телеграфа какого-нибудь.

– То есть, мы скоро с другими объединимся? А что потом? – Князев решил ковать железо, пока горячо.

– Ходят слухи, – командир зашептал, чуть не воткнув нос в Игорево ухо. – Что одна из станций давно кое-кому не нравится.

– На какой линии? – забеспокоился Князев.

– А я дальтоник, – расплылся в улыбке, показав длинные желтые зубы, Лось. – Для меня, что красный, что зеленый цвета – все одно. Или синий, – хмыкнул он, насмешливо глядя в глаза подчиненному.

И взгляд его был совсем не весел, но остер и пытлив. Игорю показалось, что командир прощупывает подчиненного: пытается определить, откуда новобранец.

– Или коричневый, – сказал Лось с многозначительным видом. – И вообще – хватит болтать, боец. Держи-ка ты лучше язык за зубами и делай как я. Без лишних вопросов. Меньше будешь знать – проживешь дольше.

Впереди уже маячил тусклый свет: отряд подходил к преграждавшей дальнейший путь баррикаде.

– Блок-пост, – произнес Меченый. – Глядим веселей, подбираем ногу.

– Ты еще строевым скомандуй, – буркнул вечно всем недовольный толстяк, которого все за глаза звали Винни-Пухом.

Ему это не нравилось: сам себя он называл Гаргантюа. Игорю обе клички казались одинаково смешными и бессмысленными.

– И скомандую, – ощерил половину рта Меченый. – И отобьешь в лучшем виде. Как на плацу.

– Песню за-а-апевай! – дурашливо откликнулся кто-то из задних рядов, но на него цыкнули и он заткнулся.

К посту, однако, подошли, если и не печатая шаг, то определенно не волоча ноги.

– Кто такие? – крикнул дозорный, и голос его показался Игорю смутно знакомым. – Пропуск есть?

– В лучшем виде! – Меченый попытался изобразить на лице добродушие и покладистость. – Да ты ведь меня знаешь, начальник! К чему бумажки?

– Тебя знаю, – командир поста падать наемнику на грудь не торопился, даже не обратив внимания на горсть патронов, приготовленную в качестве мзды. – И не только тебя. Вон та рожа мне знакома, – ткнул он пальцем в Лося. – И та, и вот эта…

Палец с обломанным грязным ногтем указал на Игоря, и тот внезапно понял, отчего рябая физиономия караульного ему знакома – он был среди тех, кто вместе с ним наблюдал поединок пса по кличке Лютый с наземным чудовищем.

– Я на этого сучонка полкуска поставил, – поглядел на Игоря караульный. – Хотя чистый верняк был. С каких это пор ты, Меченый, неудачников набираешь? Пушечное мясо потребовалось?

Игорь обратил внимание, что державший их на прицеле пулеметчик – парень едва ли старше его самого – видя мирно беседующих командиров, расслабился и отпустил гашетку и кинул в рот кусок сушеного гриба.

«Я б тебе вставил, раззява, – подумал он, вспомнив свои дежурства на блок-постах. – Рановато ты отвлекся… А если бы мы сейчас этим воспользовались, и…»

И понял, что они уже воспользовались. Лосю понадобилось всего доля секунды, чтобы, используя Игоря как прикрытие, за его спиной обнажить один из метательных ножей, крепившихся у него на груди в специальных гнездах. Игорь мгновенно вспомнил, сколько времени проводил наемник, совершенствуясь в метании этих остро заточенных железяк в казарме. И на спор мог выбить одним из них на десять шагов пятак, зажатый в пальцах.

– Посторонись-ка, парень!..

Князев не смог бы ничего сделать, даже если бы очень-очень захотел: лезвие свистнуло и впилась в горло любителю жевательных грибов, швырнув его спиной на сложенные штабелем мешки с песком. В бледно-голубых глазах застыло удивленное выражение, по подбородку заструилась кровь.

