теперь бол?е, ч?мъ когда-либо.

— Скоро мы увидимся, Павелъ. По субботамъ и воскресеньямъ ты свободенъ.

— Знаю, папа, — отв?чалъ Павелъ, взглянувъ на сестру, — по субботамъ и воскресеньямъ я свободенъ.

— И ты будешь учиться хорошо, — продолжалъ м-ръ Домби, — не правда ли?

— Постараюсь, папа, — отв?чалъ ребенокъ тономъ слишкомъ уставшаго челов?ка.

— И теперь ты скоро вырастешь большой, — сказалъ м-ръ Домби.

— Охъ, очень скоро! — проговорилъ ребенокъ, и взоръ его, старый, очень старый взоръ, обращенный на м-съ Пипчинъ, замеръ и потухъ въ ея черномъ бомбазиновомъ плать?. Она тоже, съ своей стороны, подошла проститься и оторвать отъ него Флоренсу. Движеніе, ею произведенное, разбудило м-ра Домби, глаза котораго были неподвижно обращены на Павла. Еще разъ онъ погладилъ его по голов?, пожалъ его маленькую руку и, холодно разкланявшись съ докторскимъ семействомъ, посп?шно вышелъ изъ кабинета.

Д-ръ Блимберъ, м-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ сп?шили проводить дорогого гостя въ залу, хотя тотъ просилъ ихъ не безпокоиться, и когда они поб?жали за м-ромъ Домби, м-съ Пипчинъ завязла между докторомъ и его женой и вм?ст? съ ними вышмыгнула изъ комнаты, прежде ч?мъ усп?ла захватить Флоренсу. Этому счастливому обстоятельству Павелъ былъ впосл?дствіи обязанъ пріятнымъ воспоминаніемъ, что Флоренса еще разъ воротилась съ нимъ проститься и обвить руками его шею. Оставаясь посл?днею въ дверяхъ, она посылала милому брату улыбку одобренія, ярко заблиставшую черезъ слезы на ея глазахъ.

И тяжело стало д?тскому сердцу, когда исчезла, наконецъ, эта улыбка! Глобусы, книги, сл?пой Гомеръ и Минерва, — все запрыгало и закружилось вокругъ маленькаго Павла; но вдругъ эти предметы остановились, и тогда онъ снова услышалъ громкій бой часовъ, которые, какъ и прежде, съ важностью спрашивали: 'ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ-ка-ко-въ…', и такъ дал?е до безконечности.

И онъ молча прислушивался къ этимъ звукамъ, сидя на своемъ пьедестал? со сложенными руками. Но ему можно было бы отв?чать: 'скучно мн?, скучно, одинокому, усталому, больному!' И по бол?зненной пустот? въ его молодомъ сердц?, вс? предметы были такъ холодны, такъ дики, такъ пусты!

Черезъ н?сколько минуть, показавшихся ужасно длинными для маленькаго Павла Домби, сид?вшаго на стол?, воротился д-ръ Блимберъ, вышагивая важнымъ и величественнымъ образомъ, в?роятно, для того, чтобы произвести торжественное впечатл?ніе на юношескую душу. Эта походка была похожа на маршъ, и когда д-ръ выставлялъ правую ногу впередъ, онъ величественно поворачивался на своей оси, выписывая нал?во полукругъ, и когда выставлялась впередъ л?вая нога, онъ д?лалъ точно такой же поворотъ къ правой. Казалось, при каждомъ шаг?, онъ осматривался кругомъ и какъ будто говорилъ: 'Пусть попытается кто-нибудь и гд?-нибудь указать мн? на предметъ, котораго я не знаю! Не удастся!'

М-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ также воротились вм?ст? съ докторомъ. Педагогъ поднялъ со стола новаго питомца и передалъ его миссъ Блимберъ.

— Корнелія, — сказалъ д-ръ, — Домби будетъ покам?стъ подъ твоимъ надзоромъ. Веди его впередъ, моя милая, впередъ и впередъ.

Корнелія приняла изъ рукъ д-ра молодого питомца, и Павелъ потупилъ глаза, когда почувствовалъ, что его наблюдали очки.

— Сколько теб? л?тъ, Домби? — спросила миссъ Блимберъ.

— Шесть, — отв?чалъ Павелъ и, осматривая молодую милэди, удивлялся, почему y нея волосы не такъ длинны, какъ y Флоренсы, и отчего она похожа на мальчика.

— Далекъ ли ты въ латинской грамматик?, Домби? — спросила миссъ Блимберъ.

— Я не знаю латинской грамматики, — отв?чалъ Павелъ. Чувствуя, что этотъ отв?тъ непріятно под?йствовалъ на миссъ Блимберъ, онъ взглянулъ вверхъ на три лица, смотр?вшія на него внизъ, и сказалъ:

— Я былъ слабымъ и больнымъ ребенкомъ, Мн? нельзя было думать о латинской грамматик?, когда каждый день старикъ Глыббъ вывозилъ меня на морской берегъ. Вы ужъ позвольте приказать старому Глыббу нав?щагь меня зд?сь.

