меня скрывать?
— Конечно, я скажу вам правду.
— Потому что я на самом деле хочу знать… я
Явно нервничая, он заново раскурил свою сигару и заерзал, устраиваясь поудобнее.
— Вам понравилась картина, которую рассматривала Люба? — спросил Ресч после недолгого молчания. — Мне — не очень. Не люблю реализма. Предпочитаю Пикассо и…
— «Зрелость» датируется 1894 годом, — коротко ответил Рик. — Реализма еще не существовало. Примите этот факт во внимание.
— Но та, вторая, на которой человек кричит, зажав уши, не очень типична для реалистической манеры…
Открыв чемоданчик, Рик достал приборы для теста.
— Тонкая работа, — отметил Ресч, наблюдая за сборкой аппарата.
— Сколько нужно вопросов, прежде чем вы сможете дать точное определение?
— Шесть или семь. — Он протянул Ресчу сетку. — Приложите к щеке. Плотнее… Теперь свет… Луч сфокусирован на вашем зрачке. Не шевелитесь. Старайтесь, чтобы глаз был как можно более неподвижен.
— Флуктуация рефлекса, — определил Ресч. — Но стимул имеет не физическую природу. Это будет вопрос. То, что мы называем реакцией на вздрагивание.
— Думаете, что сможете ею управлять?
— Только не начальной амплитудой. Это вне волевого контроля. Если бы не… — Он замолчал. — Ладно. Начинайте. Я волнуюсь, поэтому извините мою болтливость…
— Можете говорить, сколько угодно, — сказал Рик.
Голос его прозвучал излишне сухо.
— Если тест покажет, что я — андроид, — пробормотал Ресч, — ваша вера в человечество будет возрождена. Но поскольку этого результата не предполагается, то советую вам сформулировать для себя некий идеологический принцип, внутри которого и мне найдется…
— Первый вопрос, — объявил Рик. Все было готово, стрелки подрагивали. — Главный фактор — время реакции, поэтому старайтесь отвечать максимально быстро.
Испытание началось. А когда оно закончилось, он некоторое время молча смотрел в пустоту. Потом начал разбивать прибор, засовывая принадлежности в чемоданчик.
— Можете ничего не говорить, — произнес Ресч и судорожно передернул плечами. — Отдайте мне лазер.
И протянул руку ладонью вверх.
— Кажется, вы были правы относительно мотивов Гарланда, — признал Рик. — Он действительно хотел посеять между нами вражду.
Он чувствовал сильнейшую усталость — и физическую, и психическую.
— Вы уже сформировали теорию, которая бы объясняла существование меня как части человеческого рода? — поинтересовался Ресч.
— В вашей эмпатической способности ролеобразования должен иметь место дефект. Наш тест его не регистрирует. Я имею в виду ваше отношение к андроидам.
— Естественно, этот параметр не испытывается.
— Возможно, следовало бы его ввести.
Раньше такое Рику никогда не приходило в голову — он не чувствовал никакого сочувствия к убиваемым анди, воспринимая их как совершенные, умные машины. Но Фил Ресч… Инстинктивно Рик понимал, что он прав. Сопереживание относительно искусственной структуры? Которая только делает вид, что живет? Но Люба Люфт казалась живой
— Вы понимаете, что может произойти, если мы включим андроидов в свой спектр эмпатической способности, наравне с животными? — тихо спросил Ресч.
— Тогда мы не сможем защищаться.
— Именно. «Узел-6»… они нас раздавят. Между «Узлом-6» и людьми, как барьер, стоим мы, вы и я — агенты по борьбе с андроидами. Благодаря нам разница между анди и людьми остается видимой, четкой. Тем более… — Он умолк, увидев, что Рик снова открывает чемоданчик. — Я думал, что все уже ясно.
— Я хочу задать вопрос самому себе. И хочу, чтобы вы считали показания. Результат я вычислю сам.
Он приклеил к щеке сетку и настроил карандаш-излучатель.
— Что я должен делать?
— Следить за циферблатами. Временной интервал значения не имеет. Только величина отклонения стрелки.
— Конечно, Рик, — с готовностью сказал Ресч.
— Итак, вопрос. Я спускаюсь в лифте с пойманным андроидом. Кто-то из присутствующих убивает его, без предупреждения.
— Никакой особой реакции, — констатировал Ресч.
— Что показали стрелки?
— Левая — 2,8; правая — 3,3.
— Андроид — женщина, — добавил Рик.
— 4,0 и 6,0 соответственно.
— Довольно высоко, — покачал головой Рик, снимая сеточку и выключая луч. — Налицо эмпатическая реакция. Несколько меньшие показатели дает в среднем каждый испытуемый человек. Исключая самые экстремальные варианты, когда разговор ведется об обивке из детской кожи и так далее.
— И что из этого следует?
— Что я способен сопереживать некоторым андроидам. Так, одному-двум…
«Любе Люфт, например, — подумал он. — Я ошибался. В Ресче нет ничего нечеловеческого. Это моя реакция отклоняется от нормы. Интересно, а еще кто-нибудь из людей испытывает что-либо подобное по отношению к андроидам?
Конечно, на моей работе это может никогда не отразиться. Скорее всего, виновата здесь «Волшебная флейта»… и голос Любы. Вообще ее творчество. С Полоковым и Гарландом все было совсем по-другому. И если бы Ресч оказался андроидом, я убил бы его без всяких угрызений совести, особенно после смерти Любы.
В том лифте, в музее, я спускался с двумя существами, человеком и андроидом, и чувства мои были распределены противоположно ожидаемым. По крайней мере, тем, которые я
— Ты в беде, Декард, — тихо сказал Ресч.
Казалось, эта мысль его забавляла.
— Что я должен делать? — спросил Рик.
— Секс, — улыбнулся Ресч. — Все дело в этом.
— Секс?
— Конечно. Половая любовь. Потому что оно… она… была привлекательна для тебя, физически привлекательна. С тобой разве никогда не случалось этого раньше? — Он рассмеялся. — Еще когда я учился, нам говорили, что это — проблема номер один среди агентов по борьбе с анди. Разве ты не в курсе, Декард? У колонистов есть даже любовницы-андроиды.
— Но это запрещено законом!
— Конечно. Но большинство половых извращений запрещены так же, а люди, тем не менее, продолжают этим заниматься.
— А если это не секс? — Если это… любовь?
— Любовь — второе название секса.
— Любовь к родине? К музыке?
— Если это любовь к женщине, то называется она — секс. К женщине или ее андроидной имитации. Проснись, взгляни в лицо действительности! Когда-то и я это испытывал. Когда только начинал охотиться. Не позволяй себе раскиснуть — и все пройдет. Дело в том, что в твоем случае события следовали в