Лось метал ножи с размеренностью автомата: вот скорчился в позе зародыша второй номер при пулемете. Один боец посообразительней успел передернуть затвор автомата, но сзади уже его обняли, перетянули горло удавкой…

Но вот уже и Лось, медленно, как во сне, опускается наземь, зажав в руке последний, бесполезный уже нож… Стряхивает с длинного кинжала наземь чересчур памятливого постового Меченый, прикрываясь им, как щитом. Шустро рассыпаются по «предбаннику» остальные наемники…

Инстинкт в который раз оказался впереди разума: словно очнувшись от забытья, Игорь с изумлением понял, что давно уже перескочил через невысокий бруствер из мешков с песком и стоит на горе трупов. Его трясло от избытка адреналина в крови. Его «шпага» торчала в животе стонущего часового; Игорь прошел крещение чужой кровью.

– Молодцом, Гладиатор! – Меченый остановился рядом: автомат за плечом, в обеих руках по клинку, в правой – тот самый кинжал, в левой – обычный штык-нож, и обе руки до локтя лоснились красным. – Так держать!

Игорь бросил взгляд на свое оружие: четырехгранный штырь весь в темно-красных кляксах и разводах. Он вытер подобранной с пола шапкой острие и сунул заточку в висевшие на поясе ножны, сделанные из резинового шланга.

– Не робей, парень! – перекрученный боем командир отошел к стене и прислонился, чтобы не упасть. – До старшины тебе – раз плюнуть уже!

Игорь оглянулся и понял, что Меченый прав: половине наемников не повезло. Трое лежали без дыхания в тех местах, где их застала смерть. Винни-Пух, ничего не соображая, полз, оставляя за собой широкий кровавый след, к темному зеву туннеля. И застыл буквально в метре от него, уткнувшись лицом в утрамбованный пол. Какая теперь разница, как тебя звали, подумал Игорь.

Игорь выдернул клинок и тупо посмотрел на умирающего «крестника». Тот расставался с жизнью тяжело, мучительно. Князев занес было «шпагу» над его головой – из милосердия, но ударить так и не смог. К нему подошел Меченый.

– Первый у тебя? – безошибочно определил он. – Не ссы, боец, скоро счет потеряешь. Не подвел, – хвалю. Сам, помню, когда первого завалил, маялся. Но во сне они не являются – бред это.

– Но как же…

– А никак. Сам помрет. Вот, я же говорил, – обрадовался Меченый, услышав, как раненый солдатик последний раз застонал, зажимая перемазанными кровью руками рану, дернулся и затих.

– А тебе разве приходилось? – Игорь с трудом отвел взгляд от мертвого паренька, которого никак не мог назвать в мыслях врагом. – Вот так?

– Так – нет, – старый наемник почесал кинжалом кончик носа. – А вот скулить, пытаясь кровь остановить, – бывало. Когда все, что прижать к ране мог, промокло, а рядом – мертвяки одни, еще страшнее. Давно это было, лет сорок тому, – Игорь только сейчас понял, что Меченый годится ему даже не в отцы, а в деды. – И далеко отсюда… Слово «Чечня» тебе, сопляк, говорит чего?.. Нет? Так я и думал.

Меченый привычным жестом вытер оба клинка об измазанные в чужой крови штаны.

– Там еще трое, – кивнул командир на дверь. – Что будем делать? Они ведь сейчас помощь вызывают… Пытаются.

– Почему пытаются?

– Винни-Пух, земля ему пухом, – откликнулся Меченый. – Зело лепо в проводках разных разбирался…

Князев вспомнил, как покойный ныне толстячок по пути пару раз отлучался, будто бы отлить, а потом нагонял отряд с извиняющейся улыбкой на толстых губах. Игорь еще раз поразился наемникам: действовали все слаженно, как единый организм, но так же, как и в организме, один орган мало что знал о другом. Частичной информацией владели лишь «нервные центры» – командиры пятерок, а полной – «мозг».

– Ну и что делать будем? – спросил Игорь.

Ему стало ясно, что, по сути, он сдает боевой экзамен, и сейчас важно не обмануть ожиданий Меченого. Он нерешительно положил руку на висевший на поясе подсумок с гранатами, но по тому, как скривился живой уголок рта командира, понял: это глупость. Действительно, до сих пор не прозвучало ни единого выстрела и это обстоятельство что-то да означало, раз за него пришлось заплатить столькими