Он отстранился и с ласковой усмешкой посмотрел на жену.

– «Избавься от гостя!» – повторил Эдгар. – Вот уж это я сделаю с удовольствием! Раздевайся и жди меня в постели, – приказал он и вышел из комнаты.

Эмили стояла неподвижно, тяжело дыша. Потребовалось все ее самообладание, чтобы не сорвать одежду с мужа! Но она была рада, что сдержалась.

Ей хотелось, чтобы проблема с портретом Оливии была решена. «Разве я не должна была что-то сказать Эдгару, перед тем как он спустился вниз?» Эмили бросила взгляд на кровать, и в ушах зазвенели его последние слова. Серебристый покров романтики, которым Эдгар ее окутал, растаял. Тяжело вздохнув, она застегнула все пуговицы на платье.

Эдгар вошел в гостиную и холодно обратился к Аарону Райсу:

– Кажется, у тебя есть для меня письмо. Аарон усмехнулся и задержал взгляд на кресле.

– Ты не собираешься предложить мне сесть, Эшленд?

– Нет, ты здесь не задержишься. – Эдгар повелительно протянул руку. – Письмо, пожалуйста.

Аарон пожал плечами и достал конверт из нагрудного кармана.

– Это от Сэма, – сказал он и небрежно развалился в кресле с подголовником.

Эдгар взглянул на бывшего родственника с ледяным равнодушием, потом отошел к окну, вскрыл конверт. Сосредоточенно нахмурившись, прочел письмо, аккуратно сложил его и спрятал в нагрудный карман.

– Скажи Сэму, что он делает мне честь своей просьбой, но ответ будет «нет». Жаль, что ты не остаешься, Райс. Всего хорошего.

Аарон Райс вскочил на ноги.

– Минуточку, Эдгар!

Эдгар обернулся, его лицо потемнело от гнева.

– Ты что, не понимаешь простого английского языка, Райс? Позволь сказать прямо: тебя в этом доме не хотят принимать!

Ничуть не смутившись, Аарон небрежно расстегнул сюртук и положил большие пальцы рук в карманы жилета.

– Почему ты ведешь такое затворническое существование, Эдгар?

– Это тебя не касается, черт побери!

Аарон присвистнул, затем ухмыльнулся и тоже подошел к окну.

– Можно было ожидать, что к этому времени ты займешь высокий пост, дорогой братец. – И насмешливо добавил: – Учитывая твою деятельность во время Войны за независимость и твою карьеру в Англии, лорд Эшленд.

– Я не твой брат, и я больше не лорд, – с горечью ответил Эдгар. – Что касается войны и политики, то я сыт по горло мужеством и милосердием техасского образца, проявленными в сражении при Сан-Хасинто. Но зачем я все это тебе объясняю, «братец»? Ты ничего не смыслишь в войне, поскольку все это время где-то прятался.

Аарон густо покраснел.

– Довожу до твоего сведения, что я путешествовал по Европе. Мама…

– Твоя мама не хотела, чтобы ее кудрявый мальчик испачкался в бою, – перебил его Эдгар. – Не могу сказать, что осуждаю ее. Битва – это мужское занятие.

Аарон сжал кулаки:

– Ты… ты…

– А теперь убирайся, – приказал Эдгар и направился к двери.

– Не спеши так! – возразил Аарон, овладев собой и догоняя его. – Я не уйду, пока ты не вернешь мне портрет Оливии!

Эдгар остановился, спина его окаменела. Он повернулся, испепеляя взглядом назойливого гостя.

– Оливия! Как ты смеешь произносить ее имя!

– Тебя мучает совесть, братец? – уколол его Аарон. Эдгар прыгнул на него, как пантера, и схватил за ворот сюртука.

– Убирайся, скользкий ублюдок, пока я не затолкал этот проклятый портрет тебе в глотку!

Эдгар отпустил обидчика, и тот покачнулся, потирая шею.

– Отдай портрет, – потребовал Аарон, повышая голос. – С твоей стороны жестоко держать его у себя. Тебе ведь было наплевать на Оливию!

– Ты сам роешь себе могилу, Райс.

Эдгар достал из-за пояса пистолет и хладнокровно взвел курок.

Глядя на черное дуло, Аарон с трудом перевел дыхание.

– Послушай, Эшленд, ты ведь не собираешься… не собираешься…

Раздался оглушительный грохот, за спиной Аарона во все стороны брызнули осколки оконного стекла.