скакал черт!

Крыша под копытами провалилась – словно открылся люк – и вся живая пирамида ухнула внутрь здания! Перед глазами Хортицы сперва стало совсем темно, пронеслись балки, перекрытия, потом ударил нестерпимо яркий свет, промелькнул искрящийся поток сверкающего хрусталя… потревоженная люстра закачалась, звеня подвесками… копыта лошадки ударили в узорчатый паркетный пол, и пирамида рассыпалась. Лошадь с грохотом помчалась по ярко освещенному залу. Всплеснув белой скатертью, точно лебединым крылом, перевернулся стол, зазвенел битый фарфор, и крошечные бутербродики-канапе превратились в кашу под ударами копыт. Мамун захлестнул хлыст на шее Хортицы и всадил шпору ей в бок… Хортица всплеснула крыльями – закачались и рухнули составленные «в горку» бокалы с шампанским, пенная золотистая жидкость расплескалась по полу. Удар крыла опрокинул мамуна на пол. Хортица рванулась – хлыст на шее лопнул с тугим звоном, рукоять отлетела, врезавшись точно в нос статуе. Отбитый нос заскакал по полу, статуя покачнулась… и стала медленно заваливаться. Хортица извернулась, вцепилась клыками мамуну в ногу и что есть силы тряхнула головой. Орущий мамун в зубах борзой мотылялся во все стороны, стукаясь головой о белоснежные колонны. Лошадка скакала по кругу. Разряженная публика с визгом разбегалась… Сквозь заливающие глаза пот и кровь вцепившаяся в мамуна Хортица увидела, как белая лошадка на полном скаку несется прямо на заставленный блюдами длинный банкетный стол… и кто-то сматывается оттуда…

Молча и грозно из-за стола воздвиглась кряжистая фигура, похожая на старое, обросшее мхом дерево, и громовой голос проревел:

– Прекратить! Мы цирк не заказывали! – И здоровенное, размером с письменный стол блюдо с осетриной взвилось в воздух… и врезалось кобылке в морду! Силой удара белую лошадку прокатило по гладкому отполированному паркету, ноги у нее подогнулись, и она завалилась набок, походя брыкнув Хортицу копытами! Черт с прокушенной ногой отлетел в сторону, шарахнулся головой об колонну и медленно сполз вниз. Тяжело вздымая бока, белая лошадка и черная крылатая борзая лежали на полу. Очертания их тел заколебались, словно в тумане, поплыли, изменяясь…

Постанывая, Ирка приподнялась на локтях и, прижимая локтем набухающий кровью бок, села. Дикая боль стрельнула в мозг, окатила все тело волной кипятка и ухнула в пятки. Голова закружилась так, что Ирке пришлось опереться ладоням в ускользающий из-под нее пол. Надо встать… встать… Она попыталась подняться и снова бессильно осела на пол. Боль поднялась новой волной, а под пальцами стало горячо от сочащейся из раны крови. Разбитыми губами Ирка зашептала заговор на затворение… перед глазами прояснилось. Боль зашипела и уползла в глубь тела, где и свернулась кольцом, как настороженная змея. Ирка огляделась… Мамун с разбитой головой валялся у колонны – лишь слабо постанывал, не открывая глаз. Вытянувшись в струнку, Лада лежала на спине, и лицо ее было бледным, как у покойницы, а остановившиеся, до краев налитые ужасом глаза смотрели куда-то вверх… Ирка потянулась к ней…

– Надо же! – прогудел над ней смутно знакомый булькающий голос. – И кого же это к нам… хм… черт принес? Не иначе как сама сиятельная Ирина Симурановна!

Ирка задрала голову… Дорогой смокинг, неуклюже сидящий на кряжистой, как старое дерево, фигуре, похожая на мох бурая с прозеленью шерсть на то ли свиной, то ли козлиной морде, рога, кривые, точно старые сучья, и горящие багровым светом глазищи. Ехидно ухмыляясь, на Ирку смотрел болотный черт, которого она видела на экране своего компьютера!

Ирка огляделась… И поняла, что все-таки сделала то, чего категорически не должна делать! Вокруг нее, нервно хихикая и переглядываясь, толпились разряженные черти и чертовки в бальных платьях. И глядели, как хортицкая ведьма ползает по полу среди битой посуды и растоптанной рыбы.

Ну и кто теперь выходит дура?

Собраться, собраться, собраться…

Ирка рывком поднялась с пола и шагнула к Ладе. – Я забираю ее! – властно сказала она, протягивая руку…

Хлопнул воздух, мелькнула стремительная тень, и только что валявшийся у колонны мамун очутился рядом с Ладой и грубо подхватил бесчувственную девчонку с пола. Лада повисла у него на руках, невольно клонясь головой ему на плечо.

