прыжок на месте — провокация! Чего молчишь, обосрался?..

Голос внезапно потонул в треске помех, и его место занял другой, скрипучий и взрослый.

— Отзовитесь, транспорт наземный! — потребовал он. — Мы не представляем опасности для гражданских лиц. Если вы действительно работаете на Смитсоновский, мы будем рады вас принять.

— Я… — хрипло выдавил в микрофон ошарашенный доктор.

— Уже лучше, — поддержал его голос. — Вы не волнуйтесь так. Все в порядке. С вами говорит начальник штаба группы F контр-адмирал Эссекс. Повторяю, мы вас не тронем. Назовите себя, пожалуйста.

— Доктор Джеффри Ллойд, Смитсоновский институт, отделение этнографии. Вы извините мое молчание, я был несколько удивлен.

— Мы тоже, — согласился Эссекс. — Вот уж не думали, что ваша фирма забралась в эти края. Ну что же, доктор, подъезжайте к нам. Посплетничаем. Видите круизер градусов десять слева по курсу?

— Кого? — не понял доктор.

— Ну здоровая такая штука в пяти километрах впереди и левее. Шесть больших отражателей, надстройка зализанная в миделе…

— Я сориентируюсь, — пообещал доктор. — Вы меня поправьте, если я не туда. А то вас очень много.

— Мало нас, — вздохнул Эссекс. — Ладно, давайте рулите. А вы что, один?

— Да. — Ллойд двинул вездеход с места. Свободной рукой он утер пот со лба. Пота оказалось неожиданно много, и вообще доктор был весь в жару. Его кольнула внезапная догадка, и он посмотрел на счетчик Гейгера. Нет, радиация за бортом оказалась, конечно, выше нормы, но вовсе не такая, чтобы причинить серьезный вред. Доктор просто здорово перенервничал.

— Насчет заражения не думайте, — сказал Эссекс, будто прочитав мысли доктора. — Мы вашу кроху затащим на борт подъемником и сразу почистим. И можете передать своим, чтобы не беспокоились.

— Я один, — повторил доктор.

— Вообще один? — удивился Эссекс.

— Вообще. — Ллойд решил было срезать угол, пройдя под брюхом одного из кораблей, но побоялся и свернул. Вездеход был уже внутри приземлившейся эскадры, и доктор подумал, что так, наверное, чувствует себя таракан на людной улице. Вблизи корабли оказались просто огромны. Стой они вертикально, к ним страшно было бы приблизиться.

— Смелый вы, — одобрил Эссекс. — Левее, еще левее берите. Вот так. А что интересного про этнографию можно узнать в Москве?

— У местных очень забавный религиозный культ, — объяснил доктор.

— У местных… Слыхал? — обратился Эссекс к кому-то, отвернувшись от микрофона. — И много их, местных?

— Точно не знаю. В пределах самого города прокормиться может, я так думаю, тысяч пять. Но на праздники сходится гораздо больше.

— Мутанты? — спросил Эссекс с брезгливой интонацией.

— Разные люди, — коротко ответил доктор.

— Ну-ну. Вы на месте, доктор. Подъезжайте к левой задней лапе, увидите там платформу. Вот так. Прямо на нее. Все, ждите. И добро пожаловать на борт нашего флагмана.

— У вас найдется какая-нибудь приличная одежда? — спросил доктор. — Мой рост сто шестьдесят восемь, полнота третья. И ботинки. Семь с половиной.

— А вы что, голый? — недоверчиво спросил Эссекс.

— Я не голый. Но я стараюсь не выделяться.

— У нас? — не понял Эссекс.

— У них.

— А-а… Ну что же, господин этнограф, в таком случае у нас вы тоже не будете выделяться. И у нас тоже очень забавный культ. Вам будет интересно.

— И хорошо бы сначала помыться мне… — робко попросил доктор.

Ввиду того, что в кают-компании все еще нехорошо попахивало, доктора Ллойда приняли в библиотеке. Чисто вымытый, намазанный средством от паразитов и облаченный в легкую рабочую форму, доктор обрел вполне достойный вид. Больше всего он теперь смахивал на этнографа, который притворяется астронавтом.

— Наш гость слегка радиоактивен, — предупредил Боровский, — но это не существенно. Вы бы видели его шмотки! А рожа какая! То есть сейчас он уже размылся, но пока был в гриме — мама родная! Если бы меня спросили, я бы сказал: мутант он и есть мутант. Одно слово — ученый.

— Все полевые работы Смитсоновского института финансирует ЦРУ, — сообщил Эссекс. — Особенно это касается районов, о которых мало информации. Так что ученый он в последнюю очередь. Ладно, тащи его сюда. Что он хоть за мужик-то?

— Да ничего. Только мелкий. Чудом форму ему отыскали.

— Это не он мелкий, — сказал Рашен и устало зевнул. — Это мы крупные. Здоровые все, потому и крупные. Будешь лазать по задворкам, тоже измельчаешь.

— Десантники вон тоже крупные, — возразил Боровский, — а размножаться не умеют.

— Их просто в детстве не тем кормили. Вырастешь на помойке, тоже размножаться отучишься. Давай, Жан-Поль, зови. Я спать хочу.

— Вы будьте с ним повнимательней, драйвер. А то если он на самом деле разведчик…

— Непременно разведчик, — кивнул Эссекс. — Вот мы его сейчас и допросим.

