– Маршалл! Маршалл! – услышала она чей‑то истеричный вопль, не сознавая, что это кричит она сама, пока один из стоявших рядом рабочих не встряхнул ее с силой и не дал ей пощечину; она ошеломленно умолкла, а он тут же что‑то затараторил извиняющимся тоном по‑португальски.

Она увидела, как мертвенно‑бледный, трясущийся Пирес извлек из котлована сначала одного, а потом другого плачущего ребенка и подал стоящим наверху людям, и ее оцепеневший мозг отметил, что они по крайней мере вроде бы почти не пострадали. А Маршалл? Хотя ее побелевшие губы онемели, мысленно она продолжала выкрикивать его имя. Она не может без него жить…

– Я не хочу показаться беспомощным, но был бы рад, если бы кто‑нибудь подал мне руку, чтобы выбраться из этой чертовой дыры. – Келси услышала этот такой знакомый низкий голос, она увидела, как Маршалл выбрался чуть ли не из‑под самого грузовика и, стоял, шатаясь; его с ног до головы покрывала смесь цемента и кирпично‑красной земли, которая прилипла к его одежде, как сгустки крови. Она стояла, бледная как мраморная статуя, и изо всех сил пыталась осмыслить увиденное. Он жив! Он цел! Он не погиб!

Маршалл. Она повторяла это имя, как беззвучную молитву, и, должно быть, хотя она и молчала, он почувствовал, что с ней что‑то неладно, так как повернулся и посмотрел в ее затуманенные глаза как раз в тот миг, когда они начали закрываться и она внезапно повалилась на спекшуюся землю в глубоком обмороке, так и не узнав, что он выкрикнул ее имя и пулей вылетел из зияющего котлована.

– Маршалл… – первое, что выговорила Келси, приходя в себя в его руках. Ее встряхнула долгая судорога, отозвавшаяся и в нем, и на мгновение ей показалось, что ее хрупкому телу не выдержать нахлынувших с небывалой силой чувств. – Я думала, ты погиб. – Его смуглое лицо расплылось у нее перед глазами: душившие ее слезы полились из глаз сплошным потоком, а он, услышав ее всхлипы, вздрогнул и с перекошенным от сострадания лицом прижал ее к себе.

– Келси, все хорошо.., все хорошо, любимая. – Звук его голоса лишь подчеркнул всю невосполнимость того, что она чуть было не потеряла, и у него хватило ума дать ей выплакаться, поглаживая дрожащей рукой по волосам. Тем временем рабочие занялись грузовиком, а Пирес понес детей к себе в машину. – Иди ко мне. – Он взял ее на руки и, не обращая внимания на ее едва слышные протесты, отнес в тень дома. – Знаешь, Келси, это для нас с тобой типичная история, – насмешливо пробормотал он ей на ухо, едва ее рыдания стихли. – Я себя чувствую как боксерская груша, и мне же еще приходится тебя успокаивать. Кто бы этим со мной занялся? – Он хотел разрядить атмосферу, но едва она посмотрела вверх и увидела, как на его скуле наливается синевой огромный кровоподтек, как тотчас до боли прикусила губу, чтобы не разрыдаться снова. Она так его любит – и вот сейчас чуть было не потеряла навсегда.

– Ты чуть не погиб. – Она говорила с трудом, а когда вспомнила весь этот ужас, ее огромные глаза стали еще больше. – Этот грузовик…

– “Чуть” не считается, – мягко ответил он, откидывая волосы, упавшие на ее зареванное, потное лицо. – Я об этом не хочу вспоминать, не думай и ты. – И он снова прижал ее к себе.

– Но, Маршалл…

– Ну хватит, – твердо произнес он, окинув взглядом ее дрожащие губы и глаза в пол‑лица. – Сейчас мы поедем в гостиницу, выдуем пару кофейничков, и ты снова будешь свеженькая как огурчик. Малыши в порядке, я в порядке, ну и делу конец. О'кей?

