Через полчаса они доехали до дома, где жил Петр. После пятиминутных уговоров, Наталья согласилась подняться к нему в квартиру и выпить чашечку кофе…

Петр проснулся, потянулся и ойкнул от страшной головной боли. Лежа в кровати, он попытался вспомнить вчерашний день, но у него ничего не получилось. Как будто кто-то полностью стер этот день из его памяти гигантским ластиком. Стараясь не делать резких движений, Петр присел на кровати, и только тогда открыл глаза. Под ногами валялись две пустые бутылки из-под виски.

– Ух ты… Целых две…, – растерянно прошептал он, – и это я их?

«Он ли их», он тоже не помнил.

– Судя по головной боли – я…, – немного поразмышляв, ответил он сам себе.

Постепенно к нему начала возвращаться память.

«Я же куда-то вчера ездил… Кажется в магазин… Кажется, я купил там диски с фильмами… Стоп! Катя! Нет не Катя! Наталья! Я же встретил на Тверской эту девушку – Наталью… И она довезла меня до дома! Она поднялась ко мне…»

И – все! На этом все воспоминания Петра заканчивались. Начиная с того момента, как они с Натальей вошли вчера в квартиру, он не вспомнил больше ничего.

Забыв про головную боль, Петр вдруг вскочил и побежал сначала в прихожую, а потом в другие комнаты. Порывшись во всех шкафчиках, он не обнаружил ни одной пропажи. Кредитка тоже мирно лежала во внутреннем кармане его пальто. Ключи от машины он нашел на столике у телефона. Петр облегченно выдохнул. Еще раз, уже гораздо спокойнее, он прошел по комнатам, зашел в столовую… Ни одного признака того, что у него вчера была гостья, он не обнаружил. Не нашел он так же и пакета с фильмами, купленными накануне.

– А была ли Наталья? И выходил ли я вообще вчера из дома? – ужаснулся вдруг он, – и как я вчера умудрился идти целых два квартала от магазина до Маяковской, когда там всего-то пара минут ходьбы?.. А может быть…, у меня началась белая горячка?!

В эту минуту он вспомнил, как накануне утром читал нравоучения своему собственному отражению, и ужаснулся:

– А ведь я прав – все, что со мной вчера произошло – не что иное, как настоящая белая горячка. Я же чуть телевизор из окна не выбросил… Вот это да! Допился…

Он сел на стул в столовой и обхватил руками голову. Странное знакомство с Натальей и ее последующее исчезновение сильно напугало его. Он не понимал – была ли Наталья реальным человеком, или же она оказалась всего лишь плодом его затуманенного гигантскими дозами алкоголя сознания. Перебирая в памяти вчерашний день, он вспомнил, как Наталья пыталась вправить ему мозги: «Бросайте пить… А то так втянетесь… Вся жизнь наперекосяк… А как же все эти важные дела, которые вы запланировали…»

Петр интенсивно потер лицо:

«Была ли Наталья реальным человеком, или же это всего лишь моя галлюцинация, но она говорила дело! Пора бросать пить! Мне же еще целый город спасать…»

Он вскочил со стула и подошел к кухонному шкафу. Вынув из него последнюю бутылку виски, он откупорил ее и… полностью вылил ее содержимое в раковину. С этого момента он не выпил больше ни единой капли. В течение следующих двух дней он полностью привел себя в порядок и вернулся к своей обычной жизни.

Прошло девять месяцев.

30 октября 2011 года Петр приехал в аэропорт Домодедово. Он оставил машину на суточном паркинге и, держа в руке дорожную сумку, прошел внутрь аэропорта. Он отстоял небольшую очередь в кассу, купил билет до Н-бурга и, коротая время, зашел в кофейню выпить кофе.

За эти девять месяцев он успел провернуть немало важных дел. Он официально развелся с Лерой, так ни разу с ней больше и не встретившись. Как и планировал, он открыл еще три магазинчика на юге Москвы. Отвлекаясь от проблем, он посетил немыслимое количество самых разных выставок, самых лучших и самых ужасных спектаклей… И еще он увеличил количество отжиманий с шестидесяти до ста.

