицо его вспыхнуло, но он тотчас успокоился, едва прочел надпись на нем.

— Вам бы лучше передать его лично Елизавете Борисовне, — сказал с неудовольствием Весенин.

Незнакомец галантно склонил голову и прижал к груди руку.

— Осмелюсь просить! Единственно по незнанию местности и как городской житель. Вышел на дорогу в ожидании оказии — и вот! Не откажите в просьбе!

— Елизавета Борисовна вас знает?

— Смею ли мечтать? — воскликнул незнакомец. — Но, прочтя письмо, они оценят важность сообщения. Прошу!

Незнакомец снял фуражку и раскланялся.

— Хорошо, передам!

Весенин спрятал письмо и щелкнул вожжами.

'Таинственный незнакомец и еще более таинственное письмо, — подумал он, — будет ли довольна Елизавета Борисовна моим участием? Гм… Славная барыня, но сверчена, сбита и все словно по проволоке ходит. Надувает старика, верно. Ну, да мне что!'

Он оглянулся. Незнакомец стоял на дороге и провожал его глазами.

Весенин погнал лошадь и спустился с косогора к реке.

В доме оставались одни дамы. И жизнь в нем имела мрачный характер. Даже Вера не оживляла его, невольно подчиняясь общему настроению. Анна Ивановна вся ушла в свою полумистическую печаль, и бледное лицо ее приняло какое-то строгое, горькое выражение; Елизавета Борисовна, веселая раньше, вдруг, в отсутствие Сергея Степановича, совершенно изменилась. Словно на нее обрушилось тяжелое горе. В доме царила тишина, и только Лиза иногда в детской резвости оглашала комнаты веселым смехом, но мать быстро останавливала ее.

Весенин застал в гостиной одну Веру. Она сидела задумавшись и бессильно опустив руку на клавиши рояля.

Весенин поздоровался с нею.

— Что делали сегодня? Где были? Какие дни-то стоят! Великолепие! Да что вы такая? — произнес он шутливо.

Вера подняла голову.

— Тоска мне! — сказала она.

Весенин улыбнулся.

— Гуляйте, катайтесь верхом, в лодке, обойдите деревню, начните учить ребятишек. Мало ли дела! Читайте, играйте.

Вера махнула рукою.

— Здесь тоска, — сказала она тихо, — словно над нами висит несчастье. Мама совсем убитая. Я никогда ее такой не видела. Анна Ивановна, — Вера махнула рукой, — ну, я от нее отказалась. Она не от мира сего! Прежде, при муже, когда она тосковала, я понимала ее, но теперь! Ведь это ужасно, Федор Матвеевич, мне говорить не с кем! Хоть бы папа приехал!

Лицо Весенина стало серьезно, но он все-таки поборол настроение и улыбнулся.

— На балконе, я видел, ужин собран. Зовите всех и пойдемте сами. Голоден я! А что до скуки, — сказал он, вставая, — то я все-таки думаю, что она от нас… Боритесь с нею!

— Я и то борюсь, — ответила, улыбаясь, Вера, — да она меня, поганая…

— А вы ее!

Они вышли на балкон.

— Зовите барыню и Анну Ивановну, — сказала Вера горничной.

Анна Ивановна отказалась от ужина. Елизавета Борисовна сошла, чувствуя, что ее присутствие необходимо при взрослой падчерице, и приветливо поздоровалась с Весениным, но он не мог не заметить резкой перемены в ее лице, голосе и манерах. Очевидно, что-то угнетало ее.

— Не знаете, когда вернется Сергей Степанович? — спросила она.

— Он не писал мне. У них еще заседания не было?

— Не знаю! Скучно нам здесь это лето, Федор Матвеевич, — сказала она и деланно улыбнулась, — прошлое веселей было.

— От вас зависит. Я вот и Вере Сергеевне про это же говорил, — ответил Весенин, — кто вам мешает?? Зовите гостей, устраивайте пикники, катанья…

Елизавета Борисовна устало покачала головой.

— Странная вещь, — сказала задумчиво Вера, — это убийство внесло и к нам какой-то разлад.

Елизавета Борисовна вздохнула и деланно засмеялась.

— Глупости! Просто мы сами раскисли!

Вера ушла с балкона, и скоро из гостиной раздалась одна из унылых мелодий Мендельсона.

Весенин обратился к Елизавете Борисовне.

— Простите меня, — сказал он, — может, я взялся и не за свое дело, но какой-то господин настоятельно просил меня передать вам письмо, для чего, кажется, он даже из города нарочно приехал.

При первых же словах Весенина Елизавета Борисовна обратила к нему лицо и не могла скрыть своего волнения, то краснея, то бледнея. Увидев письмо, она быстро схватила его и, разорвав конверт, пробежала глазами.

— Елизавета Борисовна, что с вами? — в испуге спросил Весенин. Она опустила письмо на колени и свесила голову. Слезы брызнули из ее глаз. При возгласе Весенина она оправилась и даже сделала попытку улыбнуться.

— Ничего, это так! — ответила она и вдруг, протянув руку ему, спросила: — Федор Матвеевич, вы честный человек?

Весенин с недоумением посмотрел на нее.

— Я прошу позабыть о том, что вы мне передали это письмо!

Она пожала ему руку и быстро ушла с балкона. Весенин некоторое время сидел, с трудом приводя в порядок свои мысли. Потом встал и крикнул с балкона:

— Вера Сергеевна, до свидания! Я еду!

Мелодия оборвалась на половине фразы, и в дверях показалась Вера. Он протянул ей руку. Она крепко пожала, и сказала:

— Приезжали бы хоть вы чаще. Днем бы! Гулять пошли!

— Где же мне? Я завтра на покос еду. Хотите, за вами заеду?

— Мама скажет: неприлично!

— Здесь-то? Я уговорю её. Хорошо?

Вера кивнула.

— Так я часов в одиннадцать, а к обеду домой!

— Не обманите!

Мысль о завтрашней поездке с Верою на время примирила Весенина с жизнью и рассеяла его грустные мысли. Он забыл даже про Елизавету Борисовну и весело гнал домой лошадь.

Елизар отворил ему ворота и принял лошадь. Весенин, к удивлению своему, увидел в окнах своего дома свет.

— У меня есть кто-то? — спросил он.

— Какой-то барин из города, — ответил Елизар, — беспременно, говорит, хочу его видеть!

— Кто бы это? — вслух проговорил Весенин и торопливо вошел в комнаты.

— Простите меня, что я так бесцеремонно ворвался к вам, — встретил его в столовой Николай