умереть, превратиться въ камень, и тогда только миссъ Блимберъ начала бы докапываться до его тайнъ, какъ неутомимый антикварій, для котораго не существуетъ живая природа.

Маменька ея, м-съ Блимберъ, была женщина неученая, однако-жъ съ большими претензіями на ученость, и, по обыкновенію, говаривала по вечерамъ, что, если бы со временемъ Господь Богъ привелъ ей познакомиться съ Цицерономъ, она умерла бы спокойно. Величайшей отрадой въ ея жизни было любоваться на молодыхъ учениковъ своего супруга, когда они выходили на улицу съ преширокими воротничками на рубашкахъ и высочайшими галстухами, р?зко отличаясь отъ вс?хъ другихъ джентльменовъ: это былъ костюмъ въ совершенств? классическій, говорила она.

М-ръ Фидеръ, магистръ и помощникъ д-ра Блимбера, былъ ч?мъ-то врод? олицетвореннаго органа съ однимъ валомъ, на которомъ постоянно безъ всякихъ варіацій разыгрывалось н?сколько однообразныхъ арій. В?роятно, въ раннюю эпоху молодости, при благопріятныхъ обстоятельствахъ, къ нему можно было бы прид?лать еще два, три вала; но судьба этого не хот?ла, и м-ръ Фидеръ, пущенный на б?лый св?тъ съ однимъ только валомъ, посвятилъ себя отуманиванію молодыхъ головъ въ учебномъ заведеніи Блимбера. Рано молодые люди проникались печальными заботами всякаго рода и ни на минуту не находили отдыха въ туманной атмосфер? окамен?лыхъ глаголовъ, одичалыхъ существительныхъ и страшныхъ могильныхъ привид?ній омертв?лаго синтаксиса. Благодаря насильственной систем? воспитанія, молодой челов?къ въ три нед?ли однажды навсегда разставался съ здравымъ смысломъ; въ три м?сяца взваливалъ на свои плечи вс? заботы міра; въ четыре проникался самыми горькими чувствованіями противъ родственниковъ или опекуновъ; въ пять становился совершеннымъ мизантропомъ; въ полгода начиналъ завидовать бездонной пропасти Квинта Курція, a въ конц? перваго года онъ приходилъ къ р?шительному, неизм?нному заключенію, что вс? мечтанія поэтовъ и уроки мудрецовъ были ничто иное, какъ собраніе словъ и грамматическихъ правилъ, безъ всякаго внутренняго значенія и смысла!

И все-таки расцв?талъ онъ, убійственно расцв?талъ ц?лые годы въ огромной педагогической теплиц?, и слава мудраго доктора достигала до необозримой высоты, когда онъ отправлялъ, наконецъ, свои зимнія растенія на ихъ родимую сторону, подъ кровлю родственниковъ и друзей.

Однажды, на порог? докторскаго дома, остановился съ трепещущимъ сердцемъ маленькій Павелъ, ведомый за одну руку отцомъ, за другую — Флоренсой. Позади, какъ злов?щій воронъ, шествовала м-съ Пипчинъ, съ своимъ чернымъ плюмажемъ и крючковатымъ носомъ. По-видимому, она задыхалась отъ усталости, потому-что м-ръ Домби, исполненный великихъ мыслей, шелъ очень скоро. Съ трудомъ переводя духъ, она прокаркала охриплымъ голосомъ, чтобы отворили дверь.

— Вотъ, любезный Павелъ, — сказалъ м-ръ Домби возвышеннымъ тономъ, — вотъ д?йствительное средство наживать деныи и сд?латься истиннымъ Домби и Сыномъ. Ты уже почти челов?къ.

— Почти, — отв?чалъ ребенокъ.

Даже д?тское волненіе не могло пересилить лукаваго, хотя вм?ст? трогательнаго взгляда, какимъ сонровождался этотъ отв?тъ.

На лиц? м-ра Домби выступило неопред?ленное выраженіе досады, но въ эту минуту отворилась дверь, и его физіономія мгновенно приняла свой обыкновенный видъ.

— Дома ли д-ръ Блимберъ? — спросилъ мрь Домби.

— У себя, — отв?чалъ челов?къ, посматривая на Павла, какъ на маленькую мышь, которая теперь попадалась въ западню. На лиц? лакея, отворившаго дверь, природа провела первые слабые штрихи постоянной улыбки, обличавшей врожденное скудоуміе, выражавшееся и въ его подсл?поватыхъ глазахъ. Но м-съ Пипчинъ приняла его за дерзкаго грубіяна и вспылила ужасн?йшимъ образомъ:

— Какъ вы см?ете ухмыляться? — сказала м-съ Пипчинъ. — За кого вы меня принимаете?

— Я не см?юсь и ни за кого не принимаю васъ, — отв?чалъ озадаченный лакей.

— Нев?жа! — продолжала м-съ Пипчинъ, — ступайте, доложите, что пришелъ м-ръ Домби, не то я съ вами расправлюсь.

Подсл?поватый малый тихими шагами пошелъ съ докладомъ и скоро воротился пригласить гостей въ докторскій кабинетъ.

— Вы опять см?етесь, — сказала м-съ Пипчинъ, проходя въ залу.