– Моя! – встряхивая обвисшую девчонку, как матерчатую куклу, рявкнул мамун и швырнул Ладу себе за спину. – Она согласилась на договор!

– Договор! Договор! Договор! – бурей взвыли черти.

Ирка рванулась за Ладой. Черти пропихнули Ладу дальше, в глубь толпы и сомкнулись плечом к плечу, отрезая Ирке путь. Она только видела, как девчонку толкают и щиплют, перебрасывая с одних когтистых лап на другие, уводя все дальше и дальше. Лада не кричала – она только глухо стонала, когда когти впивались ей в руки и плечи. Громадный черт с закрученными, как у барана, рогами с хохотом вскинул девчонку на вытянутых руках и закрутил над головой, словно волчок. Ирка яростно бросилась вперед, норовя смести шагнувших ей наперерез чертей…

На плечо ей легла тяжелая горячая ладонь.

– Сиятельной хортицкой ведьме не стоит беспокоиться об этой девушке! – с ехидной почтительностью сообщил ей болотный черт. – Она уже – наша! Вам следует задуматься… – голос болотного понизился до зловещего шепота. – Что тебе, девка, такого сделать, чтоб мы тебя отсюда выпустили? – резко переходя на «ты», хмыкнул он.

Кольцо чертей вокруг Ирки сдвинулось плотнее. Она затравленно огляделась – вокруг мохнатые хари, искаженные лютым предвкушением, глумливые ухмылки, открывающие желтые клыки, пылающие багровым огнем глаза. Ирка почувствовала, как внутренности точно подергиваются толстой коркой льда. Черт-черт- черт – и один, и второй, и третий, и только черт (главный) знает, сколько их тут всего, наверняка не меньше сотни! А она одна, без ребят, без электрошокера, без зелий…

– Неправильная формулировка! – надменным тоном, стараясь скрыть охвативший ее ужас, процедила Ирка. – Следует задуматься, что вам такого сделать, чтоб я отсюда ушла?

Черти в ответ захохотали… и придвинулись еще ближе, замыкая Ирку в плотное кольцо.

– Наглая какая! – обходя Ирку по кругу и разглядывая, словно вывешенную на мясном прилавке тушу, хмыкнул болотный. – Только глупая-я-я… И как только тебе мой предшественник-то попался? Дурак был, вот и отправился в Пекло… Там ему ума-то вколотят, да только поздно! – Он остановился, склонив рогатую голову к покрытому смахивающей на мох шерстью плечу. – А ты молодец, мамун! На договор вместо одной дуры аж двух приволок! Награду получишь… – кивнул он мамуну.

Тот приосанился, горделиво оглядывая остальных чертей. Те завидюще поджимали губы – чужие награды тут никого не радовали.

– Вот теперь-то мы все наши проблемы решим! – радостно потер лапы болотный. – Как говорил в середине прошлого века мой дальний грузинский родич: нет человека – нет проблемы! А с нашей сиятельной Ириной Симурановной куда как лучше выходит – без нее-то сколько проблем за раз отпадает! – Он аж покрутил рогатой башкой от удовольствия.

Черти радостно заухали и сдвинулись еще ближе – Ирка чуяла их смрадное дыхание и вонь духов от чертовок. Только в заднем ряду какая-то чертовка вовсе не в бальном платье, а в черном платье и кружевном фартучке официантки отпихнула соседа и торопливо шмыгнула прочь из залы.

– Ну подходи, кто смелый! – холодно предложила Ирка. Погибнуть в когтях у чертей… или даже не погибнуть, а еще что похуже – и все потому, что влезла в драку и не глядела, куда их несет зачарованная мамуном лошадка! – Взлететь я смогу, и электричество тут тоже есть – вы ж современные, цивилизованные черти, не при керосинках же вам балы устраивать! – тыча пальцем в шикарную люстру и имитирующие канделябры бра на стенах, ухмыльнулась Ирка. – Всех, может, и не одолею… – она окинула толпящихся вокруг чертей задумчивым взглядом, будто и впрямь прикидывала: а вдруг одолеет? Поднатужиться немножко – и всех! В золу, в пепел… Под этим взглядом черти невольно качнулись назад – совсем чуть- чуть, на четверть шажочка… но и это уже была победа! – Но с другой стороны, первые три… или даже четыре… ну ладно, пять десятков… – словно после долгих уговоров согласилась Ирка, – в Пекло отправлю! Предшественнику привет передать, – персонально болотному пообещала Ирка.

Дружное «ах» прокатилось по рядам чертей, и они уже ощутимо подались назад. Даже болотный слегка