– Догони сначала!

Петр сжал кулаки и сделал резкое движение, как будто действительно собрался их догонять. Те сорвались с места и со всех ног бросились наутек. Добежав до первого же перекрестка, они резко свернули влево и исчезли.

Проводив их взглядом, Петр усмехнулся. Он посмотрел на улицу – маршрутное такси, в которое села Катя, уже было очень далеко. Он вздохнул и побрел в сторону своей гостиницы.

Парни с ирокезами добежали до переулка, свернули в него и сразу же перешли на шаг. Их громкий смех внезапно прекратился, а лица из веселых и беззаботных стали вдруг мрачными и абсолютно неподвижными, как будто это были не лица живых людей, а вырубленные из камня маски. Углубившись в переулок, они перекинулись какими-то странными отрывистыми звуками. Низкий гортанный рокот появлялся как будто бы ниоткуда, потому что посеревшие каменные лица парней по- прежнему были абсолютно неподвижными. Странные ребята дошли до угла жилого дома, на первом этаже которого расположился продуктовый магазин со стеклянной витриной. Они прошли совсем рядом с витриной.

Вдруг на противоположной стороне переулка раздался крик. Это был крик ужаса. Обычная прохожая, спешащая по своим делам с тяжелыми авоськами в руках, случайно заметила, что парни с ирокезами отражаются в стеклянной витрине… совсем иначе, чем они выглядели в жизни. В отражении по тротуару шли три маленьких существа, не больше метра в высоту, полностью покрытые длинными черными волосами. Их сильно вытянутые вперед лица были похожи на нечто среднее между волчьей мордой и поросячьим рылом. Низко посаженные глаза горели красноватым огоньком, а на головах виднелись короткие рожки. Страшный облик дополняли длинные черные хвосты, волочащиеся прямо по пыльному асфальту.

Женщина выронила сумки на землю, схватилась за сердце и заголосила еще сильней. К ней подбежали люди.

– Черти, – взвизгнула женщина, показывая на парней, которые уже спокойно заворачивали за магазин, не обращая на нее абсолютно никакого внимания, – целых три штуки!

Люди обернулись, но уже никого не увидели. Кто-то дал напуганной женщине валидол. Она жадно схватила таблетку и закинула ее в рот.

– Показалось что-то… Откуда в нашем Н-бурге взяться чертям?… – предположил кто-то.

– Наверное показалось… Никого же, вроде, нет, – ответил другой.

– Может вас в больницу надо? Может скорую вызвать? Может быть, у вас давление подскочило, вот и бегают всякие черточки и чертики перед глазами. У моей бабушки такое часто случается – как гипертонический криз, так сразу ей что-то чудится – то в углу у нее кто-то стоит, то под потолком кто-то летает, – догадался третий.

– Нет, нет. В больницу не надо. Уже все в порядке. Показалось просто…, – дрожащим голосом проговорила женщина.

Люди подняли с тротуара сумки и проводили до смерти напуганную женщину до остановки автобуса.

Тем временем, Петр дошел до ЦГНУМ-а, за ним свернул вправо, в узкий переулок, и очутился перед фотостудией. Несмотря на то, что сегодня было воскресенье, студия вовсю работала.

Петром овладели смешанные чувства. С одной стороны он испытывал безумное любопытство. Ему очень хотелось прямо сейчас открыть двери фотостудии и взглянуть на свою родственницу, Веронику, ведь в своем январском видении он ни разу не видел ее живой. С другой стороны, он ощущал какой-то необычный страх, вызывавший мелкую дрожь в коленках. Страх, что за этой дверью он увидит… мертвеца. Ведь в его памяти до сих пор очень живо сидела страшная картинка похорон Вероники… Впрочем, в конце концов любопытство все-таки взяло верх над страхом. Слегка дрожащей рукой Петр взялся за дверную ручку, однако в последнюю секунду вдруг передумал и резко убрал руку.

«Да что же я делаю?!», – опомнился он, – «категорически нельзя заходить сейчас в фотостудию. Ведь это разрушит весь мой план»

Он посмотрел расписание фотостудии на завтра, вернулся к гостинице, поужинал в «Кофейне» большим сэндвичем с ветчиной и листьями салата, после чего ушел в свой номер и до ночи занимался тем, что просто валялся на кровати и бездумно переключал каналы телевизора.