— Да не см?юсь же я, сударыня, право, не см?юсь.

— Что тамъ y васъ, м-съ Пипчинъ? — сказалъ м-ръ Домби, оглядываясь назадъ. — Пожалуйста, потише.

М-съ Пипчинъ усмирилась и, проходя мимо лакея, пробормотала только: 'Ухъ, какой красавецъ!' Подсл?поватый парень чуть не заплакалъ отъ этого комплимента. Онъ представлялъ изъ себя воплощенную кротость и смиреніе; но м-съ Пипчинъ, посл? перувіанскихъ рудниковъ, им?ла обычай нападать на вс?хь кроткихъ людей.

Докторъ сид?лъ въ своемъ огромномъ кабинет?, заваленный книгами и держа по глобусу на каждомъ кол?н?. Надъ дверью стоялъ Гомеръ, a надъ каминомъ красовалась Минерва.

— Какъ ваше здоровье, сэръ? — спросилъ онъ м-ра Домби, — и каковъ мой маленькій другъ?

Величавъ и важенъ былъ голосъ дра Блимбера, какъ торжественный звукъ органа въ англиканской церкви. Когда онъ кончилъ, Павлу показалось, будто ст?нные часы перебили его р?чь и начали всл?дъ за нимъ повторять: ка-ко-въ-мой-ма-ле-нь-кій-другъ-ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ, — и такъ дал?е, и такъ дал?е, до безконечности.

Не видя маленькаго друга изъ-за книгъ черезъ столь, д-ръ Блимберъ д?лалъ на своихъ креслахъ безполезныя покушенія разгляд?ть его изъ-подъ стола. М-ръ Домби облегчилъ затрудненіе, взявши на руки своего сына и поставивъ его на другой большой столъ среди комнаты, прямо передъ глазами доктора.

— A! — сказалъ докторъ, величаво облокачиваясь на ручки креселъ. — Теперь вижу моего маленькаго друга. Какъ ваше здоровье, мой маленькій другъ?

Но ст?нные часы, не изм?няя формы прив?тствія, по прежнему повторяли: ка-ко-въ-мой-ма-лень- кій-другъ-ка-ко-въ-мой-ма-лень-кій-другъ!

— Очень хорошо, благодарю васъ, — сказалъ Павелъ, отв?чая часамъ и доктору вм?ст?.

— А! — сказалъ дръ Блимберъ, — Должны ли мы сд?лать изъ него мужа?

Павелъ молчалъ. М-ръ Домби, обращаясь къ нему, спросилъ:

— Слышишь ли, Павелъ?

— Должны ли мы сд?лать изъ него мужа? — повторилъ Блимберъ.

— Я желалъ бы лучше остаться ребенкомъ, — отв?чалъ Павелъ.

— Неужели! — сказалъ докторъ. — Почему-же?

Ребенокъ сид?лъ на стол? съ любопытнымъ выраженіемъ невольной грусти. Онъ смотр?лъ на доктора и въ то же время судорожно ударялъ одной рукою по кол?ну, какъ будто у него выступали слезы, и онъ хот?лъ подавить ихъ. Но другая рука его протягивалась все дальше и дальше до т?хъ поръ, пока спокойно улеглась на ше? Флоренсы. — Вотъ почему желалъ бы я остаться ребенкомъ, — какъ будто хот?лъ онъ сказать, и слезы, долго удерживаемыя, ручьями полились изъ его глазъ.

— М-съ Пипчинъ, — сказалъ отецъ жалобнымъ голосомъ, — мн? крайне непріятно это вид?ть.

— Отойдите отъ него, миссъ Домби, отойдите, — проговорила старуха.

— Ничего, ничего! — сказалъ докторъ, ласково кивая головой и удерживая м-съ Пипчинъ. — Ничего: скоро его развлекутъ новыя впечатл?нія, новыя заботы. Мы постараемся. Вы хот?ли бы, м-ръ Домби, чтобы маленькій мой другъ пріобр?лъ…

— Все долженъ онъ пріобр?сть, все, любезный докторъ, — отв?чалъ м-ръ Домби твердымъ голосомъ.

— Да, — сказалъ докторъ, улыбаясь и прищуривая глаза. Онъ, казалось, наблюдалъ маленькаго Павла съ напряженнымъ любопытствомъ естествоиспытателя, — который собирался сд?лать чучело изъ новаго животнаго.

— Да, — повторилъ докторъ съ н?которою живостью, — именно такъ. Мы обогатимъ разнообразными познаніями нашего маленькаго друга и быстро подвинемъ его впередъ. Въ этомъ ручается моя опытность. Вы, кажется, говорили, м-ръ Домби, что сынъ вашъ еще совершенно д?вственная почва?

— Онъ готовился немного дома и y этой леди, — отв?чалъ м-ръ Домби, указывая на м-съ Пипчинъ, которая вдругъ вытянулась при этомъ въ струнку, приготовившись какъ будто вызвать доктора на бой, если бы тотъ вздумалъ обвинить ее. — Кром? этихъ предварительныхъ св?д?ній, Павелъ еще ничего не ум?лъ и ничему серьезно не учился.