будто с чем-то соглашаясь.

— И вы тоже, мисс Диана. Вы действительно Диана сегодня. Вы не можете себе представить, как чудесно, по-моему, вы выглядите. Не смейте позволять мистеру Кевину добраться до вас. Или моей экс- жене. Хотя, я полагаю, глупо надеяться, что она уже не сделала этого.

— Она спросила, когда будет жертвоприношение, — ответила я сухо. Том поднял голову и захохотал так громко, что головы гостей опять повернулись в нашу сторону. Я обнаружила, что смеюсь вместе с ним. Выпад Пэт внезапно показался мне таким же смешным, как и Тому. Вечер мгновенно стал светлым, сверкающим, душистым, молодым, веселым и полным блестящих обещаний, какие Рождество сулило мне когда-то, когда я была совсем маленькой.

— Какая она глупая женщина, — радостно заметил Том. — И как мало она знает, и как много воображает, что знает. Идите сюда, под омелу,[73] Диана Андропулис Колхаун, потому что я собираюсь поцеловать вас, а затем намерен вливать в вас эгног до тех пор, пока ваши глаза не вылезут из орбит. А потом, будь я проклят, сделаю все, что смогу, только чтобы украсть вас из-под носа Картера, увезти на болото и заняться с вами любовью.

И прежде чем я смогла набрать воздуху, чтобы запротестовать, он снова провальсировал со мной через всю комнату туда, где под аркой на красной ленте висел „поцелуйный шар', и там перед всем взрослым населением Старого Пэмбертона он запрокинул мою голову и поцеловал так, что я чуть не задохнулась и не упала, и только его руна не дала мне плюхнуться на задницу.

Это был сильный и долгий поцелуй, но я помню, что подумала: как мягок и ласков его рот. Почти любой другой мужчина, целуя женщину, демонстрируя страсть на вечеринке, вдавит свой рот в ее и будет ощупывать его языком. Когда же Том поднял голову и наконец-то помог мне выпрямиться, я не могла четно увидеть его лицо и слышала только одобрительные крики, аплодисменты и свист гостей. Я повернула лицо на шум и увидела Картера, стоящего неподвижно невдалеке, и Пэт Дэбни рядом с ним. Я видела только их лица. Лицо Пэт было белым под макияжем, а на щеках вспыхнули лихорадочные пятна. Глаза сузились и сверкали, подобно ее желтым бриллиантам. Улыбка была бешеной. Лицо Картера стало почти пурпурным, каким-то более полным, будто надутым гелием. Он тоже улыбался, но в глазах был лед. Оба они, я могла это ясно видеть, были взбешены, и ответный гнев запылал в моих венах и на щеках. Их гнев говорил о чувстве собственности на Тома Дэбни и на меня. Как они смели?!

Я снова посмотрела на Тома. Его лицо было почти на одном уровне с моим, а в голубых глазах сверкало веселье. Он подмигнул мне.

— Пожалуйста, сэр, можно немножко еще? — пропищала я голосом, похожим на голос английского ребенка (только что в Пэмбертоне закончился показ сериала „Оливер Твист'), и толпа взорвалась смехом и аплодисментами.

Том Дэбни ликующе прокукарекал и поцеловал меня снова.

После этого он рассмеялся, легко обнял меня за плечи и отошел в гущу гостей, а я пошла обратно к Картеру. Лед в его глазах растаял, он только заметил, улыбаясь: „Смотри, не развей вкус к этому делу', — и мы направились к столу с эгногом и закусками. Но лицо Картера все еще оставалось розовым и опухшим, и он не часто обращался в разговорах непосредственно ко мне. Я смутно чувствовала себя кающейся. Но только смутно. В большей степени я ощущала себя колючей и упрямой. Это был первый случай, когда Картер рассердился на меня, и я ощутила немалое смятение, обнаружив, что его гнев зажигает во мне ответный огонь. До этого я видела, кроме его счастья, только его боль, и это ранило мое сердце.

Пэт Дэбни смеялась с Чипом, смотрела сквозь меня, как будто я не существовала. В общем-то я была благодарна ей за это.

В дамской туалетной комнате Пэт Тиш сказала мне:

— Мне не нужно спрашивать, было ли это так же приятно, как выглядело. Ты покраснела до самого пупка.

— Что ж, семь бед — один ответ, — решила я. — Но, Бог ты мой, можно подумать, что мы занимались любовью прямо на полу, если судить по тому, как Картер и Пэт отреагировали. Картер очень мил, но я не его собственность, к тому же ему что-то запало в голову насчет Тома, и это перестает быть смешным. Кроме того, прошли годы с тех пор, как Пэт имела какие-то права на Тома, насколько мне известно.

