5
— Я пытаюсь рассуждать логически, доктор Росс.
— Я понимаю, Гарри.
— Мне кажется, очень важно придерживаться логики при обсуждении таких вещей.
— Я тоже так считаю.
Она сидела и смотрела, как крутится бобина с магнитофонной пленкой. Напротив нее сидел Эллис: глаза закрыты, сигарета в углу рта. Моррис пил кофе. А она составляла список того, что им удалось выяснить, пытаясь решить, каков же будет их следующий шаг. Бобина крутилась.
— Я все классифицирую в соответствии с тем, что называю негативными тенденциями, — говорил Бенсон. — Существует четыре основных негативных тенденции. Вам интересно?
— Да, конечно.
— Нет, правда?
— Правда.
— Ну вот. Тенденция номер один — экспансия компьютера. Широта применения компьютера. Компьютер — машина, но не похожая ни на какую другую машину в истории человечества. Прочие машины выполняют конкретные функции в узких областях — автомобили, холодильники, посудомойки. Считается, что у каждой машины своя специфическая функция. Но не то у компьютеров. Они могут делать массу самых разных вещей.
— Ну конечно, компьютеры…
— Позвольте, я договорю. Тенденция номер два — автономность компьютера. Когда-то на заре своего существования компьютеры не были автономны. Они были похожи на арифмометры: надо было постоянно находиться при них, нажимать на клавиши, заставлять их работать. Это как автомобиль: он не поедет без шофера. Но теперь все изменилось. Компьютеры становятся самостоятельными. Можно задать компьютеру кучу всевозможных команд для нескольких стадий работы — и уйти, а компьютер без вас будет справляться с поставленной задачей.
— Гарри, я…
— Пожалуйста, не прерывайте меня. Это все очень серьезно. Тенденция номер три — миниатюризация. Вы и сами знаете. Компьютер, который в 1950 году занимал целую комнату, теперь имеет размеры не больше сигаретной пачки. А очень скоро он станет и того меньше.
Наступила пауза.
— Тенденция номер четыре, — начал Бенсон.
Росс выключила магнитофон и взглянула на Эллиса и Морриса.
— Нам это ничем не поможет, — сказала она.
Они не ответили, молча глядя на нее усталыми глазами. Росс обратилась к составленному ею списку.
— У тебя есть какие-нибудь соображения? — спросил Эллис.
— Нет, — ответила Росс. — Но мне кажется, надо поговорить с Макферсоном. — Она вопросительно взглянула на Эллиса. Тот безвольно кивнул. Моррис едва заметно пожал плечами. — Ладно. Я сама поговорю.
Часы показывали 4.30.
— Дело в том, — говорила Росс, — что мы исчерпали все возможные варианты. Время уходит.
Макферсон сидел за столом и смотрел на нее. У него был утомленный взгляд.
— И что вы хотите от меня?
— Сообщите в полицию.
— Полиция уже в курсе. Им сообщил обо всем их сотрудник. Насколько я понимаю, теперь на седьмом этаже не протолкнуться — кругом полицейские.
— Но полиции ничего не известно об операции.
— Господи! Да ведь полиция доставила его сюда для операции! Конечно, им все известно.
— Но они не знают деталей.
— Они не интересовались.
— И им ничего не известно о компьютерном прогнозе на шесть утра.
— А что именно?
Он ее раздражал. Ну и упрямец, черт бы его побрал! Он же прекрасно понимает, о чем идет речь.
— Я полагаю, они бы по-другому отнеслись к этому делу, если бы знали, что в шесть утра у Бенсона должен начаться припадок.
— Пожалуй, вы правы. — Макферсон тяжело поднялся с кресла. — Полагаю, теперь они перестанут видеть в нем сбежавшего преступника, обвиняемого в хулиганском нападении, а будут считать его сумасшедшим убийцей с проводами в черепе. — Он вздохнул. — В настоящий момент их задачей является его поимка. Если же мы расскажем им о Бенсоне все, они наверняка постараются пристрелить его.
— Но ведь речь идет о жизни невинных людей. Если компьютерная программа…
— Программа — она и есть программа. Пускай даже компьютерная программа. Она может реализоваться только после ввода команды, а команда в нашем случае состоит из трех стимуляций в разное время. Можно провести великое множество парабол через три точки. Можно экстраполировать ее самым различным образом. И у нас нет твердой уверенности, что он обязательно сорвется ровно в шесть. Если угодно, он вообще может не сорваться.
Она взглянула на развешанные по стенам кабинета графики. В этом кабинете Макферсон разрабатывал планы Центра, фиксируя стадии будущего развития на этих графиках — аккуратных и многоцветных. Она знала, что значат для него эти рисунки. Она знала, что значит для него Центр нейропсихиатрических исследований. Она знала, что значит для него Бенсон. Но тем не менее занятая им позиция казалась ей нелогичной и безответственной. Но как ему это сказать?
— Послушайте, Джан, вы говорили, что исчерпали все варианты. Но должен с вами не согласиться. Полагаю, у нас остается еще один вариант — ждать. Я полагаю, есть вероятность того, что он вернется в клинику, под наше крыло. И поскольку эта вероятность существует, я предпочел бы ждать.
— То есть вы не собираетесь заявлять в полицию?
— Нет.
— А если он не вернется и если во время приступа он снова совершит нападение на человека — вы что же, хотите, чтобы на нас посыпались все шишки?
— На меня шишки уже посыпались, — печально улыбнулся Макферсон.
Часы показывали 5.00.
6
