крестьянскому и даже не пыталась не то что перевесить, но даже уравновесить себя с ним. Потом стали бить в колотушки. На пьедестале появился огромного роста глашатай и радостно объявил результаты взвешивания: «Человечество должно быть благодарно выдающимся модельерам всего мира за их разного рода модели и повсеместное их внедрение в жизнь планеты, что позволило поднять вес красивого внешнего вида людей принципиально выше, а значит, сделать его весомее их вечно ошибающегося, грешного, преступного существа, то есть умственных способностей. Недаром мудрец сказал, что красота, а не ум спасет мир!»
Раздался жуткой силы взрыв. Весы взлетели в воздух, люди, выдавленные из кителей, исчезли. Остались только те, кто был с мозолями, с молотками в руках. Они, будто и не было взрыва, продолжали что-то делать: копать, строить.
Я открыл глаза и понял, что взрыв во сне был не что иное, как резкий звонок, призывавший новую смену рабочих на строительстве дома во дворе нашей гостиницы приступить к работе. Глянул в окошко – седьмой этаж был почти закончен!
Вот и промелькнули три недели. Что ж, хорошенького понемножку! Пора в дорогу собираться. Шикарные отели, потрясающие темпы строительства жилья, копеечный спирт, красавицы-полисменки, кактусы, индейцы, швейцар – все это очень хорошо, но березки и песочек на берегах Москвы-реки, Оки и Волги, вобла, раки, немножечко пивка да водочки, рыбалка и уха, родная, почти талантливая русская бесхозяйственность, проселочные дороги, ядреные наши бабы-красавицы – куда лучше! Ей-ей!
Прощай, красочная Мексика! Прощайте пирамиды, степи, пустыни, талантливые люди! Как хорошо было бы поскорее решить все проблемы на земле и стать всем странам единой Человеческой семьей! Дай Бог тебе, Мексика, красивой беспокойной жизни во имя мира и уверенности в спокойном будущем. Спасибо тебе за сомбреро, за песни, за красивых женщин! Спасибо за все!
Утром перед отъездом глянул в окно. На строительной площадке звучит музыка. Рабочие в чистых комбинезонах укладывают на крыше 8-этажного дома красивой конфигурации черепицу…
Мысли, конфузы, эпизоды на земле обетованной
Если бы мне когда-нибудь сказали, что у меня будет премьера («Леший» Чехова, роль Орловского) в Израиле! О!
Знание идиш или иврита совсем не обязательно, потому что, как сказал Леонид Осипович Утесов, «Все люди – евреи, но дело в том, что некоторые уже признались в этом, а остальные пока еще нет». Играем на русском.
8 февраля 1990 года. В 10.30 взлетели на Тель-Авив. Самолет (Ту-154) специальный – для нас. Много свободных мест. Передаю летчикам записку: «Группа экстремистов Малого театра требует посадить самолет в Ялте или Могилеве! Мы вооружены мощной бомбой под кодовым названием „репертуар“. По поручению группы Евг. Весник».
В ответ летчики прислали нам бутылку виски.
Летели 3 часа 30 минут. Сели! Гостиница на берегу Средиземного моря. Называется «Астор». Средненькая. В холле меня встречали знакомые москвичи – очень неожиданная встреча! Номер с балконом – вид на море. По прямой до моря – метров 200. Солнце. Чистое небо! Чемодан раньше меня поселился в номере. Кто принес? Когда? Не знаю. Встречающие и я накрываем импровизированный стол. Со свиданьицем! Не прошло и десяти минут – звонок! Беру трубку.
– Алло!
Женский голос на русском языке спросил:
– Вам скучно?
– Скучно.
– Могу зайти. Мне 24 года, у меня красивые глаза. Я веселая – ха-ха-ха!!!
– Очень приятно. Я вас жду, но имейте в виду, за визит я беру 350 шекелей.