– О'кей, – бесцветным голосом согласилась она. – Я уже могу идти сама.

– Может быть, но мне уж очень нравится, когда ты у меня на руках. – Глядя ей в глаза, он понес ее к “рейндж‑роверу”; она тоже не отрываясь смотрела на его смуглое лицо, покрытое грязью и залитое потом, с болью и любовью.

– Маршалл, – тронула она его за руку, когда он подсадил ее на сиденье и пошел садиться за руль.

– Да? – От палящего солнца его карие глаза были прищурены, в прорехе разорванной рубашки были видны черные волосы на груди. Что‑то у нее внутри перевернулось, но она заставила себя произнести мучившие ее слова, не давая себе времени на размышления. Она должна быть с ним любой ценой.

– Ты еще хочешь на мне жениться? На секунду ей показалось, что он не расслышал – его лицо не изменилось, но затем она заметила, что весь он будто окаменел.

– Жениться на тебе? – хрипло переспросил он.

– Да. Ты этого еще хочешь?

– Да, хочу. – В том, как он вдруг замер, было что‑то для нее непонятное.

– Тогда я согласна. – Ей пришлось секунду подождать, прежде чем она увидела по его глазам, что до него дошел смысл сказанного.

– Что ты сказала?

– Я согласна. Я выйду за тебя замуж. Когда пожелаешь. – Она почувствовала, что ее голос срывается, и ей страшно захотелось, чтобы он что‑то наконец сделал, как‑нибудь отреагировал.

– Почему? – Он придвинулся к ней так близко, что ей стала видна едва заметная щетина под его смуглым подбородком, а в нос ударил лимонный запах его одеколона. Он не прикоснулся к ней, лишь уперся руками в края дверного проема машины и пристально вгляделся в ее золотистые глаза. – Почему, Келси? Отчего ты вдруг передумала?

Оттого, что моей любви к тебе хватит на нас обоих, мысленно ответила она ему. Потому что мир без тебя для меня пуст. Потому что, когда я подумала, что ты погиб…

– Какая разница? – сказала она вслух и трясущейся рукой убрала волосы со лба. – Ведь ты этого хочешь, или я ошибаюсь?

– Да, я этого хочу. – Он обошел машину, забрался на сиденье рядом с ней и, не говоря ни слова, завел двигатель. Несколько минут они ехали молча, а потом он съехал с дороги на извилистый, заросший травой проселок и отключил зажигание.

Дрожа от волнения, смешанного с испугом, она ждала, что он ее обнимет или отпустит какую‑нибудь колкость, но он не сделал ни того, ни другого, а лишь положил свои мускулистые руки на руль и посидел, глядя на расстилавшуюся перед ними небольшую долину.

– Это навсегда, Келси. – Она не поняла, почему он говорит таким бесстрастным тоном, и ей вдруг захотелось плакать. – Не какая‑нибудь легкомысленная связь, которую через несколько лет можно и разорвать. Это будет настоящий брак, во всех смыслах. Понимаешь?

– Конечно, понимаю. – У нее вдруг стал такой же бесстрастный тон.

– Не думаю, что ты это понимаешь. – Он бросил на нее быстрый взгляд, и ее поразило неистовое желание, написанное на его смуглом лице. – Ты еще ни разу не спала с мужчиной; ты ведь не знаешь, что это влечет за собой?

– Я не ребенок, Маршалл! – Ее голос звенел от возмущения.

– Да уж, черт возьми, это‑то я знаю. – От неприкрытого желания его голос стал хриплым. – Так, значит, ты готова? Готова делить со мной постель и быть моей женой?

Его женой! Несмотря на страх, ее сердце от радости безудержно забилось. Она станет его женой, и все Джейд с Аннами в мире будут не в силах этого изменить. Она заставит его полюбить себя, даже если на это ей потребуется вся жизнь. Как могла она так долго колебаться?

– Да, я готова. – Она взглянула на него из‑под опущенных ресниц. – А теперь можешь меня поцеловать.