Ее схватили за волосы и поставили на колени.

– Делай свое дело! – крикнула она. – Ради Бога, делай свое дело!

На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он снова бросил ее на землю. Ярко блеснул металл, подтверждая его кровожадные намерения.

Странно, казалось, он склоняется очень медленно. Оцепеневший мозг Эмили запечатлел в памяти мельчайшие детали внешности дикаря, который собирался ее убить.

Его лицо было широким, бронзовым от загара, с высокими скулами и крючковатым носом, раскрашенным красной и желтой краской. Черные волосы, украшенные птичьими перьями, ниспадали до талии. Его твердое коричневое тело было обнажено, не считая набедренной повязки и мокасин.

Она очень хорошо рассмотрела блестящие медные браслеты на его запястье. Эмили подняла глаза и увидела бело-голубые бусы, висевшие у него на шее.

– Красиво… – бессмысленно прошептала она.

И тут мир взорвался. Повсюду кровь – на ее лице, на шее, на груди. Страшный дикарь повалился на Эмили.

– Мама! – крикнула она, отчаянно пытаясь вспомнить ее лицо, но не сумела.

Вместо матери над ней склонилось лицо мужа. Дрожащим шепотом Эмили произнесла:

– Я люблю тебя, Эдгар…

Она качалась на волнах прибоя. Прохладная вода ее успокаивала. «Наверное, это рай. Я рождаюсь снова, меня крестят в раю…»

– Эмили, открой глаза! – приказал чей-то хриплый голос.

Она медленно, нехотя повиновалась. Перед глазами плавал туман. Не может быть… Нет, так и есть! Она все еще жива, ее держат сильные руки. Он собирается ее утопить!

– Нет! Нет! – закричала Эмили, брыкаясь.

Он отпустил ее ноги, но крепко держал за талию. Босые ступни нашли опору на каменистом дне реки. Истерично крича, Эмили отбивалась, пока смуглая рука не дала ей пощечину.

– Эмили, это я! Ради Бога, я твой муж!

Наконец слова проникли в ее затуманенный мозг. Она изумленно вскрикнула, узнав Эдгара, и, рыдая, упала ему на грудь.

Они сидели, обнимая друг друга, очень долго.

– А… индеец? – спросила она.

Эдгар поднял ее на руки и понес на берег.

– Он умер, дорогая. Вот почему я принес тебя к реке. Ты вся была в его крови после выстрела.

Она содрогнулась.

– Я д-думала, что меня скальпировали.

Он ничего не ответил, только еще крепче прижал ее к себе.

Отойдя от реки, Эдгар опустил Эмили на землю под огромным ореховым деревом. Острая боль пронзила правую лодыжку, когда она попыталась опереться на ногу. Немного успокоившись, Эмили внимательно посмотрела на мужа. Но не увидела на его лице даже намека на то, что он чувствует.

Эдгар стал расстегивать ее платье.

– Что ты делаешь? – заикаясь, спросила она.

– Даю твоему платью высохнуть, дорогая, пока буду оценивать повреждения, – мрачно ответил он.

– Повреждения? – задохнулась она, дрожа; неужели она какой-то предмет багажа, который оценивают на предмет ущерба? – А мы не можем поехать домой?

– Нет. Надо еще уладить кое-что.

Эмили чувствовала себя совершенно беззащитной, стоя перед ним в прозрачной сорочке. Эдгар разложил платье на ветвях кустарника. Потом осмотрел синяки на ее теле и поврежденную щиколотку.

– Будешь жить, ты просто подвернула ногу. – Эдгар снял сюртук и разложил его на земле под деревом. – Садитесь, миссис Эшленд, – тихо сказал он. – Нам надо кое-что обсудить.

Его мягкий тон встревожил Эмили. Он вытащил из-за пояса револьвер, положил его на траву и сел рядом с ней.

– Ты боишься, что появятся индейцы? Эдгар пожал плечами, глядя на револьвер.

– Это им надо бояться меня, дорогая. Кроме того, у Аполлиона пугливый характер, и он чует чужих, особенно индейцев.

Но Эмили продолжала тревожно оглядываться, скрестив руки на полу прикрытой груди.

– Как… как ты меня нашел?

– Я обнаружил, что ты исчезла, и поехал следом. Издалека я увидел, как черокй пошел за тобой в лес, и погнался за ним, остальное ты знаешь.

За его словами последовало напряженное молчание. Эдгар достал из кармана ее обручальное кольцо.