— Я, съ своей стороны, отв?чалъ Вивальдо, готовъ жертвовать не однимъ, а четырьмя днями, лишь- бы только увид?ть похороны Хризостома.
Донъ-Кихотъ спросилъ у путешественниковъ: что знаютъ они о Хризостом? и Марселл?? Т? отв?чали, что встр?тивъ печальное шествіе пастуховъ, они спросили о причин? его, и тутъ имъ передали трогательную исторію столько-же прекрасной, сколько безстрастной Марселлы, злополучную любовь ея безчисленныхъ поклонниковъ и смерть Хризостома, на похороны котораго они сп?шили теперь. Словомъ, Донъ-Кихоту повторено было все то, что говорилъ ему Педро. Разговоръ коснулся вскор? другихъ предметовъ, и Вивальдо спросилъ, между прочимъ рыцаря, что заставляетъ его путешествовать, вооруженнымъ съ ногъ до головы, въ мирное время и въ совершенно спокойной стран??
— Мое званіе и данный мною об?тъ, отв?чалъ Донъ-Кихотъ. Праздность и изн?женность — уд?лъ придворныхъ, но оружіе, тревоги, битвы, труды и усталость принадлежатъ по праву лицамъ, называемымъ странствующими рыцарями, въ которымъ им?ю счастіе принадлежать и я, какъ младшій и наимен?е достойный членъ.
Услышавъ это, путешественники сочли Донъ-Кихота полуумнымъ, и желая окончательно ув?риться въ своемъ предположеніи и ближе ознакомиться съ этимъ новымъ родомъ пом?шательства, Вивальдо спросилъ нашего героя, что понимаетъ онъ подъ словомъ странствующій рыцарь?
- Господа! отв?чалъ Донъ-Кихотъ, вы в?роятно знакомы съ англійскими л?тописями, пов?ствующими такъ часто о подвигахъ того Артура, котораго мы Кастильцы зовемъ Артусомъ и о которомъ старинное, распространенное во всей Англіи преданіе гласитъ, что онъ не умеръ, но обращенъ волшебниками въ ворона, — вотъ почему ни одинъ англичанинъ не убиваетъ этой птицы, — и что придетъ денъ, когда возставшій Артуръ возьметъ назадъ свой скипетръ и свою корону. Во времена этого-то славнаго короля основанъ былъ орденъ рыцарей круглаго стола, и это же время было временемъ любви Ланцелота и королевы Женіевры, избравшей своей наперсницей знаменитую дуэнью Кинтаньону, — любовный эпизодъ, восп?ваемый въ изв?стномъ народномъ романс? нашемъ, начинающемся этими словами:
Какой изъ рыцарей былъ принятъ
Красавицами, такъ какъ Ланцелотъ…
съ т?хъ поръ рыцарство бол?е и бол?е возвышалось, распространяясь по вс?мъ концамъ земли; и подъ с?нію его сд?лались безсмертными Амадисъ Гальскій съ своими потомками до пятаго покол?нія; мужественный Феликсъ Марсъ Гирканскій, знаменитый Тирантъ Б?лый и наконецъ непоб?димый Донъ- Беліанисъ Греческій, который прославился почти уже въ наши дни. Вотъ, господа, лица, которыхъ я называю странствующими рыцарями; вотъ орденъ, къ которому, хотя гр?шный, принадлежу я я, стремясь по м?р? силъ моихъ исполнять высокія обязанности, зав?щанныя намъ великими рыцарями минувшихъ в?ковъ. Теперь, над?юсь, вы поняли, что побуждаетъ меня странствовать по этимъ дорогамъ, ища приключеній, съ твердой р?шимостью не уклоняться отъ величайшей опасности, если только д?ло коснется опасенія невинныхъ или защиты гонимыхъ.
Этого достаточно было, чтобы окончательно уб?дить нашихъ путешественниковъ въ разстройств? умственныхъ способностей Донъ-Кихота, и показать имъ, на чемъ именно рехнулся онъ. Родъ его пом?шательства удивилъ ихъ столько-же, какъ и вс?хъ, кому доводилось знакомиться съ нимъ. Весельчакъ Вивальдо, желая посм?яться, доставилъ Донъ-Кихоту случай продолжать начатый имъ разговоръ: «благородный странствующій рыцарь», сказалъ онъ ему, «если-бы вы вступили въ самый строгій монашескій орденъ, то и тамъ, мн? кажется, вамъ предстояла-бы мен?е суровая жизнь».
— Мен?е суровая, но и мен?е полезная, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, потому что, говоря правду, солдатъ, исполняющій приказаніе начальника, д?лаетъ столько же, какъ и тотъ, кто приказываетъ ему. Въ мир? и тишин? призываютъ монахи благословеніе Господне на землю, но мы, рыцари и воины, странствуя подъ жгучими лучами л?тняго солнца и студенымъ небомъ зимы, беззащитные отъ одного и другаго, стремимся мужествомъ рукъ и остріемъ нашихъ мечей выполнить на д?л? то, о чемъ духовные упоминаютъ лишь въ своихъ молитвахъ. Мы за земл? орудія Божіей власти, мы исполнители его верховныхъ вид?ній. И такъ какъ ратные подвиги покупаются ц?ною тягостныхъ трудовъ, лишеній, пота и крови, поэтому подвиги воиновъ тяжел?е подвиговъ иноковъ, возносящихъ, изъ мирныхъ келій своихъ, теплыя молитвы въ небу, да явитъ оно свою милость вс?мъ, нуждающимся въ ней. Я не говорю, что званіе странствующаго рыцаря такъ-же свято, какъ званіе монаха, но утверждаю, указывая на труды неразлучные съ нашимъ званіемъ, что жизнь рыцаря тяжел?е, бол?е подвержена опасностямъ и лишеніямъ: голоду, холоду и инымъ земнымъ б?дствіямъ. Рыцари временъ минувшихъ, — никто въ этомъ не сомн?вается, — много испытали б?дствій, въ теченіи своей славной жизни; и если н?которые изъ нихъ мужествомъ своимъ добыли себ? императорскіе в?нцы, то в?нцы эти достались имъ не даромъ, да и то безъ помощи покровительствовавшихъ имъ волшебниковъ, кто знаетъ, не разс?ялись-ли бы дымомъ вс? ихъ надежды?
