Турне хорошо сработало с точки зрения Раони, потому что оно показало миру его проблему.

Буквально через месяц после возвращения в свою деревню, в тропический лес, многие люди Раони подверглись угрозе заболевания малярией, которая была даже более опасна для их существования, чем уничтожение леса. «Это ужасная новость: это угроза всему, что мы пытаемся сделать, — говорил расстроенный Стинг одному из журналистов. — Сообщения, которые мы получаем, действительно трагические. Оказывается, что вся деревня заражена и насчитывается большое количество смертных случаев».

Не осталось незамеченным, что бразильское правительство не сдержало свои обещания помочь Стингу — превратить леса в природные заповедники. Стинг отрицает, что бразильское правительство его просто использовало. «Я не думаю, что меня просто использовали, а если такое было, то я в замешательстве».

До конца 1990 года Стинг продолжал навещать вождя Раони в джунглях и посещать официальные собрания, организованные чиновниками бразильского правительства. «В Бразилии есть силы, которые не хотят, чтобы президент помогал нам и, очевидно, — военные, одна из таких сил, потому что они рассматривают джунгли как огромный признак своей власти». Однако Фонд Тропических лесов в конце концов заработал 2,5 миллиона долларов только за один год, и область, по площади равная Италии, была наконец-то защищена.

Возможно, удивительно, но Стинг все еще продолжает верить, что его способ был наилучшим, и он клянется продолжать борьбу: «Я все еще в какой-то степени верю в трансцендентальные средства решения различных проблем», — объясняет он. «Возможно, бесконечные усилия однажды сдвинут гору. Я думаю, что люди могут изменяться. Если вы работаете над собой, то вы изменяете мир на микрокосмическом уровне. К сожалению, становится немного поздно. Я чувствую, что в некоторых вопросах, таких как окружающая среда, например, надо быть активными. Вы не можете просто сидеть, скрестив ноги, и надеяться, что завтра воздух станет пригодным для дыхания. Я думаю, что у нас осталось немного времени, честно».

В разгар всего этого, как будто напоминая ему и всему миру, что он все еще очень активная звезда рок-н-ролла, Стинг швыряет два миллиона долларов, чтобы купить в Нью-Йорке апартаменты у своего приятеля, певца Билли Джоэла.

Стинг буквально влюбился в эту собственность после того, как был приглашен туда на вечеринку несколькими месяцами ранее. Джоэл, который планировал продать эти апартаменты через некоторое время, был очень доволен, когда предложение выдвинул Стинг. Двухэтажная квартира с видом на Сентрал-Парк, имела кроме всего прочего даже музыкальный зал. Джоэл утверждал, что он ищет для проживания что-то меньшее по размерам.

Но Стинга поджидали проблемы. Годы разъездов и новое занятие — участие в кампании по спасению тропических лесов — лишили его творческой энергии. Он был настолько утомлен бесконечными путешествиями и кампаниями, что буквально высох.

Бросая взгляд назад, он винит себя во всем, что произошло, даже признаваясь в том, что одна из главных причин хватания за множество проектов была в том, что он пытался бежать от депрессии, которая пришла со смертью его родителей.

Дружба Стинга с вождем Раони и другими членами индейского племени Кайапо, должно быть, помогла ему быть в форме, но душевная боль из-за смерти родителей фактически погрузила его в длительный период траура.

Стинг объяснял своё тогдашнее состояние: «Живя там и проводя так много времени с этими, так называемыми примитивными людьми, я понял, что смерть — это один из главных моментов их философии. Я рассчитывал, что пройду через некий процесс, и смогу отбросить все это. Однажды я понял это и осознал, что намерен и должен написать песню о смерти. Но, с другой стороны, я этого не хотел».

К концу 1990 года Стинг вдруг осознал тот факт, что некоторые люди в джунглях смотрят на него просто как на источник дохода — легкий способ урвать от той роскошной жизни, которая прошла мимо них. Он полностью осознавал, что раздача щедрых подарков индейцам только ухудшает дело. «Нет ничего хорошего в том, чтобы делать индейцев постоянными получателями бесконечных подачек. Это просто разрушит их культурные ценности и их чувство собственного достоинства», — вот так Стинг реагировал на утверждение, что Раони пытается воспользоваться его дружеским расположением.