Ближе к двенадцати он поставил будильник в своем телефоне на полвосьмого утра и заснул.

Сидя в своей квартире, Вероника в эти минуты завершала работу над рекламой «Аэлиты». Совместив фотографии трех девушек с автомобилем и выдуманным ею существом с рожками, она распечатала окончательный вариант на цветном фотопринтере и, покачав головой, принялась расхваливать сама себя:

– Ну до чего ж ты у меня талантливая. Какую красоту сотворила в очередной раз. Н-е-е-т, хватит прозябать в глубинке! Нужно срочно перебираться в Москву… Да что в Москву… В Париж! В Лондон! В Нью-Йорк! Подтянуть английский – и вперед!

Она положила только что напечатанный фотоколлаж в тонкую прозрачную папку, устало потянулась и с чувством выполненного долга отправилась спать, по пути приговаривая:

– А как же мой родной Н-бург? Как же он без меня? Не-е-ет, без меня он не сможет… Придется остаться…

Папка, освещаемая лунным светом, осталась лежать на письменном столе. Через час на фотоколлаже возникло какое-то движение. Существо с рожками, изображенное Вероникой возле внедорожника, самопроизвольно видоизменилось. На нем исчез костюм, все его тело покрылось черными волосами, позади вырос длинный черный хвост, а поросячьи копыта превратились в когтистые лапы. Существо приобрело объемный вид, приподнявшись над фотографией, а потом медленно встало на задние лапы, зевнуло и потянулось до тихого хруста в косточках. Проговорив что-то злобное низкими гортанными звуками, оно огляделось, подошло к краю стола и спрыгнуло сначала на кресло, а потом на пол. Существо быстро подбежало к двери и, минуя прихожую, вошло в спальню, где на своей кровати уже крепко спала Вероника.

Существо приподнялось на цыпочки и осторожно подошло к кровати. Цепляясь за край простыни, оно забралось на кровать, сразу же залезло под одеяло и вылезло из-под него уже у головы Вероники. Что-то тихо рокоча своим низким голосом, оно село на край подушки, положило ногу на ногу и, помахивая черной когтистой стопой, стало осторожно перебирать густые волосы Вероники. Нашептав все, что ему было нужно, существо тем же путем вернулось в зал. Неторопливо побродив в темноте по комнате, оно сделало несколько приседаний, поочередно повращало туловищем и тазом, а потом забралось на кресло, и уже с него перепрыгнуло на письменный стол. Оно задумчиво заглянуло в лежащие на столе папки, и полистало их, сопровождая просмотр все тем же недовольным гортанным рокотом. Потом оно шумно зевнуло, икнуло, подошло к своему фотоколлажу, улеглось на него, и постепенно слилось с ним воедино. Через пару секунд оно приняло свой первоначальный, придуманный Вероникой, вид, и замерло.

Над Н-бургом нависла ночь перемен. Силы, разбуженные рисунком Вероники, постепенно занимали город. Невидимые и всепроникающие, они заползали в каждую квартиру, каждое учреждение, заполняя их доверху атмосферой ненависти, лжи и подлости.

На следующее утро горожане проснулись совсем в другом Н-бурге. В самых мирных семьях с утра слышались ругань и оскорбления, в самых тихих коллективах на пустом месте возникали скандалы и с позором выгонялись самые лучшие сотрудники, а на улицах то и дело случались грабежи и драки.

Спокойный провинциальный городок в полной мере ощутил действие нечистой силы. Но это было только начало…

Вероника проснулась сегодня в ужасном состоянии – ее голова раскалывалась от страшной мигрени, все тело разбила непонятная слабость, а стоя в ванной, она обнаружила еще две пугающие вещи. Во- первых, во время чистки зубов у нее очень сильно закровоточили десны, чего раньше у нее никогда не случалось. Во-вторых, причесываясь, она с ужасом обнаружила, что ее роскошные густые волосы целыми клочьями остаются на зубьях расчески.

Кое-как настроив себя на рабочий лад, она выпила крепкий кофе, глотнула две таблетки от головной боли, оделась, захватила свой окончательно доделанный накануне фотоколлаж, вышла на улицу, и… чуть