глубокие царапины на столе, оставленные ее ногтями. Взглянула на свои ногти. Три сломаны. Раньше она этого не заметила.

Она положила в стакан лед и пошла в гостиную.

— Да, — говорил Андерс в трубку. — Да, я понимаю… Ни малейшего представления. Мы попытаемся. — Наступила пауза.

Она подошла к разбитому окну и выглянула на улицу. Солнце было в зените, освещая темную полоску коричневатой воздушной пелены, висящей над зданиями. И в самом деле: смертоносное местечко, подумала она. Лучше бы переселиться поближе к пляжу, где воздух чище.

— Но послушайте! — злобно произнес Андерс. — Ничего бы этого не случилось, если бы вы поставили охрану перед входом в больницу. Так что лучше подумайте об этом.

Росс услышала, как бросили трубку на рычаг. Она повернулась.

— Сволочи! — сказал Андерс. — У всех свои политические игры.

— Даже в полицейском управлении?

— Особенно в полицейском управлении! Стоит только случиться неприятности, как тут же начинают искать, на кого бы все свалить.

— Они хотят все свалить на вас?

— Они пока что только примериваются — достаточно ли высокая у меня должность.

Она понимающе кивнула и стала думать, что сейчас происходит в больнице. Наверное, примерно то же самое. Больнице необходимо сохранить свое реноме. Все, наверное, с ног сбились: директор боится потерять с трудом выбитые фонды. Да, на кого-то обязательно все свалят. Макферсон — слишком большая фигура. Она и Моррис — мелюзга. Наверное, козлом отпущения окажется Эллис — он же ассистент- профессор. Выгнать ассистент-профессора — это значит уволить временно нанятого сотрудника, который плохо ладил с коллективом, оказался неуживчивым, вспыльчивым, склочным, недоброжелательным, слишком много о себе возомнившим. Куда лучше, чем увольнять профессора — тут без скандала не обойдется. И это увольнение может бросить тень на тех, кто решал давать ему полную ставку.

Да, скорее всего Эллис. Интересно, он сам-то это понимает? Он совсем недавно купил новый дом в Брентвуде. Он им очень гордился. Пригласил всех сотрудников Центра на новоселье… Росс смотрела через разбитое стекло на город.

— Слушайте, а какая связь между эпилепсией и сердечными стимуляторами?

— Никакой — кроме того, что у Бенсона мозговой стимулятор, очень похожий на сердечный.

Андерс раскрыл свою записную книжку.

— Начните лучше с самого начала и не торопитесь.

— Хорошо. — Она поставила стакан с виски на столик. — Только позвольте я сначала позвоню.

Андерс кивнул, сел и ждал, пока она звонила Макферсону. Потом, стараясь оставаться спокойной, она посвятила полицейского во все известные ей подробности истории Бенсона.

Макферсон положил трубку и посмотрел на утреннее солнце в окне. Солнце было уже не бледным и холодным. Теплое, почти жаркое утреннее солнце.

— Это звонила Росс, — сказал он.

Моррис кивнул.

— И что?

— Бенсон приходил к ней домой. Но она его упустила.

Моррис вздохнул.

— Похоже, нам сегодня не везет, — сказал Макферсон.

Он покачал головой, не сводя глаз с солнца.

— Я не верю в удачу. — Он повернулся к Моррису. — А вы?

Моррис вымотался за эту ночь. Он не слушал.

— Что, простите?

— Вы верите в удачу?

— Конечно. Все хирурги верят в удачу.

— Я не верю в удачу, — повторил Макферсон. — И никогда не верил. Я всегда верил в планирование. — Он махнул рукой на висящие по стенам графики, чертежи и умолк, уставившись на них.

Графики были вычерчены на больших листах — сложная вязь разноцветных линий. Это были графики с прогнозом на далекую перспективу: на диаграммах оставались свободные поля для нанесения данных о результатах будущих исследований. Он очень гордился этими диаграммами. Так, еще в 1967 году он изучил возможности трех областей — диагностической концептуализации, хирургической технологии и микроэлектроники — и пришел к выводу, что вскоре они должны соединиться в единую методологию, которая к июлю 1971 года позволит оперировать психомоторных эпилептиков. Центр опередил его прогноз на четыре месяца, но все равно расчеты оказались поразительно верными.

— Поразительно верными! — сказал он вслух.

— А? — отозвался Моррис.

Макферсон покачал головой.

— Вы устали?

— Да.

— Все мы устали. А где Эллис?

— Варит кофе.

Макферсон кивнул. Кофе — это хорошо. Он потер глаза. Интересно, удастся ли ему наконец поспать? Но до этого еще далеко — он ляжет не раньше, чем найдут и вернут Бенсона. А на это может уйти много часов. Может быть, весь день.

Он снова взглянул на графики. Как же все шло хорошо. Имплантация электродов в мозг осуществлена на четыре месяца раньше намеченного срока! Компьютерная стимуляция поведения с опережением почти на девять месяцев! Но это тоже порождало свои проблемы. Программы «Джордж» и «Марта» вели себя беспорядочно. А «Форма Кью»?

Он помотал головой. Теперь «Форму Кью», может быть, вообще не удастся запустить, а ведь это его любимый проект. На перспективном графике опытная проверка «Формы Кью» намечена на 1979 год, с применением на человеке — начиная с 1986 года. В 1986 году ему будет семьдесят пять — если он вообще будет жив, — но его это не беспокоило. Главный интерес для него представляла сама идея.

«Форма Кью» была логическим продолжением всей научной работы Центра нейропсихиатрических исследований. Она началась как проект под названием «Формы Кихотика» — настолько невероятной она тогда представлялась. Но Макферсон был уверен, что все получится, потому что проект был необходим. Во-первых, речь шла о размерах, во-вторых, о расходах.

Современный компьютер — скажем, «Ай-Би-Эм» третьего поколения — стоит несколько миллионов долларов. Он пожирает огромное количество энергии, для него требуется много места. И тем не менее даже самый большой компьютер имеет такое же количество цепей, как мозг муравья. Компьютер, аналогичный по своим способностям человеческому мозгу, будет напоминать небоскреб. А энергии ему потребуется столько же, сколько городу с полумиллионным населением.

Разумеется, никто никогда не стал бы даже пытаться строить такую махину, используя современные компьютерные технологии. Необходимо найти принципиально новую методологию — а у Макферсона не было ни малейшего сомнения, что такие методологии должны существовать. Живые ткани!

В теории все было довольно просто. Компьютер, как и человеческий мозг, состоит из функциональных элементов — крохотных клеток разного вида. С течением времени размеры этих элементов существенно уменьшались. И они будут продолжать уменьшаться по мере дальнейшего развития