— Между прочим, все выглядело именно так, как будто вы собирались заняться любовью на полу, — возразила Тиш. — И не думай, что каждая женщина, присутствующая здесь сегодня, не хотела бы быть на твоем месте. Не нужно нападать на Картера, он очень старомоден под всем накладным шармом. Картеру не нравится, когда его женщина целует другого. И он особенно не выносит, когда это происходит подобным образом. Это не Бакхед, Энди. Что касается Пэт, то большинство из нас думает, что она все еще неравнодушна к Тому. И ты заплатишь за этот небольшой поцелуйчик. И Том тоже, это я тебе гарантирую.

— Что она теперь может сделать Тому?

— Возможно, не разрешит взять мальчиков на ручей. Дети сейчас приехали из школы на праздники. Существует нечто вроде традиции: они гостят у Тома на Рождество. Я могу поспорить, что Пэт не разрешит им поехать на этот раз. Она способна сделать все, что угодно, ведь Том помешан на своих мальчишках. Он обходил бы дом Пэт за десять миль, если бы это было не так. Он всегда приходит на ее рождественский прием — единственный день в году, когда Том бывает тут. Он не хочет портить сыновьям Рождество, ссорясь с матерью.

Гнев, тихо клокочущий во мне в течение вечера, забился и сверкнул снова:

— Но это просто гнусно, она ведет себя как сука!

— Добавить нечего, — призналась Тиш.

И Том действительно заплатил, но не так, как предполагала Тиш. Заплатила и я.

В конце вечера, когда гости начали забирать свои пальто и подтягиваться к выходу, Том, перекинув красивое серое пальто через руку, подошел попрощаться с Пэт. Картер и я, уже одевшись, стояли вместе с Чипом, Люси, Дейзи и Клэем Дэбни. Тиш и Чарли находились неподалеку.

— Спасибо, Пэт, это был потрясающий вечер, как всегда, — любезно сказал Том своей бывшей жене. — Сообщи мальчикам, я буду завтра около полудня и захвачу их. — Вдруг он улыбнулся всем нам. — Рождественская оргия покупок начинается.

— Тебе придется засунуть руку глубоко в кошелек, дорогуша, — манерно протянула Пэт, и я увидела, что она слегка покачивается на высоких каблуках бронзовых босоножек. — Твой сын номер один ожидает ту маленькую винтовку, „Пурди', которую Вин Талбот держит для тебя в оружейной лавке. Я уже распорядилась, чтобы он сделал гравировку на ложе, я знала, что ты забудешь. А мальчик номер два считает, что уже достаточно вырос, чтобы иметь свою собственную лошадь для охоты. Я также позаботилась об этом. Она прибывает завтра из Камдена, Фил Пэрхэм нашел ее для меня. Красивое животное. Но я предупреждаю, тебе следует немедленно искать дополнительную работу.

Смуглое лицо Тома залила тусклая краска, но выражение его не изменилось. Лишь голубые глаза стали холодными и скучными.

— Ты же знаешь, что я не могу управлять делами подобного масштаба, Пэт, — мягко заметил Том. — Мальчики не ждут от меня таких подарков. Это больше твое дело. Я поговорю с ними утром.

— Какой стыд, — протянула блондинка. — Я уже рассказала мальчикам, что они получат от тебя. Ты же так и сказал: все, что угодно, в разумных пределах…

— Разумных в моем смысле, Пэт, а не в твоем. Ну ладно, не имеет значения. Я урегулирую этот вопрос с ребятами. Спокойной ночи всем и счастливого Рождества.

Он повернулся и легко направился к двери.

— Подожди, Том, — позвала Пэт. — Том остановился и повернулся к бывшей жене.

— У меня есть прекрасная идея, — заявила она.

Так же, как и раньше, при звуке ее голоса все головы повернулись, а глаза воззрились на нее и Тома, стоявших друг против друга на разных концах холла прекрасного дома, в котором Том никогда не хотел жить.

— В Уэйкроссе открылся новый клуб нудистов. — Пэт усмехнулась. — Чип сказал мне об этом. Я думаю, он бывает там каждый вечер. Он говорит, что там демонстрируют акты совместно обучающихся. Он имеет в виду действительно акты. Почему бы тебе и Энди не взять твою маленькую тарахтелку и не отправиться на гастроли? С ее сиськами и твоим членом вы, возможно, за неделю заработаете достаточно, чтобы заплатить