настойчивым, его болезнь была просто выдумкой.
— Не называйте меня так!
Ее лошадь была неподалеку. Она мирно паслась рядом с лошадью Глэншила в ожидании хозяйки.
— Почему бы и нет? — спросил Алистэйр. Он уже отпустил ее запястье и теперь держал Джессамин за тоненькую талию. — Тебя же так зовут. Или тебе больше бы понравилось Нежная Джесс? Любимая Джесс? Верная Джесс? — Его голос звучал как сладкое соблазняющее мурлыканье.
— А как бы вам понравилась Очень Сердитая Джесс, которая постарается, чтобы с вас спустили шкуру, если вы сейчас же не отпустите ее? — парировала она.
Руки Глэншила сильнее сжали ее талию, поднимая ее, и через мгновение она уже сидела на лошади. Все еще держа ее, он спокойно проговорил:
— С меня не спустят шкуру, Джесс. Меня повесят в Тайберне, и тысячи людей соберутся, чтобы увидеть, как я умру. О моем «признании» выпустят книги, и женщины будут драться из-за каждого клочка моей одежды. А если ты расскажешь, что я переспал с тобой, то о тебе будут говорить больше всего.
Джессамин дрожала.
— Я не собираюсь смотреть на это, — сказала она. — И потом… вы не спали со мной.
Он взглянул на нее со сладкой улыбочкой:
— Всему свое время, Джесс. Ты будешь смотреть, как я умираю, и проливать горячие слезы.
— Сомневаюсь.
— И ты вспомнишь эту ночь, когда я взял тебя на крыши Лондона, — продолжал он. Он взобрался на свою лошадь, сжимая в руке поводья лошади Джессамин. — Ту ночь, когда ты отдалась мне.
— Никогда.
Он нагнулся, взял Джессамин за подбородок и поцеловал ее коротким требовательным поцелуем, на который она ответила против своей воли.
— Этой ночью, — произнес он.
Через минуту они уже направлялись к лондонской дороге: Джессамин прижималась к седлу, чтобы не потерять равновесия, а Алистэйр, Кот, управлял ее лошадью.
Глава 15
У Роберта Бреннана было отвратительное настроение. Эта грусть не давала ему покоя, она мучила его почти физически; с подобными вещами он, казалось, уже научился справляться лет десять назад. Он чувствовал себя похотливым школьником, снедаемым страстью к какой-нибудь девице из бара. Но Флер Мэйтланд не девица, а леди, а он не мальчик, а мужчина, ответственный за свои поступки и способный управлять собой.
И все же он не мог совладать с этим чувством. Выражение лица Флер, ее глаза, блестящие от слез, не давали ему покоя. Он прилагал все усилия, чтобы быть от Флер как можно дальше, но сопротивляться соблазну ему становилось все труднее.
Кот здесь, в поместье Блэйнов, Роберт был уверен в этом. Исчезновение драгоценностей — его проделки. Он задумал это специально, чтобы разозлить и сбить с толку тех, кто следит за порядком. Но Бреннан был не настолько глуп и понимал, что на этом все не закончится.
Была спокойная ночь. Большинство гостей, включая миссис Блэйн, уехали на ночную прогулку, те, кто остался в особняке, рано разошлись по комнатам, и Роберт Бреннан снова, в который раз за эти несколько дней, впал в тоску. И вряд ли Флер могла утешить его. Она, наверное, сейчас сама рыдает на плече у сестры.
Но не только это тревожило его. Его инстинкт, обычно безошибочный, подсказывал, что затевается что-то нехорошее. Клэгг и Сэмюель уехали провести вечерок в трактире в ближайшей деревне. Бреннан не принял их приглашение. Он чувствовал, что что-то должно было произойти, и сам не знал, что.
Он был уже почти уверен, что его предположение, что Фредди Арбатнот и есть печально известный Кот, не оправдалось. У него не хватило бы ни ума, ни дерзости на преступления, которые приписывали Коту. Но первый взгляд может быть обманчивым. У Фредди был доступ к верхам общества, и к тому же ему были нужны деньги. Настолько нужны, что он пошел на флирт с отвратительной мисс Эрминтруд Винтере.
Оставался только изнеженный и ленивый, казалось бы, граф Глэншил. Бреннан видел его издалека, слышал его медлительные саркастические речи и пришел к выводу, что интересы Глэншила не простираются дальше дорогих нарядов и он просто не способен пойти на воровство.