Поворотный момент наступил для Стинга тогда, когда один старик в деревне Раони попросил его купить индейцам вертолет. Стинг повернулся к Раони и сказал: «Тебе придется объяснить, почему я не могу».

Немного погодя сам Раони просил Стинга купить ему самолет. Певец подошел к этому философски. «Он захотел подражать кому-то, — сказал он журналисту Гюнтеру Дэвису. — Один из вождей имеет самолет, чтобы летать в Сан-Пауло за кока-колой. Индейцы точно такие же, как и белые. Я не смотрю на них, как на благородных дикарей, но они заслуживают того, чтобы иметь шанс защитить себя от так называемого прогресса».

Близкий друг Стинга в Рио Гильда Матосо сказала, что все были «очень удивлены» попытками Раони заставить Стинга купить ему аэроплан. Другой друг вспоминает, как Стинг представлял Раони трем американским бизнесменам после того, как сказал индейцу: «Они купят тебе самолет, если ты их убедишь, что он тебе действительно нужен».

Стинг говорил: «Если кто-то получил подарок по непредусмотрительности, то это не значит, что нужно делать подарки всем. Ведь если смысл деятельности только в подарках, стоило ли вообще начинать? Да, мы не знали всех тонкостей и сложностей, делали ошибки, которые теперь исправляем».

Стинг даже заставил Жана-Пьера Дютелье выйти из организации в процессе скандала из-за вопросов, связанных с их книгой «Истории джунглей», написанной в соавторстве, которая, как предполагалось, поможет собрать деньги для Фонда. Жан-Пьер теперь признает, что придержал свою долю аванса за книгу, но настаивает: «Я — профессиональный писатель. Мне надо выживать. Мне надо было взять этот аванс. Мы далеко не все поп-звезды и мультимиллионеры, как Стинг, вы знаете это!»

Друг и коллега Стинга, Карлос Пайва, считает, что главная причина, по которой бразильское отделение Фонда тропических лесов было в таком ужасном состоянии — это «страшная спешка». «Мы объявили начало деятельности раньше, чем все было готово, и это было большой ошибкой. Люди критиковали нас, потому что другие организации вроде «Гринпис» были организованы намного лучше».

Карлос говорил, что он предупреждал Стинга и других о возможности провала. «Меня это очень беспокоило. Фонд был организован не лучшим образом, и было очень трудно собирать деньги в Бразилии. В конце концов, один офис там стоил целое состояние. Нужен ли он был?»

Карлос Пайва говорит, что он был «очень возмущен» поведением служащих бразильского офиса Фонда, для защиты тропических лесов там практически ничего не делалось, а жалованье сотрудникам неоправданно завышалось. «Люди начали позволять себе грубости по отношению к Стингу. Обидно!»

Однако Стинг упорно отказывался закрыть Фонд, и его вера в этот «крестовый поход» в конце концов увенчалась вполне достойным завершением.

…Близкий друг Стинга, Гильда Матосо, родила ребенка 18 января 1990 года, как раз через несколько дней после мимолетного визита в Рио Стинга и Труди.

По этому случаю Стинг пошел в малопопулярную школу самбы в Рио, куда его пригласили, чтобы он присоединился к шествию с тамбуринами. «Он стянул рубашку и действительно сошел с тормозов», — вспоминает Гильда. Через три часа она буквально вытащила Стинга из этой школы, потому что он хотел танцевать всю ночь.

На следующий день Труди и Стинг сопровождали Гильду на день рождения одного ее пятнадцатилетнего друга. Ни родители, ни сам именинник не верили своим глазам, когда Гильда пришла со своим другом-знаменитостью. «Они чуть в обморок не упали. Не так уж часто рок-звезда международного уровня заворачивает на дни рождения неизвестных подростков».

Приблизительно в это время бразильская пресса дружно выступила против Стинга, критикуя его попытки спасти тропические леса.

Гильда Матосо говорит, что он очень обиделся: «Он просто не мог понять этого. Он чувствовал что его предали».

Тем временем вождь Раони продолжал кампанию от имени своего племени. Жан-Пьер Дютелье