пожилой наемник, сраженный шальной пулей.

«Эх, Антошку бы сюда… – с тоской подумал парень. – Вот бы порадовался…»

Он подгреб к себе одну из книг, разлетевшихся по полу из поваленного шкафа, и аккуратно расправив смятые листы, запихал за пазуху.

– Бери! – по-своему понял его Меченый. – Заслужил. Теперь можно и…

Впереди громыхнуло, и со свода посыпалась штукатурка.

– Что за придурок выискался… – командир присел. – Рухнет ведь все к чертям! Вперед, Гладиатор…

И библиотека осталась позади.

А потом случилась катастрофа.

Мутантов осталось всего двое из пяти. Куда делись остальные Игорь не понял, наверное, был предел прочности и для этих машин смерти. Но и двоих оказалось достаточно.

Нападавшие были у самой цели: судя по ожесточенности сопротивления, обороняющимся уже было некуда отступать, когда державшийся в мертвом пространстве за спинами наемников поводырь выронил из руки свой хитроумный прибор и рухнул наземь. Агрегат раскололся: покатились винтики, лопнуло что-то… И в тот же момент оставшиеся без контроля могучие уроды взбесились и принялись крушить все и вся.

– Брось! – орал в ухо Игорю, всаживающему пуля за пулей в рассвирепевшее чудовище, Меченый, оттаскивая его в сторону. – Пора ноги делать! Помнишь золотое правило?

– Почему? – орал в ответ Князев.

– Потому что все! Поверь мне, пацан, – ноги надо делать!..

С группкой оставшихся в живых – большая часть авангарда была сметена почти мгновенно – они отступали назад, насильно отрывая от разбросанных богатств тех из рассыпавшихся по дворцу наемников, которых еще можно было собрать, а на пятки им наступали воспрянувшие духом защитники.

Меньше всего Игорь, да и все остальные, хотели бы видеть рядом с собой товарища Пинскера, но он, бледный в синеву, прибился к отряду в одном из пройденных залов, сразу забравшись в самый центр и укрывшись за спинами бойцов, добрая половина из которых была ранена.

– Ничего! – шлепая белыми трясущимися губами, твердил он. – Классики марксизма учат нас, что временное отступление не есть поражение. Мы отступим на исходные позиции, перегруппируемся… Нет места пораженческим настроениям, товарищи!

– Заткнись! – Меченый поднес кулачище к монументальному носу оратора. – Не на митинге.

Перегруппироваться тоже не удалось: навстречу валила вооруженная толпа. К обороняющимся прибыло подкрепление.

– Ланиста, сволочь, – выругался Меченый. – Урок своих поднял. Теперь нам каюк, без вариантов.

– Может быть, сдаться? – вдруг переменил позицию товарищ Пинскер. – Гуманизм…

– Ага! Покажет тебе блатота ланистин гуманизм… – старый наемник емко и красочно поведал потерявшему дар речи «вождю», что и как именно сделают с ним уголовники.

– Так что у нас одна дорога, – закончил он. – Прорываться. Есть здесь один туннель…

Они почти пробились. Их осталось пятеро, но окрыленные победой враги наступали им на пятки.

– Куда дальше? – Меченый остановился: туннель, по которому они бежали, разделялся сразу на три.

– В левый, – молодой, едва ли старше Князева, наемник, волок на плече едва дышавшего пожилого бойца, годящегося ему в отцы. У того было прострелено бедро, и каждый шаг давался раненому с огромным трудом.

– А что там?

– Там мы сможем скрыться. Эх, оторваться бы на полчасика от этих, – парень кивнул назад, в зев туннеля.

Откуда доносились далекие голоса, усиленные и искаженные гуляющим под неровными сводами причудливым эхом: создавалась иллюзия, что преследователи рядом, едва ли не за поворотом.

– Хрен тут оторвешься, – буркнул командир. – Как репей прилипли.

– Заслон бы оставить, – пробормотал молодой наемник.

– Заслон! Кого я тут оставлю? Ты сам останешься? – напустился на него Меченый.

– Я могу, – буркнул старик, отвернувшись.

Он отпустил плечо своего поводыря и со стоном опустился на землю.

– Мне все одно, помирать. А вы без меня быстрее пойдете.

– Сдурел, Сергеич? – Меченый, видимо, хорошо знал раненого. – Прекрати истерику! Дотащим на себе.

– Нет, – старик покачал головой. – Отвоевал я свое, Паша. Ты мне лучше патронов оставь… И гранату.

Он ободряюще улыбнулся, и Меченый виновато отвел взгляд в сторону.

Беглецы успели пройти всего метров двести, как позади ударили первые выстрелы. За истеричной канонадой последовали короткие злые очереди: опытный боец экономно расходовал патроны и не суетился зря.

– Задержит? – догнал Игорь мрачного командира, погоняющего перед собой совсем скисшего товарища Пинскера, стонущего и проклинающего все на свете.

– Сергеич? – откликнулся тот. – Задержит. За час не поручусь, но минут на сорок они там завязли. По стрельбе сужу, – пояснил он. – На сколько ему патронов хватит, на столько и задержит.

– А дальше?

– А дальше – граната.

– Но ведь свод рухнуть может!

– Ему будет уже без разницы…

Отдаленный глухой взрыв, оборвавший канонаду, донесся до них на сорок пятой минуте бегства…

Отряд остановился перед перегораживающей туннель горой мусора. Нет, настоящей баррикадой: Игорь явственно разглядел следы человеческих рук, укреплявших этот «бастион»: бетонные балки, уложенные поверх рыхлого склона, вкрапленные то тут, то там осколки стекла, пугающей остроты, ржавая спираль колючей проволоки по гребню…

– Ты куда нас привел? – спросил возмущенно кто-то.

– Это же тупик!

– Не, не тупик, – парень покачал головой. – Гетто это.

– Чего-о?

– Уроды тут всякие живут, да выродки всевозможные, – пояснил наемник. – Мы еще пацанами сюда лазали, штуки всякие сверху на хавчик меняли. Их как бы нету, стараются их не замечать, но они – вот они, тут живут.

– Разве их не всех у вас истребляют? – гневно сверкнул очками товарищ Пинскер. – У нас на линии такой мерзости нет…

– А как же братство всех народов? – ехидно прищурился Меченый.

– Народов! – поднял вверх указательный палец изрядно осмелевший «вождь»: после того взрыва звуков погони не было слышно – то ли потери преследователей были слишком велики, то ли обрушился туннель и преследователи сами оказались в тупике. – Людей! А это – нелюди.

– Ошибаетесь, – подал голос Игорь. – Некоторые мутанты почеловечнее вас будут. Что тут человечного, скажите, в том, чтобы сотню живых существ положить ради идеи?!

Пинскер только открыл рот, чтобы возразить, как сверху, с баррикады раздался неприятный скрипучий голос:

– Кто вы такие? Что вам нужно?

Говорившего не было видно, оставалось лишь гадать, кому принадлежит голос – мужчине или женщине. Наемники переглянулись, и Меченый шагнул вперед:

– Мы просим убежища и защиты.

Наверху помолчали, а когда слова зазвучали вновь, в них сквозила неприкрытая издевка:

– Четверо вооруженных людей просят защиты у изгоев убогих?

– Нас преследуют.