ней земное руководство. Эх, нам бы еще недельку отсидеться, и все бы само встало на свои места!

— Не будет у нас времени, Фил. — Рашен задумчиво взялся рукой за подбородок. — Мы сейчас должны что-то придумать такое, чтобы опередить Директоров и поставить их в дурацкое положение. Нам позарез нужен красивый жест. И мы его, кажется, сделаем.

— Ну? — подался вперед Эссекс, весь обратившись в слух.

— Мы вернули Земле бэттлшипы. Мы отдали Рабиновичу «Гордон». Как тебе кажется, Фил, каких судов у нас в группе не осталось?

— Больших, — сказал Эссекс в легком удивлении. — Мощных.

— Не-ет, дорогой. У нас больше нет судов, которые связывают нам руки. Намертво приковывают нас к космосу. Не позволяют спешиться.

— Ты действительно больной… — прошептал Эссекс.

— Почему? — удивился Рашен. — Вся земная оборона развернута наружу. И прикрывает только населенные зоны, Европу и Северную Америку. Мы спокойно их обойдем, сядем где- нибудь… В Москве сядем, например, чтобы до Парижа было недалеко. И никто нас очень долго не побеспокоит.

— И что?

— И то, что перед входом в атмосферу наши связисты забросят в Сеть картинку от Файна. С чужими. Кстати, от Абрама до сих пор ничего?

— Появится, — сказал Эссекс уверенно. — Хорошо, допустим. Ты хочешь всколыхнуть общественное мнение. Картинку мы тебе в Сеть хоть сейчас загрузим. Но приземляться зачем?

— Чтобы люди к нам потянулись, — объяснил Рашен.

— Вот это ты верно сказал! Армия к нам рванет на полном ходу. Ты подумай, Алекс! Допустим, мы орбитальные батареи обойдем. Предположим, место посадки не засекут. Но все равно найти нас на поверхности — дело нескольких дней. Максимум неделя. Расстреляют сверху, и привет. Или ты хочешь изобразить авиацию? Пугать землян штурмовыми заходами на города? Полная чушь. Сам знаешь, в атмосфере мы не сможем разогнаться. Едва войдем в зону, прикрытую спутниками, они нас посшибают, как на учебных стрельбах…

— Я никого не хочу пугать, — сказал Рашен. — Наоборот. Я уверен, рядовые акционеры расценят наш поступок как жест доброй воли. Прилетели, сидим, никого не трогаем… Сумасшедшие бунтовщики так себя ведут? А неделя — как раз то, что надо. Вполне достаточно, чтобы люди разобрались, кто прав, а кто не очень. Пока Адмиралтейство флот подтянет… К тому же места дикие, топопривязки никакой. Poyehali, Фил!

— Сумасшедшие бунтовщики так себя действительно не ведут. Так себя ведут дети, Алекс.

— Разумеется, Фил! — Рашен даже рассмеялся, до того ему замечание Эссекса показалось верным.

— Ты чего ржешь? — спросил Эссекс подозрительно.

— Подавляющее большинство тех, кто внизу, — остро инфантильные личности. Все настоящие взрослые мужики удрали в космос. Почему мы с тобой воевали-воевали, а потом раздумали? Мы взрослые, Фил. А почему внизу сначала вокруг нас учинили культ героев, а потом решили нас с грязью смешать? Потому что они дети. Они чувствуют, что мы какие-то не такие, и не понимают, как к нам относиться и что с нами делать.

— И ты хочешь дать им понять?..

— Мы должны хотя бы раз сыграть по их правилам, Фил. Тогда они нас полюбят. Мы должны отмочить какой-нибудь подвиг. Благородный рыцарский поступок. Ну же, poyehali! Соглашайся, дружище.

— Ты больной, — заключил Эссекс. — Ладно, поехали.

Запись нападения чужих на земной разведчик Совет Директоров объявил фальшивкой и гнусной провокацией. Крамольный файл мгновенно из Сети выковыряли, но его успело просмотреть достаточно народу, чтобы внизу поднялся вопль ужаса. Критические выступления ученых и экспертов по видеозаписи только подлили масла в огонь.

Тем временем группа F цинично показала издали борт спутникам земной обороны и, не получив ни одного попадания, с грохотом обрушилась в атмосферу. Разметав подвернувшийся циклон и подарив головную боль метеорологам, корабли выровнялись на предельно малой высоте и скрылись в глубине Евразийского континента.

Совет Директоров спешно восстанавливал штатную структуру Адмиралтейства. Полиция устроила настоящую облаву на адмирала Кёнига — но того и след простыл. Старый мерзавец, единственный достойный противник Рашену, убыл в инспекционную поездку на Американский континент. Решил, видите ли, за неделю до отставки попутешествовать за казенный счет. Конечной целью Кёнига был Ванкувер, но до города адмирал флота не доехал и растворился вместе со своей многочисленной свитой где-то в бескрайних канадских степях.