Доктор Ллойд, войдя в библиотеку, смущенно остановился на пороге. Из Сети он довольно много выяснил о людях, которых ему предстояло сейчас увидеть, и даже знал их в лицо. Эти офицеры не раз побывали в центре внимания прессы, и всегда их называли героями. Но в последний месяц они вдруг стали безумцами и предателями. Такая метаморфоза доктору была интересна и как ученому, и как простому акционеру, на деньги которого эти люди воевали сначала с врагами Земли, а теперь и с ней самой.

Первым навстречу доктору поднялся высокий, чуть сутулый офицер с одной яркой большой звездой и кучей мелких нашивок на груди комбинезона. Лицо у него было осунувшееся и хищное. Маленькие глазки-буравчики так и сверлили гостя.

— Контр-адмирал Филипп Эссекс, — сказал он, протягивая сильную жилистую руку. — Приветствую вас на борту флагмана группы F, среднего боевого корабля «Пол Атридес». Разрешите представить: командир группы адмирал Алекс Успенский.

Доктор рассеянно пожал руку Эссекса, выглядевшего именно так, как Ллойд и представлял его себе по фотографиям. А вот человек с тремя генеральскими звездами… Он тоже встал из-за стола, оказавшись неожиданно большим и в то же время стройным. Очень спокойное лицо с волевыми чертами, ясные умные глаза, коротко стриженные волосы с отчетливой сединой. Внутренне доктор поежился. Никакое видео не могло передать того магнетизма, что излучал этот человек. Он не подавлял и не пугал. Он удивительно властно располагал к себе. Буквально с первого взгляда.

— Я вас знаю, — сказал Ллойд. — Вы адмирал Рашен.

— И я вас знаю, — улыбнулся Рашен. — Вы Джеффри Ллойд из исследовательской группы в Лэнгли. Специалист по евразийским племенам. Мы встречались как-то на приеме в Адмиралтействе. По случаю завершения первой марсианской кампании. А вы как раз вернулись с островов на русском Севере. Вас тогда еще все расспрашивали, едят ли русские мутанты друг друга.

— Северные едят, — сказал Ллойд. — А местные нет. Они бы хотели, но им вера не позволяет. Только насчет Лэнгли вы, сэр, промахнулись. Я из ЦРУ еще десять лет назад ушел. Точнее, меня… ушли.

— По здоровью? — участливо спросил Эссекс, пожирая доктора людоедским взглядом сверху вниз.

— По убеждениям, — гордо ответил Ллойд.

— Это по каким же таким убеждениям? — нахмурился Эссекс.

— Агитация против существующей формы правления, господин контр-адмирал, сэр, — ответил Ллойд весьма язвительным тоном. — Уволен из рядов с позором без пенсии и звания. Так что никакой я больше не разведчик и не офицер. А вот докторскую защитил на самом деле. Преподаю. Ну и выбираюсь в поле, когда деньги есть.

— Надо вам было поступать в Лэнгли гражданским консультантом, — посочувствовал Рашен. — Тогда бы ни позора не было, ни срывания погон. Знаю я эти гадские церемонии. Отвратительное чувство испытываешь. И сам разжалуемый весь извивается, и вокруг все стоят, как в дерьмо опущенные.

— Вас разве тоже?.. — удивился Ллойд.

— Не меня, — объяснил Рашен. — Я.

— А-а… — понял доктор. — Да, вы правы. Но я был молод, и мне очень хотелось надеть мундир. И чтобы вся грудь в орденах. Кстати, адмирал, а я ведь не помню нашей встречи. Прием в Адмиралтействе помню, а вас — нет.

— Я тогда был еще капитаном, а вы, дружище, находились в состоянии тяжкого алкогольного опьянения. Мне очень понравилось ваше заявление, что если бы не русские, мы бы сейчас были узкоглазые и жрали один рис. Все тут же посмотрели на меня, а я смутился и убежал.

— Что-то я не слышал таких заявлений, — снова нахмурился Эссекс. — Прием этот был, помню, мне еще Крест вручали, а вот насчет русских…

— Фил, я тебе потом расскажу, где ты в этот момент был.

— В сортире?

— Неважно, что в сортире, важно, что именно ты делал там.

Эссекс задумался.

— А что, собственно, можно делать в сортире?

— Ты очень изобретательный, Фил. Тем более, сортир был женский.

— А! — воскликнул Эссекс. — Ну разумеется. Простите, доктор. Какая жалость! Я тогда наутро еле очухался. У меня этот Крест был, можно сказать, юбилейный. Третий. И, конечно, я…

— Это то, что вы называете Офигенный Летный Крест? — проявил эрудицию доктор. — Который на самом деле «За Выдающиеся Успехи в Летной Службе?»

— Он самый. Слушайте, Джефф, — заявил Эссекс, на глазах теплея лицом. — Бросайте вы своих мутантов. У нас на флоте такой безумный фольклор… Ну где вы еще найдете такой компот из морских и авиаторских традиций?

— Вы бы видели, что придумывают там… — Ллойд ткнул пальцем куда-то за борт, — С ума сойти, чего творится. Ходишь и только глазами хлопаешь.

— Там радиация, — сказал Эссекс. — И жрать нечего.

— Ну, допустим, пища есть. Только за ней приходится изрядно побегать.

— Крысы, что ли?

— В основном голуби. Местные их разводят. Откармливают на убой.

— А кормят-то чем?

— А кормят именно крысиным мясом. Потому что голуби вкуснее. Честное слово, приличная еда. Собаки тоже довольно-таки… И потом, это все городские извращения. В сельской