— Я думал, что они накрепко приделались.

— Мы не можем завить новые. Сестра уехала на дачу. И взяла с собой щипцы.

— Обидно.

Маркус старался показаться грустным. Сигмунд взглянул на него рассеянно:

— Вместо этого мы сделаем пробор посередине.

— Нет! Только не посередине! Я отказываюсь! Я буду похож на гангстера!

— Нет, не будешь. Будешь прекрасно выглядеть. Конечно, не так замечательно, как с кудрями, но зато очень представительно.

После пары бесполезных протестов Маркус сдался. За пробор посередине проголосовал один голос против одного. Вкратце спланировав вечерний визит в ресторан, после многочисленных уверений Маркуса, что он спокоен, они закончили встречу, в два голоса сказав:

— Помоги Диане!

Когда они вышли из клуба, то увидели в карьере человека. В руке у него был автомат, и он смотрел на какие-то жестяные коробки, сложенные в штабеля.

— Эй! — крикнул Сигмунд. — Не стреляй! Маркус схватил его за руку:

— Молчи. Вдруг он в меня попадет.

— Очень красиво, Маркус, — немного нервно сказал Монс. — Тебе идет пробор посередине.

Когда Маркус рассказал, что он идет обедать вместе с Сигмундом и двумя девочками, отец очень удивился, но все же испытал облегчение. Это объясняло поведение сына в последние дни. Мальчик переживал первую влюбленность и теперь хотел произвести впечатление на юную даму. В тринадцать лет, конечно, рановато. Сам он впервые влюбился, когда ему было четырнадцать. Тогда он пригласил соседскую девочку в кино, но не посмел прийти. Ему казалось, что Маркус так же застенчив, но, значит, он ошибался. Его сын, похоже, собирается вырасти настоящим светским львом. Приятно, но и немного грустно. Монсу в самом деле казалось, что смокинг и пробор были уже чересчур, но, с другой стороны, он не очень следил за модой. В его молодости было модно носить брюки-клеш и прическу, как у «Битлз». А теперь, значит, смокинг и пробор. Все меняется. Он дал Маркусу сто крон, которых, он считал, хватит на гамбургеры и кока-колу в фаст-фуде. То, что обедать дети идут в ресторан «Звезда», ему и в голову не приходило, а Маркусу не пришло в голову ему об этом сказать. У него же должны быть свои секреты, особенно от близких.

— Завтра я его расчешу, папа.

— Как хочешь, мой мальчик. Лишь бы тебе было хорошо.

Маркус рассеянно кивнул:

— Пока, папа.

— Пока… Кстати, подожди!

Монс побежал в гостиную и принес красный платок, в который Маркус сморкался накануне.

— Ты забыл.

Платок был выстиран и поглажен. Монс попытался сложить его красиво, но не получилось.

— Папа, я сам.

Легким движением руки Маркус элегантно сложил платок и положил его в нагрудный карман. Монс посмотрел на него с восхищением.

— Если тебе надо будет высморкаться, то…

—…сделай это максимально беззвучно, отвернувшись от других. Я знаю, папа.

— А я — нет, — пробормотал Монс, пока дверь закрывалась за Маркусом, который направлялся на свою великую генеральную репетицию ресторанного этикета.

Эллен Кристина и Муна уже ждали, когда такси с Маркусом и Сигмундом остановилось у ресторана «Звезда». В этом была первая ошибка. Никогда нельзя заставлять дам ждать.

— Здесь что, свадьба? — спросил водитель такси, когда Сигмунд протянул ему купюру в пятьдесят крон.

— Нет, просто маленькая частная вечеринка.

Шофер покосился на Маркуса и хмыкнул:

— Норвежская мафия, что ли? Ха-ха.

— Ха-ха, — сказал Маркус сдавленным голосом и вышел из машины.

На Сигмунде был белый смокинг с черными лацканами, черные брюки и черный пояс. У обоих на шее красовалось по белому шелковому шарфу. Сигмунд носил смокинг, словно в нем родился. Он оставил свою обычную прическу, но, собственно говоря, генеральная репетиция была не его. Он был режиссером и прихватил с собой блокнот и карандаш, чтобы ' записывать возможные ошибки у исполнителя главной роли. «Очевидно, ему придется часто пользоваться блокнотом», — подумал Маркус и попытался приветливо улыбнуться девочкам. Он был уверен, что они засмеются от одного его вида, но они не засмеялись. Они уставились на него, раскрыв рты.

— Добрый день, дорогие дамы, — сказал Сигмунд и изящно поклонился.

— А где Маркус? — спросила Эллен Кристина.

— Здесь, — пропищал Маркус.

— Ты… кажешься таким взрослым, — сказала Муна без какого-либо намека на иронию в голосе.

— Стильно, — сказала Эллен Кристина. — Я тебя даже не узнала.

— Изменение радует, — пробормотал Маркус. Он внезапно почувствовал себя намного лучше, но все еще не был уверен, не затишье ли это перед бурей или взрывом хохота.

— Вы тоже неплохо смотритесь, — добавил он осторожно и очень удивился, когда обе девочки покраснели. Обычно ведь краснел он сам, когда девочки заговаривали с ним. Он понял, они и в самом деле считают, что он хорошо выглядит. Да-да, о вкусах не спорят, и слава богу. Он заметил, что обретает наилучшую форму.

— Простое платье всегда можно украсить маленькой элегантной сумочкой или парой милых туфель,— дружелюбно сказал он.

— Мне подарили их на день рождения, — прошептала Муна и глянула на свои серебристые туфельки.

— А в газету поместили объявление об имениннице? — вежливо спросил Маркус.

— Что?

— Тогда тебе бы пришлось учитывать, что объявление посчитали бы приглашением к тебе в гости.

Сигмунд начал несколько беспокоиться, но Маркус этого не замечал. Он в самом деле был в ударе.

— Объявление в газете приводит к тому, что многие забытые знакомые, например бывшие одноклассники, напоминают о себе и поздравляют.

— Идем, — сказал Сигмунд.

— И это самое приятное в днях рождения, — сказал Маркус громко, четко и открыл девочкам дверь.

Когда Муна прошла мимо него, он весело ей подмигнул. Она вздрогнула и поспешила зайти в ресторан.

— Не стоит преувеличивать, — прошептал Сигмунд, когда они сдали шелковые шарфы в гардероб, однако Маркус уже совсем вошел в роль светского льва И пути назад не было. Теперь надо было только продержаться.

— Меня зовут Маркус, — сказал он гардеробщику.

— Да? неужели?

— Да, и я бы хотел подчеркнуть это. Маркус!

Гардеробщик оценивающе посмотрел на него.