полотенец.

— У тебя сколько денег?

Маркус стоял рядом, покрасневший и возбужденный. Случилось самое худшее. А он только что разнес официанта. Вряд ли стоило рассчитывать на сострадание с его стороны.

— Тысяча крон.

— Позвони отцу!

— Не смею. Он рассвирепеет, если узнает, что я потратил сэкономленные деньги на ресторан. К тому же мне кажется, что ты бы тоже мог что-нибудь заплатить.

— Но у меня только сто крон!

— Тогда ты и звони отцу.

— Нет!

— Я сам позвоню.

Маркус тяжело вздохнул. Он был уверен, что Монс поможет выбраться им из кризиса, но он не был уверен в том, что последует. Да, но всему свое время. Похоже, это было единственным выходом, а то, что Сигмунд берется разрешить практическую сторону вопроса, его немного утешало. Он вернулись к столику, где их ждал официант.

— У нас небольшая проблема, — сказал Сигмунд.

Официант вопросительно посмотрел на него.

— Мы, к сожалению, спутали сотенную купюру с тысячной.

Официант на удивление оживился.

— Ага, — сказал он.

— Это значит, что у нас с собой только тысяча сто крон.

Официант широко улыбнулся:

— Я позову метрдотеля.

Метрдотель не улыбался. К тому же он был уже не два, а четыре метра ростом.

— Вы что, не можете заплатить? — медленно сказал он.

— Мы в туалет, — сказали девочки хором и быстро встали.

— Понятное дело, — сказал официант. Он стоял за спиной у метрдотеля и, похоже, от души забавлялся.

— Заплатить — это не проблема, — сказал Сигмунд.

— Приятно слышать, — ответил метрдотель.

— И мне тоже, — сказал официант.

— Если вы позволите нам воспользоваться телефоном, мы свяжемся с Симонсеном-старшим, он приедет и заплатит, и на этом дело будет закрыто.

Метрдотель достал мобильный телефон и протянул его Сигмунду. Маркус уставился в стол и чувствовал себя анчоусом.

— Здравствуйте, господин Симонсен. Это Сигмунд. Я сижу вместе с младшим. Да, Маркусом. Послушайте, господин Симонсен, мы сидим в ресторане «Звезда». Что? Да, в «Звезде». Что? Да. Ресторан «Звезда». Что? Нет, мы просто сидим, отдыхаем, но тут у нас возникла одна проблема.

Удивленный Монс несколько раз прерывал Сигмунда, но тому в конце концов удалось путано объяснить, что им не хватает шестисот крон, чтобы расплатиться.

— Все в порядке, — сказал он метрдотелю.

— Дайте мне телефон.

Сигмунд вернул телефон.

— Это Дал. Что? Да. Договорились, господин Симонсен. Нет, никаких проблем. Что? Да, насколько я понял, они очень хорошо провели время.

Он выключил телефон и улыбнулся Маркусу. Теперь он снова был не больше двух метров ростом.

— Да, мальчики, все разрешилось наилучшим образом. Твой отец будет здесь в течение часа.

— Очень надеюсь, — сказал Маркус.

А потом начались танцы. Или неритмичная спортивная гимнастика, или прыжки, или то, чем можно было назвать неуклюжие движения, которые Маркус выделывал на танцполе, прихватив Муну. Он не очень-то заботился о том, что остальные пары смотрели на них с удивлением. Он совершенно не замечал, что Сигмунд подает знаки, чтобы он немного приутих. Вечер и так провалился. Скоро приедет папа и заберет его. Хуже уже ничего не случится, а он, по крайней мере, продемонстрирует всем танец, который они запомнят на всю жизнь. И ему удалось. Он видел мультик, в котором Дональд Дак и Долли танцуют, не держась друг за друга. Он начал точно так же. Его ноги выделывали па наподобие барабанных палочек, а сам он в этот момент прыгал, держа спину прямо, согнув колени и вытянув руки, которыми он греб в воздухе, головой же при этом он двигал взад-вперед, как офисной печатью. Муна пыталась ухватить его за руки. Он сжал руки в кулаки и протянул партнерше указательные пальцы, так же как Дональд. Потом он начал раскачивать руки взад-вперед в такт голове и при этом все время приветливо улыбался. Муна отступила, с опаской глядя на один указательный палец, который остановился всего в паре сантиметров от ее глаз, там он задержался и секунду дрожал в воздухе, потом удалился, и на его месте возник другой указательный палец. Маркус загнал себя и Муну на самый дальний край танцпола. Там он и остался и прыгал вверх-вниз, а указательный палец двигался со страшной скоростью, как иголка на швейной машинке. Остальные посетители продолжали танцевать, но их интерес к паре в углу не утихал. Он только рос. Маркус видел много мультфильмов, и ему очень понравился танец воинов-индейцев, который показывали в «Счастливчике Люке». Одну руку он поднес ко рту, согнул спину, выпрямил и снова согнул, издавая воинственный клич:

— Ункачаккен! Ункачаккен! Ункачаккен!

Музыканты-поляки закончили играть быструю мелодию, и певец запел:

— I just call to say I love you… [3]

Маркус изящно поклонился и протянул руки Муне. Она прижалась к стене и в ужасе

смотрела на Маркуса.

— Спасибо за танец, — прошептала она.

— Ты больше не танцуешь?

— Я не смогу так, как ты, — сказала она тихо, — никто не сможет.

Мгновение Маркус подыскивал подходящую цитату из книги.

— У молодежи собственный стиль, — сказал он спокойно.

Они вернулись к столику, где сидел Сигмунд и вел запись в блокноте, а Эллен Кристина пила лимонад и смотрела на него влюбленными глазами.

— Что это за танец вы исполняли? — спросила она.

— Современный, — сказал Маркус.

— Невероятно. А как он называется? Он на секунду задумался.

— Называется Маркушка, — сказал он.

— Так вот вы где сидите? — сказал Монс, подойдя к столику.

На нем были старые вельветовые брюки, потрепанная рубашка и серый пиджак с кожаными заплатками на локтях. Он заметно отличался от одетых по-праздничному посетителей ресторана «Звезда». Настроение резко упало.

— Да, — сказала Эллен Кристина.

— Нам очень весело, — сказала Муна.

— Приятно слышать, — сказал Монс. — Я только что вошел.

— Вот как, — дружелюбно заметил Сигмунд. — Но ваш костюм, пожалуй, несколько не…

Он замолчал. Иногда даже Сигмунд понимал, когда стоит придержать язык.

К столику подошли метрдотель и официант. Монс доплатил по счету. Все друг друга поблагодарили. Метрдотель и официант исчезли.

— Не хотите стакан лимонада, господин Симонсен? — спросил Сигмунд.

— Я отвезу тебя домой, — сказал Монс и направился к гардеробу.

Все четверо встали. Маркус забыл подвинуть стул Муны, но она сама справилась. Монс достал деньги, чтобы заплатить гардеробщику, но тот сказал: