однако-жъ, скоро опомнился и, покачавъ головой, сказалъ:

— Ну, тогда, конечно, намъ придется усилить производство хлопчатой бумаги.

М-ръ Бапсъ не сд?лалъ бол?е никакихъ зам?чаній и посп?шилъ къ своей супруг?, которая между т?мъ съ большимъ вниманіемъ разсматривала нотную книгу джентльмена, игравшаго на арф?. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ, не сомн?ваясь, что бывшій его собес?дникъ — очень зам?чательная особа, обратился къ д-ру Блимберу съ вопросомъ:

— Скажите, пожалуйста, докторъ, господинъ этотъ, в?роятно, служитъ въ департамент? вн?шней торговли?

— О, н?тъ, — отв?чалъ д-ръ Блимберъ, — н?тъ, это нашъ профессоръ…

— Статистики или политической экономіи? — зам?тилъ сэръ Барнетъ Скеттльзъ.

— Не совс?мъ такъ, — сказалъ докторъ Блимберъ, подпирая рукою подбородокъ.

— Ну, такъ н?тъ сомн?нія, онъ занимается вычисленіемъ математическихъ фигуръ или чего-нибудь въ этомъ род??

— Именно фигуръ, — сказалъ д-ръ Блимберъ, — да только не въ этомъ род?. М-ръ Бапсъ, см?ю доложить вамъ, нашъ профессоръ танцевъ, превосходн?йшій челов?къ въ своемъ род?.

Сэръ Барнетъ Скеттльзъ нахмурился, разсвир?п?лъ и, подойдя къ своей супруг?, сказалъ очень явственно, что господинъ, съ которымъ онъ говорилъ, пре-без-сты-д-н?й-шій наглецъ въ своемъ род?. Павелъ никакъ не могъ постигнуть, отчего сэръ Барнетъ Скеттльзъ перем?нилъ такъ скоро свое мн?ніе о м-р? Бапс?, котораго ему отрекомендовали, какъ превосходн?йшаго челов?ка въ своемъ род?.

Скоро наблюдательность Павла приняла другое направленіе. М-ръ Фидеръ, посл? двухъ-трехъ стакановъ глинтвейну, повесел?лъ удивительнымъ образомъ и принялъ твердое нам?реніе наслаждаться вс?ми благами міра сего. Танцы были вообще очень церемонны, и музыка скор?е походила на церковную, ч?мъ на бальную; но м-ръ Фидеръ, очевидно, приходившій въ восторженное состояніе, сказалъ м-ру Тутсу, что им?етъ нам?реніе повернуть д?ла по своему. Посл? того онъ подошелъ къ оркестру и, приказавъ играть весел?е, принялся танцовать со всею развязностью и беззаботностью моднаго денди. Особенно онъ сд?лался внимательнымъ къ дамамъ и, танцуя съ миссъ Корнеліей Блимберъ, шепнулъ ей — можете вообразить! — шепнулъ ей два стишка изъ простонародной чрезвычайно н?жной п?сни, и — можете вообразить! — миссъ Корнелія Блимберъ ни мало не обид?лась. Эти же стишки м-ръ Фидеръ немедленно повторилъ еще четыремъ дамамъ, которыя также не обижались. Павелъ все это слышалъ очень хорошо. Онъ слышалъ и то, какъ Фидеръ сказалъ Тутсу, что завтра, чортъ побери, придется расквитаться за этотъ вечеръ.

Наконецъ, оркестръ заигралъ самыя буйныя, площадныя аріи, и это обстоятельство крайне обезпокоило м-съ Блимберъ, которая не безъ причины опасалась, что это можетъ оскорбить благородный слухъ почтенной леди Скеттльзъ. Но леди Скеттльзъ просила не безпокоиться и очень благосклонно выслушала объясненіе касательно м-ра Фидера, который, говорила м-съ Блимберъ, несмотря на н?которые крайности при такихъ случаяхъ, былъ вообще превосходн?йшій челов?къ, отлично понималъ Виргилія и убиралъ свои коротенькіе волосы истинно классическимъ образомъ.

Разговаривая съ Павломъ, леди Скеттльзъ зам?тила между прочимъ, что, кажется, онъ очень любитъ музыку.

— Люблю, леди, — отв?чалъ Павелъ, — a если и вы любите, такъ я вамъ сов?тую послушать, какъ поетъ сестрица моя, Флоренса.

Леди Скеттльзъ немедленно объявила, что умираетъ отъ нетерп?нія слышать миссъ Домби, и когда Флоренса начала отказываться, говоря, что никакъ не можетъ п?ть при такомъ многочисленномъ собраніи, Павелъ подозвалъ ее и сказалъ:

— Пожалуйста, Флой, для меня, мой другъ, сд?лай милость.

Флоренса подошла къ фортепьяно и зап?ла. Гости разступились, чтобы не загородить сестры отъ маленькаго Домби. Когда онъ увид?лъ, что его сестра, добрая, милая, прекрасная сестра, сд?лалась предметомъ общаго вниманія, когда онъ услышалъ ея заливающійся голосокъ, очаровательный и сладкій, раздававшійся среди безмолвной блестящей залы звучной трелью любви и надежды, онъ отворотилъ свое личико и заплакалъ, — не оттого заплакалъ, чтобы мелодія была слишкомъ жалобна или печальна, н?тъ, a оттого, что 'она слишкомъ мила для меня', — сказалъ Павелъ, отв?чая на разспросы гостей.

Вс? полюбили Флоренсу, да и какъ не полюбить! Павелъ заран?е зналъ, что иначе и быть не можетъ, и когда онъ сид?лъ на своей мягкой соф? съ сложенными накрестъ руками, немногіе могли вообразить, какой торжественный восторгъ озарялъ эту младенческую душу. Со вс?хъ сторонъ доходили до его слуха роскошныя похвалы 'сестриц? маленькаго Домби'; вс? удивлялись скромности, уму, талантамъ маленькой красавицы, и Павелъ былъ въ какомъ-то упоительномъ чаду, и казалось ему, будто докторская зала превращается въ очаровательный садъ, и атмосфера вдругъ наполнилась какой-то сладкой симпатіей, которая смягчала и разн?живала сердце

Какъ это случилось, Павелъ не зналъ. Все, что наблюдалъ онъ въ этотъ вечеръ и чувствовалъ, и мыслилъ — настоящее, прошедшее и будущее, предметы близкіе и отдаленные — все это перепуталось и перем?шалось въ его голов?, подобно цв?тамъ въ радуг? или въ богатомъ плюмаж? павлина, когда надъ нимъ сіяетъ солнце, или въ тихомъ лазурномъ неб?, когда то же солнце, закатываясь, бросаетъ яркіе лучи на безбрежное море. Многія вещи, о которыхъ онъ думалъ посл?дній разъ, носились передъ нимъ въ неопред?ленныхъ звукахъ музыкальнаго оркестра и уже не пробуждали его наблюдательности. Фантастическія мечты, занимавшія его не дал?е, какъ вчера, когда онъ смотр?лъ изъ своего уединеннаго окошка на бурныя воды океана, улеглись и убаюкались въ его воображеніи. Но тотъ же таинственный говоръ морскихъ волнъ, которому такъ долго и такъ часто внималъ онъ въ своей колясочк? на морскомъ берегу, еще мерещился ему, и чудился въ этомъ говор? прив?тъ любви и дружбы, и вм?ст? слышалось ему, будто вс? называютъ его чудакомъ, хотя опять-таки неизв?стно за чго. Такъ грезилъ и мечталъ, слушалъ и думалъ маленькій Павелъ и быль совершенно счастливъ.

Счастливъ — пока не пробилъ часъ разлуки, роковой часъ, пробудившій общее волненіе между гостями д-ра Блимбера. Сэръ Барнетъ Скеттльзъ еще разъ просилъ Павла засвид?тельствовать отъ его имени глубокое почтеніе м-ру Домби и вм?ст? съ т?мъ изъявилъ надежду, что сынъ его, посл? каникулъ, постарается пріобр?сть благосклонность маленькаго друга. Леди Скеттльзъ съ материнской н?жностью поц?ловала его въ лобъ, и даже м-съ Бапсъ, бросивъ музыкальную книгу, постоянный предметъ своего наблюденія, посп?шила обнять маленькаго Домби и пожелать ему нескончаемыхъ радостей.

— Прощайте, д-ръ Блимберъ, — сказалъ Павель, протягивая руку.

— Прощай, мой маленькій другь, — отв?чалъ докторъ.

— Я вамъ очень обязанъ, сэръ, — продолжалъ Павелъ, наивно всматриваясь въ задумчивое лицо доктора. — Прикажите, сд?лайте милость, беречь Діогена.

Діогеномъ звали ц?пную собаку, которая во всю жизнь одного только Павла удостоила своей искренней дов?ренности. Докторъ об?щалъ покровительство Діогену, и Па. велъ поблагодарилъ его отъ души. Потомъ, прощансь съ м-съ Блимберъ и Корнеліей, омъ такъ много обнаружилъ искренняго чувства и д?тской любви, что м-съ Блимберъ совс?мъ забыла шепнуть кое-что леди Скеттльзъ насчетъ Цицерона, хотя это нам?реніе тревожило ее ц?лый вечеръ. Корнелія взяла своего питомца за об? руки и сказала:

— Домби, Домби, ты всегда былъ моимъ любимымъ ученикомъ. Прощай, дружокъ. Благослови тебя Богь!

— A я считалъ ее такою жестокою! — подумалъ Павелъ. — Какъ легко ошибиться!

Вдругъ молодые джентльмены зажужжали: 'Домби у?зжаетъ! маленькій Домби у?зжаетъ!', и все изъ танцовальной залы двинулось по л?стниц? за Павломъ и Флоренсой, не исключая самого д-ра Блимбера съ его семействомъ. М-ръ Фидеръ, по этому поводу, сказалъ очень громко, что такой чести, сколько онъ помнитъ, еще не удостаивался ни одинъ изъ прежнихъ молодыхъ джентльменовъ, хотя, быть можетъ, глинтвейнъ на этотъ разъ слишкомъ помрачалъ память м-ра Фидера. Лакеи, подъ предводительствомъ буфетчика, вс? выб?жали провожать маленькаго Домби, и даже подсл?поватый малый, видимо растаялъ, когда началъ укладывать книги и сундуки въ коляску, отправлявшуюся въ замокъ м-съ Пипчинъ.

Даже вліяніе н?жной страсти на сердца молодыхъ джентльменовъ — a они вс? до одного влюбились въ Флоренсу — не могло удержать ихъ отъ выраженія восторговъ при прощаніи съ маленькимъ Домби. Они пожимали ему руки, махали шляпами, и каждый кричалъ: 'Домби, не забывай меня!' Такіе взрывы чувствительности были необыкновеннымъ явленіемъ между этими юными Честерфильдами {Слово