– Уйти бы живыми, – откликнулся Андрей.

«Ну и попал я в переплет!»

Дверь в банк была близка, швейцар и два охранника одновременно распахнули ее – видно, у них не было иных указаний, а в приближающейся группе людей они узнали свое начальство.

Андрей прибавил ходу и выскочил на свет Божий.

Викинги по обе стороны двери скосили на него выпуклые гранитные глаза. Мечи были воткнуты в землю между ног.

Теннисист увидел Андрея – видно, он готовил себя к подобной ситуации. Он рванулся ему навстречу, и Андрей с облегчением передал ему тяжелый ящик.

Дверь в машину была открыта.

Теннисист кинулся к машине. Мадам и Ильич – за ним.

Андрей остановился и обернулся к банковским чинам.

– Мы были бы вам очень благодарны, если бы вы дали нам сопровождение до нашего теплохода, – сказал он.

Госпожа Парвус обладала редким слухом.

Услышала.

– Обойдемся! – крикнула она. – Еще чего не хватало. Мы не едем на теплоход. Мы едем ко мне на квартиру.

Вдруг Мистер-Твистер широко улыбнулся и развел толстыми руками. Улыбка получилась вполне добродушная.

– Как знаете, – сказал он, обращаясь к Андрею как к главному в их коллективе. – Наше дело мы сделали. Совесть чиста. Но я очень боюсь, что все это хорошо не кончится. И советую вам держаться от них подальше.

– Я только переводчик, – сказал Андрей.

– Разрешите вам не поверить, – возразил Юханссен.

– Кровь, кровь, вижу кровь на этой шкатулке. С первого мгновения и по завтрашний день. Кровь, кровь… – Это бормотал бухгалтер. Даже не открывая рта.

Кроме Андрея, этих слов никто не слышал.

Андрей чуть не опоздал к машине. Теннисист рванул свой драндулет вперед – видно, решил, что без Андрея ему будет легче справиться с вождем пролетариата. Ильич на ходу открыл дверь машины и махнул рукой, изображая отчаяние.

Андрей в растерянности обернулся к шведам. Бухгалтер смеялся, ухая, как филин.

Мистер-Твистер что-то говорил в мобильный телефон.

Андрей увидел, как открытые уже ворота, готовые выпустить драндулет госпожи Парвус, резко закрылись, как дверца в мышеловке.

– Идите, – сказал Мистер-Твистер, – и будьте предельно осторожны.

Андрей пошел по асфальтовой дорожке к машине, которая стояла, упрямо уткнувшись радиатором в решетку ворот.

Задняя дверца была распахнута. Ильич высовывался и призывал Андрея на помощь.

Андрей не спеша прошел сто метров до ворот.

Охранник у ворот сидел в своей будке и курил, не глядя на машину. Андрей дошел до машины.

Мадам и теннисист сидели рядом на передних сиденьях словно манекены.

Ящик стоял на сиденье рядом с Ильичом. Тот не отпускал его ручки. Андрей обернулся, хотел поблагодарить шведов, но двери банка уже закрылись.

Андрей сел на заднее сиденье, и ворота тут же отворились. Охранник был хорошо информирован, что ему надо делать.

Мадам не обернулась.

– На пароход! – крикнул, картавя, Ильич. – И попрошу скорее.

– Ничего подобного, – сказал Андрей. – Сначала мы должны заехать к дому госпожи Парвус.

Мадам так резко обернулась, что у нее скрипнула шея.

– И не смей так думать! – закричал Ильич.

Но теннисист уже рванул с места. Они чуть не забыли, что перед подъездом мадам Парвус ждала машина, в которой сидели союзники.

Теннисист попытался заехать к черному ходу и направил уже машину к узкому проезду между домами, как воспротивился Андрей.

– Ты куда! – крикнул он по-русски. Ильич тут же включился в перебранку.

Мадам пыталась настоять на своем, но теннисист сдался и остановил машину у главного входа в дом. Рядом стояла машина Аркадия Юльевича. Возле нее маялась Антонина. Она жевала сандвич, голова Алика маячила внутри.

– Вас за смертью посылать! – воскликнула Антонина, указывая сандвичем на вылезшего из драндулета Андрея.

Ильич остался в драндулете – он держал ящик.

– Это такое нарушение конспирации, голубушка! – заверещал он из машины. – Немедленно садитесь в машину.

Антонина не подчинилась.

– А шкатулку достали? – спросила она.

Мадам высунулась из окошка драндулета.

– И сколько это будет продолжаться? – строго спросила она. Ослепительная раскраска старухи заставила Антонину оторопеть.

– Это еще что такое? – спросила она.

– Это госпожа Парвус, – сказал Андрей.

Неприязнь двух дам была взаимной.

– Поднимемся наверх, ко мне, – сказала мадам. – Оттуда возьмем вашего шефа. Надо срочно открыть ящик и привести в порядок наши расчеты.

– Обойдешься! – испугался Ильич. Ему наверх не хотелось.

– Голубчик, – сказала госпожа Парвус. – Учтите, что вы находитесь в Швеции, а не в своей России. Здесь вы гости, туристы, и не более того. Без моего участия вам бы ничего не дали. Вас бы даже в банк не допустили. А теперь подумай, как вы выберетесь из Швеции с драгоценностями, если я этого не позволю? Вы кончите свои дни в комфортабельной тюрьме, с телевизором в камере.

Тщательно подбирая слова, Андрей перевел этот текст соотечественникам. Смысл быстро дошел до сознания Антонины.

– Убедительно, – сказала она.

Антонина закурила. Мадам тоже вытащила сигарету. Антонина щелкнула зажигалкой. Мадам Парвус прикурила. Картина была почти идиллической.

И тут Андрей почувствовал опасность.

Он не был экстрасенсом и не верил в эти игры. Но порой предчувствовал беду или какое-то событие, потому что его органы чувств были устроены тоньше, чем у обычных людей. Они собирали информацию из воздуха и земли, суммировали ее и анализировали без сознательного участия мозга.

Сейчас Андрей был убежден – приближалась опасность.

– В машину! – крикнул он.

– Что? – Антонина выпрямилась.

– В машину… к госпоже Парвус.

Он повторил по-английски и сам открыл дверцу драндулета. Дернул за руку Антонину, втолкнул ее внутрь, к Ильичу. Антонина взвизгнула, ударившись об угол ящика.

Андрей втиснулся следом за Антониной и прошептал:

– Да помолчите вы! – И добавил по-английски: – Серж, вперед!

Дверца так толком и не закрылась, но теннисист тронул с места. Навстречу им, словно таилась за углом, сверкая мигалками, ехала полицейская машина.

В заднее окно они успели увидеть, как она тормознула около машины Аркадия Юльевича.