врагам.

Когда они достигли границы города, Камьяр сказал им подождать, а сам пошел к городской стене и осмотрел заросли колючих кустов. Они прикрывали небольшой проем в стене, через который друзья один за другим выбрались за городскую черту. Камьяр пролез сквозь него последним. Он с облегчением вздохнул и повел их от селения, где продолжалась битва.

Роуну о многом хотелось расспросить Камьяра, но было не до того — им пришлось весь день скрытно пробираться через лес по узкой тропинке, проложенной вдали от селений вдоль большой дороги, но чахлые деревья не могли служить им надежным прикрытием. Поэтому они шли пригнувшись, крадучись, осторожно, чтобы никто их не заметил.

К вечеру они дошли до небольшой поляны, где их уже ждали остальные трое актеров из возглавляемой Камьяром маленькой труппы. Низкорослая лошадка, тянувшая их небольшую повозку, спокойно пощипывала траву, на вертелах над костром аппетитно жарились несколько кроликов.

Невысокая изящная женщина широко улыбнулась Камьяру. Ее тяжелые волосы цвета воронова крыла завивались мелкими кудряшками.

— Рада видеть тебя целым и невредимым. Межан побилась со мной об заклад пять к одному, что в конце концов ты схлопочешь стрелу.

— Ну, Межан! — укоризненно сказал Камьяр, назидательно помахав длинным пальцем.

— Ты так себя ведешь, что рано или поздно это обязательно случится, — буркнула Межан — высокая, широкоплечая женщина с песочного цвета непослушными волосами.

— Что-то ты слишком уж стала обо мне заботиться, — отшутился Камьяр.

— Только забота эта у нее проявляется, когда она на тебя ставку делает, — с улыбкой вставила миниатюрная женщина, в которой Роун сразу же узнал клирика из разыгранной на площади сценки.

— Познакомьтесь с Талией, — представил высокую женщину сказитель.

Он подождал, пока она церемонно кланялась каждому, а потом представил им Доббса — дружелюбного гиганта, который, казалось, весь состоял из скругленных углов. Роун с Лампи обменивались веселыми взглядами, потому что все сидевшие вокруг костра члены труппы были заняты вязанием и своими добродушными шутками обменивались под мерное постукивание длинных блестящих вязальных спиц.

— Проходите, проходите, присаживайтесь! Эти клубни, что запекаются в углях костра, предназначены для наших друзей-вегетарианцев? — спросил Камьяр.

Порывшись в углях палочкой, Мабатан выкатила оттуда пару рассыпчатых картофелин.

— Наверное, хорошо быть вегетарианцем, — заметил Лампи, — но по мне — кролики гораздо вкуснее.

— Раньше мы, кажется, формально не встречались, — сказал ему Камьяр, протянув руку.

— Но мне казалось, что ты сказитель, а не актер!

— Я занимаюсь всеми видами искусства, которые доносят до людей разные истории, и не важно, песня это, рассказ, поэма или пьеса. Цель наша всегда остается неизменной: мы сеем зерна сомнения и праведного гнева в души человеческие.

Лампи улыбнулся.

— В этом городке вам можно было ничего не сеять, там и без вас гнева хватает.

— Это правда, нас там принимали хорошо. Они уже слишком давно чувствуют на себе тяжкую длань Города. Но иногда бывает и по-другому.

Когда все расселись вокруг костра, Роун спросил:

— Когда братья начали выступать против Города?

— По их словам, таково было желание их предводителя. Мне рассказывали, что незадолго до смерти он получил новые указания от Друга.

— Все объясняется так просто? — недоверчиво спросил Роун.

— По всей вероятности. Важно то, что братья прекратили как свои набеги, так и поставки в Город. Совсем недавно Дарий освободил Ворона, чтобы он возглавил фандоров и заставил их укреплять навязанные Городом порядки и возить туда еду и детей, в которых ему отказали братья.

— Братья и впрямь могут встать на защиту жителей селений, но лишь для того, чтобы установить там собственную власть, — сказал Роун. — Борьба с фандорами может привести к голоду в Городе. Если когда- нибудь братьям удастся одержать над Городом победу, они начнут снова высасывать из селений всю кровь до последней капли. Они не герои, они — убийцы.

Мабатан пожала плечами.

— То же самое ты думал и о хроши.

— О хроши я ничего не знал и потому неверно оценивал их действия. С братьями же я знаком гораздо ближе, чем мне бы хотелось. Они грабители и убийцы, причем преступления свои оправдывают религией.

— Мне кажется, сегодня мы эти вопросы не решим, — произнес Камьяр, давая понять, что обсуждение этой темы закончено. — Мабатан сказала мне, Роун, что тебе нужна наша помощь, чтобы попасть в Город.

— Да, я хотел тебя об этом просить.

— По счастливому стечению обстоятельств один мой старый друг оттуда захотел срочно со мной встретиться. Поэтому именно туда мы сейчас и направляемся. Но вам, конечно, придется заработать себе право пойти туда с нами.

— Что ты имеешь в виду?

— В моей следующей пьесе — «Ошибка клирика», мне может понадобиться парочка дополнительных актеров. Один туповатый недоучка-клирик, по всей видимости, становится причиной смерти всех, кто с ним имеет дело. Вам это интересно?

Роун побледнел.

— Но мне никогда раньше не доводилось заниматься лицедейством!

— Тебе только будет нужно откинуть копыта и сделать вид, что ты помер, но так, чтобы при этом все животы надорвали от хохота. Ты ведь сумел пережить набег наемников, жизнь с этими мерзкими братьями, отравление шипами ползучей лозы и странствия по Пустоши. Не думаю поэтому, что тебе будет трудно закатить глаза и вывалить изо рта язык.

— А что будет делать Мабатан?

— У меня есть дар — я буду барабанить, — ответила девушка.

— А я могу сыграть что-нибудь на флейте, — с готовностью предложил Роун.

— Ну ладно, — проговорил сказитель, нарочито глубоко вздохнув, — может быть, и удастся обойтись без одного дополнительного актера. Ну а ты можешь на что-нибудь сгодиться?

— Я могу замолвить за друга словечко, — ответил Лампи. — Недавно Роун дал концерт пожирающим людей растениям. Он их просто загипнотизировал.

Камьяр рассмеялся.

— Это может нам очень пригодиться, если принять в расчет ту аудиторию, перед которой мы будем выступать. — Он склонился к Лампи: — Друг мой, ты даже представить себе не можешь, какую роль я уготовил тебе.

— Ты ни за что не решишься выпустить на сцену жертву лесных клещей, — ответил Лампи, скорчив рожицу.

Сказитель широко улыбнулся и хлопнул его по спине.

— Именно это я и собираюсь сделать! Потрясающая мысль! Ты только представь себе: безалаберного клирика посылают захватить для Города ребенка. Но вместо этого тупица-клирик приводит с собой кого-то, кто помирает от укусов лесных клещей! Такое представление мне могло бы принести целое состояние!

— Это не самая твоя удачная шутка, — пробурчал Лампи.

— Может быть, но это не шутка — я говорю совершенно серьезно. Ты — лучший человеческий материал, какой мне доводилось видеть.