ее там оставил. Разве узнаешь теперь зачем?

— Извини, Рик, я виновата, нежно — коснулась его руки Иран. — Не надо было тебе показывать…

— Нет. Я рад, что знаю правду. — Он помолчал. — Да, предпочитаю знать.

— Может, включить стимулятор? Ты сразу почувствуешь себя лучше. Тебе стимулятор всегда помогал больше, чем мне.

— Спасибо. Я в норме, — Рик потряс головой, словно стараясь прояснить мысли. Он все еще не справился с ударом. — Паук, которого Сострадальный дал недоумку, тоже, наверное, был поддельным. Но неважно. Электрические создания тоже обладают какой-то своей жизнью. Какой бы жалкой она не была.

— У тебя такой вид, словно ты прошел сто миль, — с жалостью произнесла Иран.

— Трудный это был день, и очень длинный.

— Ляг, отдохни.

Рик уставился на нее, словно пораженный громом.

— Значит, все кончилось, да?

Он доверчиво ждал, что она ответит, словно жена должна была знать. Словно собственные его слова ничего не значили. Он сомневался в собственных словах. Но они стали бы реальностью, если бы она их подтвердила.

— Да, кончилось, — улыбнулась Иран.

— Боже, это было не задание, а какой-то марафон, — сказал Рик. — Стоило начать — и остановиться уже не было никакой возможности. А потом, когда было покончено с Бейти… мне уже нечего было делать… — Он помолчал, явно удивляясь тому, что собирался сказать. — Это было хуже всего… Да, ты была права сегодня утром. Я — всего лишь полицейский, грубый коп с грязными лапами…

— Но я больше не думаю так, — снова улыбнулась Иран. — Как хорошо, что ты вернулся, Рик! Она поцеловала его, и он, кажется, очень был этому рад. Лицо его прояснилось, как перед этим… ну, до того, как выяснилось, что жаба не настоящая.

— Ты считаешь, я поступал неправильно? — спросил он.

— Я не должен был делать того, что сделал?

— Не думаю.

— Сострадальный сказал, что это неправильно, но я все равно должен делать… Оказывается, иногда лучше сделать что-то неправильное, чем правильное.

— Это проклятие лежит на нас. Проклятие, о котором говорит Сострадальный.

— Пыль? — спросил он.

— Нет. Убийцы, настигшие Сострадального, когда ему было шестнадцать лет. Убийцы, которые запретили обращать вспять время и воскрешать к жизни мертвое. И теперь он может двигаться только с жизнью, в ту сторону, куда движется жизнь — к смерти. А убийцы бросают камни… Продолжают преследовать его. Нас всех, собственно говоря. Это одни из них порезал тебе щеку?

— Да.

— Ты ляжешь? Я поставлю стимулятор на «760».

— А что это будет?

— «Давно заслуженный покой», — объяснила Иран.

С трудом поднявшись, он медленно пошел в спальню. С трудом поднявшись, он медленно пошел в спальню.

— Ладно.

Давно заслуженный покой и отдых… и растянулся на кровати. С волос и одежды на белые простыни посыпалась серая пыль. Иран поняла, что нет нужды включать стимулятор. Нажатием кнопки, она сделала окна спальни непрозрачными, и несколько секунд спустя Рик уже спал. Некоторое время Иран сидела рядом и, убедившись, что он не проснется вдруг, рывком, как иногда по ночам, когда ему снилось что-то страшное, вернулась на кухню и присела за стол. Жаба прыгала и шелестела внутри коробки. «А что она „ест“? Скорее, всего, искусственных мух». Открыв телефонную книгу, Иран нашла подзаголовок «Электроживотные» и набрала нужный номер.

— Могу я заказать у вас фунт искусственных мух, которые летали бы и жужжали, как настоящие?

— Это для электрочерепахи, мэм?

— Для жабы.

— О, тогда я могу предложить вам разнообразнейший ассортимент ползающих и летающих насекомых всех видов, включая…

— Мух будет вполне достаточно, — отказалась Иран. — Вы доставите? Я не хочу выходить из дома. Мой муж спит, и хотелось бы, чтобы он отдохнул как следует.

— Для жабы я порекомендовал бы также лужицу с автоматическим наполнением, — посоветовал продавец. — Если только это не рогатая жаба. То есть набор из песка, разноцветной гальки и частиц органического мусора. И, если вы собираетесь проводить циклы питания регулярно, то наш робот выполняет регулировку языка жабы. Для жаб это жизненно важно.

— Превосходно, — сказала Иран. — Я хочу, чтобы наша жаба работала идеально. Мой муж очень к ней привязан. — Она дала адрес и повесила трубку. И сразу почувствовав лучше, приготовила себе, наконец, чашку горячего черного кофе.