Единственное, что ему так и не удалось за все эти месяцы – придумать хоть какой-нибудь, более-менее действенный план по предотвращению н-бургских трагедий, которые, если верить его январскому видению, должны были начаться совсем скоро, а именно – с 1 ноября, когда на Центральной улице Н-бурга появится роковой щит с карикатурным и оскорбительным изображением нечистой силы.

Не придумав ничего путного, Петр решил, что он просто-напросто прилетит в Н-бург за пару дней до начала всех ноябрьских событий, и уже на месте будет действовать по ситуации, постоянно прислушиваясь к собственной интуиции, которой он с недавних пор очень сильно доверял.

Он еще сидел в кофейне, когда до него дозвонился Егор. По его тону Петр сразу почувствовал, что произошло что-то неприятное.

– Петр, здорово! – глухим голосом проговорил Егор. – Как твои дела, дружище?

– Здорово Егор, дела в порядке, как ты сам?

– Тоже, вроде бы, ничего. Ты, случайно, новости по телевизору не видел сегодня?

– Нет, телевизор в последнее время почти не смотрю. А что случилось?

– Не телефонный разговор. Давай вечерком встретимся, и я тебе все расскажу.

– Не могу, Егор. Сижу в аэропорту, через час улетаю в… командировку.

– Ясно… Есть пять минут?

– Конечно, до начала регистрации еще целый час.

– Ну тогда я тебе сейчас все расскажу. В общем, сегодня утром показывали в новостях крупную автокатастрофу, в Англии, в одном из пригородов Лондона. Одна из машин разбилась вдребезги, в ней находились два человека. Оба погибли… Так вот, на пассажирском сидении этого автомобиля сидела… Лера.

– Как ты узнал, что это была именно она?

– Объявили фамилию и имя, фотографию показали. Это именно она, Петр. Она, оказывается, полгода уже там жила.

– С редактором?

– Нет… Ты ведь ничего не знаешь – он же ее тогда даже на порог не пустил, когда вы расстались, в январе. Она ушла из журнала, уехала в область, к родителям, и жила у них какое-то время. Она мне позвонила в феврале. Просила с тобой поговорить. Ну… чтобы ты ее простил и все такое. Я ей пообещал, что поговорю… Но… долго я тогда над этим думал, и… решил тебе ничего не говорить о ее звонке… Подумал, что не нужно тебе еще раз на те же грабли… Потом она снова мне позвонила – спрашивала, говорил ли я с тобой. Я соврал, что говорил, а ты… как бы промолчал – ничего не сказал – ни да, ни нет. Она долго молчала, а потом сказала, чтобы я больше о ней с тобой не разговаривал, потому что она совсем скоро уезжает в Лондон. Говорила, что какой-то ее старый знакомый зовет туда жить. Я еще тогда подумал, что врет. А оно видишь, как вышло? Сейчас, после того, как услышал новости, проклинаю себя – может быть, надо было тогда все тебе рассказать? Глядишь, и жива была бы сейчас Лера… А может быть, и у тебя с ней что-нибудь бы вышло, по новой…

Пребывая в шоке от плохих новостей, Петр молчал. Егор тоже замолчал…

– Петр, ты чего молчишь? – через пару минут ожидания, спросил Егор.

– Думаю… Давай, я прилечу обратно в Москву, и тогда обо всем поговорим. У меня действительно очень важная поездка. Себя не кляни – ты правильно сделал, что ничего мне не сказал о ее звонке. Я, наверное, сделал бы так же… До встречи, дружище…

Н-бург еще жил своей обычной сонной жизнью.

Но это было только внешне. Уже пробегали по небу странные тучи, неестественно низкие и очень темные, на несколько минут задерживаясь над центром города, как будто что-то разглядывая. Уже носился по улицам необычный ветерок, который в одном и том же переулке мог дуть в абсолютно противоположных направлениях. Уже появлялись в темных переулках какие-то странные граждане, в старомодных одеждах и с нелепыми прическами, из-под которых выглядывали непонятные парные наросты, не глядящих в глаза и постоянно бурчащих под нос что-то злобное низким гортанным голосом. И уже все чаще возникало у особо