— Какое низкое, варварское имя! — сказала м-съ Блимберъ, — что это за чудовище, мой милый?

— Какое чудовище? — спросилъ Павелъ.

— Да этотъ Глыббъ, — сказала м-съ Блимберъ съ превеликимъ отвращеніемъ.

— Онъ такое же чудовище, какъ и вы, — возразилъ Павелъ.

— Какъ! — вскричалъ докторъ ужаснымъ голосомъ, — что, что-о-о ты сказалъ? Ай, ай, ай!

Дрожь поб?жала по вс?мъ членамъ маленькаго Павла; но, несмотря на испугъ, онъ р?шился защищать отсутствующаго Глыбба.

— Глыббъ очень почтенный старикъ, — сказалъ Павелъ, — онъ, бывало, возилъ мою коляску, гд? я могъ лежать и спать, когда и какъ мн? угодно. Онъ знаетъ все о глубокомъ мор? и о рыбахъ, которыя живутъ тамъ, и о великихъ чудовищахъ, которыя выходятъ оттуда и лежатъ, и гр?ются на скалахъ подъ зноемъ солнечныхъ лучей, и которыя опять уходятъ въ море, когда ихь испугаютъ. При этомъ, говоритъ Глыббъ, они издаютъ такой шумъ, что можно ихъ слышать за н?сколько миль. Есть еще чудища, не знаю, какъ они длинны — только очень длинны — и я не помню, какъ зовутъ ихъ — Флоренса все это знаетъ; они притворяются несчастными и плачутъ, будто маленькія д?ти, a когда кто-нибудь подойдетъ къ нимъ изъ состраданія, они раз?ваютъ свои огромныя челюсти и нападаютъ. Тутъ одно средство спастись, — сказалъ Павелъ, см?ло сообщая это познаніе самому дру Блимберу, — надо отб?жать на н?которое разстояніе и потомъ вдругъ поворотить назадъ; имъ нельзя такъ скоро поворотиться, потому-что они ужасно длинны. Тутъ ихъ легко поб?дить, говоритъ Глыббъ. Вообще онъ много, очень много знаетъ о мор?, хотя и не можетъ растолковать, отчего всегда говорятъ, одно и то же всегда говорятъ морскія волны, и почему я такъ часто думаю о своей мам?, когда смотрю на море. Моя мать умерла. Я бы желалъ, — заключилъ ребенокъ, вдругъ теряя одушевленіе и обративъ робкій взоръ на три незнакомыя лица, — чтобы старикъ Глыббъ по временамъ заходилъ сюда нав?щать меня, потому что я знаю его очень хорошо, и онъ меня знаетъ.

— Дурное направленіе! — сказалъ докторъ, — но наука должна истребить негодныя с?мена.

М-съ Блимберъ съ какимъ-то ужасомъ подумала, что это былъ необыкновенный ребенокъ. Она смотр?ла на него съ, такимъ же вниманіемъ, какъ н?когда м-съ Пипчинъ, хотя физіономія ея не им?ла ничего общаго съ старой в?дьмой.

— Поводи его по дому, Корнелія, — сказалъ докторъ, — и познакомь съ новой сферой. Домби, ступай съ этой милэди.

Домби повиновался. Онь подалъ руку Корнеліи и съ робкимъ любопытствомъ принялся разсматривать ее съ боку, когда они пошли. Ея очки показались для него ужасно таинственными, и онъ никакъ не могъ разузнать, были ли y нея глаза за этими ярко блестящими стеклами.

Корнелія повела его сперва въ классную комнату, расположенную позади залы, и въ которую вели дв? двери, обитыя фризомъ для того, чтобы заглушить голоса молодыхъ джентльменовъ. Въ комнат? находилось восемь воспитанниковъ въ различныхъ положеніяхъ умственнаго бичеванія: вс? сид?ли за д?ломъ и работали съ большою важностью. Тутсъ, какъ старшій между воспитанникамя, им?лъ для себя въ углу комнаты особую конторку.

Магистръ Фидеръ, сид?вшій за другой небольшой конторкой, верт?лъ на этотъ разъ на своемъ единственномъ валу Виргилія, и эту арію унылымъ голосомъ тянули передъ нимъ четыре молодыхъ джентльмена. Изъ остальныхъ воспитанниковъ двое съ напряженнымъ вниманіемъ занимались р?шеніемъ математическихъ задачъ; одинъ употреблялъ судорожныя усилія перекарабкаться до об?да черезъ безнадежное число строкъ, и, наконецъ, посл?дній питомецъ безмолвно смотр?лъ на свою работу съ окамен?лымъ оц?пен?ніемъ и отчаяніемъ.

Появленіе новаго мальчика не произвело на эту компанію никакого впечатл?нія. М-ръ Фидеръ съ