Но что-то в его таинственных золотистых глазах намекало на то, что его внешность может быть очень и очень обманчива. В его взгляде таились насмешка и хитрость. И к тому же слишком уж он интересовался Джессамин Мэйтланд.
Бреннан не знал, верить или нет в ее предполагаемый дар. Выслеживать вора с помощью карт — этот способ казался странным и непонятным для его исключительно практичной натуры. В то же время Бреннан вынужден был признать, что за последний год успехи Клэгга возросли, а кошелек потолстел. Но Джоссайя Клэгг в глубине души — лентяй. Он охотно согласится заработать легкие деньги и не будет чересчур напрягаться ради большого заработка, хотя, казалось бы, именно этим он сейчас и занимается. Рассуждая здраво, кто-то должен был очень сильно помогать Клэггу.
Если только об этом вообще можно рассуждать здраво, отметил Бреннан. Он взглянул на главное крыло здания. Светящиеся квадратики окон отделяли людей от черного ночного неба, предвещающего беду. Где- то внутри, рядом с одним из этих светящихся квадратов, лежала в своей постели Флер и, наверное, проклинала его. Он уверял себя, что именно этого он и хочет, и почти было поверил в это.
Перед другим окном лежал больной граф Глэншил. Он был слишком болен, чтобы с кем-либо встречаться. По крайней мере он так говорил.
Бреннану не было дороги в эту часть дома. Эти комнаты были для знати. Красивые, бесполезные, изнеженные создания, они ничего не знали о настоящей жизни. Это было ужасно: ему не оставалось другого выхода, только ждать. И наблюдать.
Рано или поздно Кот все равно выдаст себя. Рано или поздно он совершит роковую ошибку. И тогда Бреннан перейдет в наступление. Он не собирался пропускать Клэгга вперед. Бреннану это было нужно, почти необходимо. А нечестный способ Джоссайи Клэгга не заслуживал дорогих наград.
Джессамин замерзла. Она была слишком легко одета, у нее не было перчаток. А бешеная скачка по темным деревенским дорогам пугала ее и выбивала из сил. Сквозь ночную мглу она не могла разглядеть дорогу. Для Глэншила в этом не было ничего сложного. Он, словно кот, прекрасно видел в темноте и, управляя лошадью Джессамин, вел ее рядом со своей. Наконец они остановились. Это произошло так неожиданно, что девушка чуть не вывалилась из седла. Их ожидал крытый экипаж. Эта мрачная, темная повозка была похожа на похоронную карету, но Джессамин подумала, что в йей будет по крайней мере тепло и сухо.
Глэншилуже стоял перед ней, протягивая руку.
— Идем, Джессамин, — приказал он.
Она смотрела на него сквозь упавшие на лицо волосы, не в силах пошевелиться:
— Если вы думаете, что я собираюсь следовать за вами дальше…
Его руки сжали ее талию, он силой снял ее с седла. Джессамин упала к нему в объятия, и, будь у нее хоть капля здравого смысла/она оттолкнула бы его.
Но чего она смогла бы этим добиться? Тут распоряжался он, и ей осталось только ему подчиниться.
— Что это такое, черт побери? — раздался грубый голос, и Джессамин почувствовала неприятный душок. И голос, и запах исходили от маленького человечка, одетого во все черное.
— Она едет со мной. Ник. Мисс Джессамин Мэйтланд собирается сопровождать меня в Лондон. Это, дорогая Джесс, Никодемус Боттом, мой наставник и сообщник. Он сбывает похищенные драгоценности и берет себе долю.
— Вы что, с ума сошли? — взорвался мужчина. — Вашей чертовой милости, наверное, надоела ваша чертова жизнь, но я собираюсь пожить еще немного, и мне вовсе не хочется, чтобы кто-нибудь выдал меня Джоссайе Клэггу. Зачем вы ее взяли с собой? Это же просто путь в могилу для нас обоих!
— Это не моя идея. Она сама поехала за мной, — тихо сказал Алистэйр. — Мне что-то не пришло в голову отпустить ее домой, чтобы она подняла там тревогу.
Никодемус уставился на нее.
— Полагаю, ее придется убить, — неохотно протянул он. — Мне не нравится убивать женщин, но если