Более того, неожиданно вымерло знаменитое Ванкуверское военно-космическое училище, из которого Директора надеялись добыть триста боеспособных молодых офицеров. Когда группа F заходила на посадку, в училище стряслась внеплановая учебная тревога. Преподаватели и курсанты попрыгали в грузовики и, разбудив сонный город, шумно умчались куда-то, не оставив на месте ни одного человека. Логично было предположить, что и адмирал флота Кёниг, и инспектируемая им часть окажутся на тренировочной базе Маккензи, но туда они не прибыли.

Полицейская эскадра вице-адмирала Рабиновича, спешно вызванная домой, не могла набрать достаточный ход из-за нехватки бустерного топлива и прибывала к Земле не раньше, чем через месяц.

По Сети бродила расшифровка записи переговоров некоего высокопоставленного астронавта У. с анонимным членом Совета Директоров. Половина текста состояла из нецензурных выражений. Из другой половины следовало, что У. по заказу Директоров сначала провоцирует беспорядки на флоте, а затем подставляет восставшие корабли под огонь полиции. В итоге самые независимые командиры должны были погибнуть, а флот немедленно распущен в виду нелояльности. Журналисты уверяли, что запись доказывает заговор между Директорами и марсианским Сенатом. Они увязывали творящийся вокруг группы F бедлам с нерешительностью предстоящего Собрания Акционеров. Последний социологический опрос снова не давал четкого ответа, готовы ли Акционеры голосовать за роспуск флота. Согласно выводам прессы, такая ситуация в равной степени не устраивала и Директоров, и красных сенаторов, так как первым стало трудно флот содержать, а вторым надоело его бояться.

Орбитальные станции не смогли точно засечь место посадки кораблей группы F из-за мощных атмосферных возмущений. Предположительно Рашен приземлился где-то на относительно чистой территории в Центральной России. Группа полицейских специалистов на двух антикварных самолетах, оснащенных системой АВАКС, вылетела из Парижа на восток в надежде уточнить эти данные. Один самолет вскоре разбился из-за отказа двигателей, а второй попал в жуткую болтанку и вынужден был вернуться. На Европу шел торнадо. Служба погоды крыла Рашена матом и требовала боевые лазеры для расстрела приближающегося атмосферного фронта.

А Рашен, в который раз оказавшийся самым популярным человеком в Солнечной, молчал.

Когда в небе над руинами с оглушительным воем пронеслись большие огненные шары, доктор Ллойд как раз сидел под стеной Черного Храма и разговаривал с Батькой.

— Что это было? — ошарашенно спросил доктор, поднимаясь на ноги, слегка ушибленный и весь в саже.

— Гром небесный, — хмуро ответил Батька, отряхивая рясу.

— И часто у вас так? — поинтересовался доктор.

— Давно пора, — сообщил Батька уклончиво.

Вдалеке, на равнине за холмами, поднималось огромное мутное зарево.

— Съездить, посмотреть? — нерешительно пробормотал доктор.

— Зачем? — тут же спросил Батька, внимательно заглядывая доктору в лицо.

— Ну мало ли…

— Не надо, — посоветовал Батька с угрозой в голосе.

— Как скажете, — миролюбиво согласился доктор. — Пойду я тогда к себе, что ли…

— К вечеру приходи, — сказал Батька. — Я сейчас людей соберу, Богу молиться будем. А ты принеси еды.

— Хорошо, — сказал доктор. — Тогда до вечера.

— Будь благословен, — напутствовал его Батька, простирая в сторону доктора тощую хилую руку.

Доктор учтиво поклонился и быстрым шагом направился в центр города. Батька проводил его подозрительным взглядом. Позвал служку, приказал давать сигнал, задумчиво почесал под рясой и спустился от Храма на берег Тропы Паломников.

Ничего почти не осталось от его любимого города, в прошлом знаменитого на весь мир религиозного центра. Но святыни устояли, не рассыпались во прах. Громада Черного Храма за спиной и величественная статуя Бога впереди, на возвышении в развилке Тропы. Сюда, поклониться Богу, шли когда-то по каменному ложу Тропы многие тысячи людей. А из Храма выходили на берег иерархи и благословляли паломников на служение. И огромный город был вокруг, в несколько сотен домов. Ничего не осталось, все превратилось в труху, только Бог по-прежнему грозно взирал с пьедестала, и Черный Храм глядел своими трубами в пасмурное небо. И еще Тропа осталась, специально проложенная в незапамятные времена ниже уровня земли грандиозным извилистым каньоном, чтобы шли молящиеся ровными колоннами прямо к ногам Божьим преклонить колена.

Батька оглянулся. Над центральной трубой Храма, самой большой, уже поднимался легкий дымок. Сейчас он станет гуще, и видно будет его издалека, и сойдутся люди, а он, Батька, скажет им: случилось чудо Божье. Успокоит встревоженных, утешит напуганных… Интересно все-таки, что бы это огненное пришествие могло значить? А ну, как встанет сейчас за холмами сам Бог во весь свой исполинский рост?

Батька покосился на холмы. Зарево уже опало, только клубилась на равнине какая-то пыльная муть. И любопытный чужестранец, конечно же, едет туда на своей машине. Убить бы его, гада, чтобы народ не смущал высоким ростом и странной речью, да вот нельзя. Бог не велел. Ничего, за чужестранцем проследят. И все увиденное доложат.

Но все-таки, что же это было, а?