В трубке – ту-ту-ту… Больше никто из «веселых» не звонил. (Мне.)
Позже портье гостиницы объяснил: «Вам звонить боятся. Девицы распустили слух, что приехал педагог по сексу и что уроки очень дорогие».
9 февраля. Ночью была гроза. Утром песок на пляже стал коричневым, а днем светло-желтым. Берег напоминает Прибалтику: Дзинтари, Булдури, Майори, Лиелупе. Чистота.
Очень много автомашин. Наших нет. Телевидение – две программы: одна местная, другая американская с титрами. Реклама, реклама, реклама. (Евреи проиграли кому-то в баскетбол. Мне почему-то стало их жаль.)
Запомнился бегавший с нашим багажом человек – невысокий носильщик, уже в возрасте. У нас никто не бегает, у нас все важные (наш носильщик – монумент).
Видел купающихся. Интересно, какая температура воды? Здесь ведь зима – февраль!
7 часов утра. Хорошо. Воздух свежий-свежий. Давно так не дыхивал. Учу текст роли Орловского. В 12.00 первая репетиция. Разница во времени – два часа. 15 градусов тепла – зима! Прекрасно! Опять вижу купающихся и трезвых! Мелко – далеко-далеко, как на рижском взморье. Метрах в двухстах от берега – волнорезы. Почему-то не такие, как у нас на многих курортах – бессистемные бетонные заграждения, опасные для жизни. Здесь в море испражнения не стекают, поэтому и рыбы много. Мы не учли, что рыба фекалии не очень любит, вот она и покидает нас. Просто-то как!
Волнорезы – приятное глазу нагромождение камней-глыб – усеяны белыми точками и похожи на чуть грязноватые кораллы – это тысячи отдыхающих от трудовых полетов чаек. Как красиво: черно-коричневые голуби и белые чайки!
Заговорил с горничной на немецком языке, будучи уверенным, что в Израиле все его понимают. Оказывается, почти никто не понимает… Говорят на идиш и иврите.
Если бы не пальмы – ты в Европе! В средней ее полосе. Фрукты, овощи, жемчуг, водка, клубника манят и очень дешевы. Глаза разбегаются! Налопался любимыми фисташками.
На улицах – чистота. Не видать асфальта а ля «зад клоуна в заплатах». Совершенно не видно грузовиков. Не пахнет бензином. «Хитрые» евреи!
Наш отель «Астор» в пять этажей, а рядом в одиннадцать – «Шератон». Заходить в него неловко – не по карману.
Кораблей в море нет. Далеко-далеко маячит один грузовой, да вчера с самолета был виден еще один – спортивный.
Дождь моет и без того чистые улицы и пополняет чистое море сточной водой…
Немного погулял по городу. Надо быть врагом своей родины и народа, чтобы не испытывать непрекращающееся чувство стыда за Отчизну! Абсолютное изобилие! Зачем вся наша идеология? Она – вся на лжи! Ложь делает человека грешником и злым, трусливым и не умеющим радоваться.
Радуют глаз белые кресла на пляже! Красавцы! Простояли бы у нас такие красавцы-стулья ночь? Сомневаюсь. Вспомнил, как у ресторана «Арагви» поставил автомобиль, отлучился на пять минут и… не досчитался противодождевых щеток и зеркала.
Диалог в последний день гастролей.
– Что вам больше всего понравилось в Израиле?
– Почти ничего не стоящая по вечерам перед закрытием магазинов клубника!
– А что не понравилось?
– Окна моего номера выходили на море. На берегу стояли белые кресла-стулья. Они не были привязаны ни к чему, сторожей, полиции – нет! Я ждал, когда наконец украдут стулья. Хоть один. Двадцать дней ждал! Не дождался. И очень опечалился. Понятно, почему? У нас бы эти стулья…
– Конечно, у вас в России нет таких стульев, кроме тех, которые искали Бендер и Воробьянинов.
– Дай вам Бог здоровья!
