Куст сухой зазеленеет там, где суд творится правый. Сделай так, герой отважный, наделенный силой львиной: Жениха убив украдкой, не сражайся ты с дружиной. Ты его единоверцев не равняй с простой скотиной, — Сердце вынести не в силах этой крови неповинной. Объяви ты Фарсадану, чтоб не впасть в великий срам: 'Наша Индия вовеки не достанется врагам. Из отцовского наследья я ни драхмы не отдам. Я сожгу твою столицу, если будешь ты упрям!' Обо мне не начинай ты с государем разговора, Пусть не думает владыка, что любовь — причина спора. Будет царь молить и плакать, он не вынесет позора, Я в твои отдамся руки, и на трон взойдем мы скоро'. Этот замысел царевны мне, безумцу, полюбился, И опять, с мечом в деснице, сердцем я воспламенился. Хоть удерживала дева, с нею быстро я простился, Но обнять мое светило на прощанье не решился. С болью очи оторвал я от девических красот, И вела меня рабыня, провожая до ворот, И ушел я, как безумный, и в печальный вечер тот За единственную радость вынес тысячу невзгод.
ПРИЕЗД ХОРЕЗМИЙСКОГО ЦАРЕВИЧА И ГИБЕЛЬ ЕГО ОТ РУКИ ТАРИЭЛА
'Государь, жених приехал!' — объявил царю глашатай. Мог ли знать жених, какою бог грозит ему расплатой? Позабыл печаль владыка, светлой радостью объятый, И велел мне сесть с собою в царской горнице богатой. Царь сказал: 'Да будет ныне день великого веселья! Свадьбу радостную справлю посреди своих земель я. Пусть сокровища немедля принесут из подземелья! Скупость — признак скудоумья. Все раздам, чем жил досель я!' За сокровищами тотчас я послал моих людей. Хорезмиец вскоре прибыл с пышной свитою своей. Горожане и вельможи вышли чествовать гостей. Для собравшегося войска не хватало площадей. Царь сказал: 'Украсьте город драгоценными шатрами! Пусть приехавший царевич отдыхает там с друзьями. Прикажи войскам, чтоб вышли пир отпраздновать с гостями. Сам же, встретив хорезмийца, оставайся вместе с нами'. Площадь красными шатрами мы уставили мгновенно. Хорезмиец въехал в город и сошел с коня степенно. Царедворцы из покоев шли к нему — за сменой смена, И войска вокруг стояли, собираясь постепенно. Все, что надобно, исполнив, я к себе вернулся в дом. Утомившись на приеме, я хотел забыться сном. Вдруг Асмат раба прислала с запечатанным письмом: 'Та, чей стан стройней алоэ, ждет тебя в саду своем'. Я поехал, но у башни лишь одна Асмат рыдала. Я спросил: 'О чем ты плачешь, завернувшись в покрывало?' 'Витязь, — молвила девица, — больше сил уже не стало Защищать твои поступки. Я гожусь на это мало'. Мы вошли. И, словно солнце, освещая тьму алькова, На меня взглянула дева раздраженно и сурово. 'Что ты ждешь? — она спросила. — Разве жертва не готова? Иль опять меня забыл ты? Иль обманываешь снова?' Прочь я бросился от девы и воскликнул, весь в огне: 'Будешь знать, кого люблю я и на чьей я стороне! Разве доблесть полководца изменила нынче мне, Чтобы деве приходилось понуждать меня к войне?' Сотню воинов я поднял и сказал: 'Готовьтесь к бою!' И на площадь через город полетели мы стрелою. Возлежал жених на ложе, распростертый предо мною. Не пролив ни капли крови, он простился с головою.