— Я тоже думаю, отв?чалъ путешественникъ, но меня всегда удивляло то, что въ минуту величайшей опасности, странствующіе рыцаря, не обращаясь, какъ христіане къ Богу, поручая ему свою душу, обращаются только къ своимъ дамамъ, какъ къ единому ихъ божеству. Согласитесь, это отзывается немного язычествомъ.
— Милостивый государь! сказалъ Донъ-Кихотъ, поступать иначе рыцарю невозможно. Временемъ освященный обычай требуетъ, чтобы рыцарь, пускающійся въ глазахъ своей дамы, въ какое-нибудь опасное приключеніе, предварительно кинулъ на нее влюбленный взоръ, испрашивая ея благословенія, но и тогда даже, когда никто не можетъ вид?ть и слышать его, онъ все-таки долженъ прошептать н?сколько словъ, поручая себя своей дам?. Слова мои я могъ-бы подтвердить многочисленными прим?рами изъ рыцарскихъ исторій. Это не доказываетъ однако нисколько богоотступничества рыцарей; пов?рьте, они всегда находятъ время исполнять свои небесныя и земныя обязанности.
— И все-таки у меня остается еще одно сомн?ніе, отв?тилъ Вивальдо. Не разъ читалъ я, что два странствующіе рыцаря, заспоривъ между собою, недолго думая, поворачивали своихъ коней, съ ц?лію выиграть необходимое для битвы пространство, и стремительно кидались одинъ на другого, усп?вая однако, во время этого нападенія, воззвать въ своимъ дамамъ. Подобныя битвы оканчиваются, какъ изв?стно, въ большей части случаевъ, т?мъ, что одинъ изъ бойцовъ, проколотый копьемъ, падаетъ на землю, да и другой, только удерживаясь за гриву своего коня, спасается отъ подобной же участи. Скажите же на милость, когда эти рыцари находятъ время вспоминать о Бог? въ такой жаркой и непродолжительной схватк?? И не лучше- ли было-бы имъ, какъ подобаетъ всякому христіанину, посвятить, въ этомъ случа?, Богу минуты, посвящаемыя ими своимъ дамамъ; т?мъ бол?е, что не вс? странствующіе рыцари им?ютъ дамъ, покровительству которыхъ они могли бы поручать себя; такъ какъ встр?чаются рыцари, ни въ кого не влюбленные.
— Это не можетъ быть, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, странствующій рыцарь безъ дамы — н?что совершенно немыслимое. Рыцарю такъ же свойственно быть влюбленнымъ, какъ небесамъ покрываться зв?здами. Укажите мн? на какую нибудь рыцарскую исторію, въ которой встр?чается не влюбленный странствующій рыцарь, а если и случился такой, то это незаконный сынъ рыцарства, о которомъ можно сказать, что онъ вошелъ въ нашу кр?пость не черезъ главныя ворота, но перел?зъ въ нее, какъ тать, черезъ ст?ну.
— И однако Донъ-Галаоръ, братъ мужественнаго Амадиса Гальскаго, если память не изм?няетъ мн?, не им?лъ дамы, покровительству которой могъ поручать себя въ опасныя минуты, что не м?шаетъ ему слыть за славнаго и мужественнаго рыцаря, зам?тилъ Вивальдо.
— Милостивый государь, сказалъ Донъ-Кихотъ, одна ласточка не д?лаетъ весны. Къ тому же я знаю, изъ в?рныхъ источниковъ, что этотъ рыцарь былъ въ тайн? влюбленъ, и если онъ любезничалъ со всякой, сколько нибудь нравившейся ему женщиной, то это была природная слабость его, которой онъ не могъ преодол?ть. Т?мъ не мен?е у него была одна дама, неразд?льная владычица его сокровенн?йшихъ помысловъ; и ея покровительству онъ поручалъ себя много и много разъ, но только тайно, потому что это былъ челов?къ чрезвычайно скрытный.
— Если странствующему рыцарю, какъ вы говорите, вм?няется въ обязанность быть влюбленнымъ, то вы сами, в?роятно, не принадлежите къ числу отступниковъ отъ законовъ вашего братства, сказалъ Вивальдо, и если вы не такъ скрыты, какъ Донъ-Галаоръ, то прошу васъ, отъ себя и отъ имени всего общества, сказать вамъ имя, родину и описать красоту вашей даны. Она, конечно, будетъ гордиться, если весь міръ узнаетъ, что она видитъ у ногъ своихъ такого рыцаря, какъ вы.
— Не знаю, отв?чалъ съ глубокимъ вздохомъ Донъ-Кихотъ, желаетъ ли моя н?жная непріятельнияца,
