характера с их помощью повернуть ход истории.

– Для того чтобы повернуть ход истории, – улыбнулся Мистер-Твистер, – потребуется куда больше средств, чем мы можем вам предложить.

– Не вам судить, – отрезал Ильич. – Надеюсь, вы не заглядывали в шкатулку?

– А как мы можем заглянуть, если ключа нам никто не давал?

– А без ключа как вы могли узнать, много там средств или недостаточно? – Ильич уткнул перст в тугую грудь Мистера-Твистера.

– В шкатулке такого размера и веса, – сказал главный бухгалтер, который до того стоял молча и совершенно неподвижно, – не может уместиться крупное состояние.

– А мы посмотрим! – воскликнула тут госпожа Парвус, которая помнила о своих процентах. – Мы посмотрим сами, что там лежит!

– Они наивно полагают, – сказал Ильич Андрею по-русски, – что мы со Свердловым стали бы пачкаться ради нескольких тысяч долларов.

– Разумеется, – не удержался Андрей и показал, что информирован лучше, чем от него ожидали. – Если учесть, чьи это драгоценности.

– А чьи? – удивился Ильич, словно ему никто не сказал об этом.

Впрочем, не исключено, что он не знает правды. Ну и пусть не знает.

– Государственные, – уклонился от ответа Андрей.

Бухгалтер спереди, Мистер-Твистер сзади провели делегацию дальше, на этаж вниз, где тоже были коридоры и двери по сторонам, но модерном там уже не пахло – скорее было похоже на военную базу; даже цвет стен, покрашенных шаровой масляной краской, напоминал о бортах военных крейсеров.

В очередном помещении, аскетичном, как анатомический театр, их поджидали две молчаливые женщины, не знавшие личной жизни и радостей материнства.

Они усадили Ильича на жесткий табурет лицом к компьютеру. Экран был черно-зеленым, на нем вспыхивала надпись «FUCK». К счастью, Фрей не был до такой степени обучен английскому, а мадам думала о другом.

Ильич положил ладонь правой руки на матовое стекло.

Под указательным пальцем вспыхнула лампочка.

На экране появилось графическое изображение подушечки указательного пальца.

Все смотрели на экран. В комнате царило глухое тревожное молчание.

Изображение было негативным – белым на черно-зеленом фоне. Затем сбоку на экран въехало еще одно изображение подушечки. Черное.

Андрей догадался, что видит оригинал – отпечаток пальца вождя, сделанный в 1918 году.

Отпечаток поехал к центру экрана и начал совмещаться с белым отпечатком.

Ильич закашлялся, дрожь передалась изображению пальца, и подушечка на экране вздрогнула.

Одна из женщин прикрикнула на вождя по-шведски.

– Я же нечаянно, – сказал Ильич виноватым голосом.

Андрей не стал переводить.

Наконец два отпечатка окончательно совместились, и женщины принялись искать в них различия. Впрочем, они были не одиноки, так же смотрели, но без измерительных приборов, и все остальные.

Затем все повторилось с другим пальцем. Всего, как оказалось, следовало изучить четыре пальца.

Андрею было понятно, что Ильич победил. Конечно же, отпечатки совпадали, и если были различия, то только в малых деталях. Но женщинам был противен столь дилетантский подход к серьезной проблеме. Они удалились в дальний угол комнаты и принялись возиться с отпечатками.

Мистер-Твистер Юханссен занимал гостей разговорами совершенно дикого свойства. Его интересовало, какая в Москве погода и как гостям представляется погода в Стокгольме – не правда ли, она сильно изменилась к худшему за последние десять лет?

Бухгалтер кивал, но так, словно не соглашался.

Никто ни слова не говорил об отпечатках и дальнейших действиях. Андрей пытался понять, последний ли шаг к шкатулке они сейчас совершают, или им скажут, что теперь, после процедуры сравнения отпечатков, они должны будут выехать в город Мальме, где живет столетний ветеран социал- демократической партии, который знает, где зарыта коробочка. Наконец одна из женщин поднялась и протянула Мистеру-Твистеру лист с выводами их небольшой комиссии. Она стала объяснять свою точку зрения, а вторая женщина все кивала и выражала единодушие.

Наконец Мистер-Твистер передал лист бухгалтеру, и только тут Андрей заметил, что бухгалтер прижимает к боку тонкую папочку в цвет пиджака. Лист перекочевал в папочку, а Мистер-Твистер сказал:

– Что касается отпечатков пальцев, то они нас временно удовлетворили.

Почему временно – Андрей не понял.

– Поэтому, – продолжал Юханссен, – мы перейдем в кабинет президента нашего банка.

– Это банк? – удивился Андрей.

– Причем банк с длительной и почетной историей, – ответил Мистер-Твистер. – Мы финансировали и поддерживали шведских социал-демократов с начала этого века.

С этими словами он пошел вперед, к лестнице.

Процессия повторила путь в обратном направлении и поднялась затем на этаж выше, где царила богатая и достойная хорошего мужского клуба атмосфера, пахло сигаретным дымом, мужскими духами, отбивными и хорошей кожей.

– Ах, – сказала прелестная девица с такими длинными ногами, что Андрей – человек выше среднего роста – чуть не уткнулся грудью в ее небольшую крепкую попку, когда девица начала разворачиваться как раз перед его носом.

– Ах, – повторила девица, – прабабушка заждалась. Ей пора пить какао. Сколько можно заставлять ждать?

– Одну минутку, мы уже здесь, – воскликнул Мистер-Твистер. – Сейчас мы проведем сеанс – чистая формальность, клянусь вам, чистая формальность.

– Мы хотели бы понять, – сказала мадам Парвус, – неужели вам не достаточно проведенного испытания?

– Достаточно, – согласился Юханссен. – Это не испытание, а лишь встреча со старым другом.

Он подтолкнул сжавшегося от дурного предчувствия Ильича, и тот первым влетел в роскошную комнату из костюмного кинофильма.

У камина стояло кресло, старинное кожаное кресло с высокой спинкой.

Над спинкой поднималась струйка голубого дыма.

– Вам туда. – Мистер-Твистер подтолкнул Ленина, и тот пробежал по мягкому ковру к креслу.

Когда Андрей следом за Ильичом обогнул кресло, он увидел, что в нем, совсем утонув в мягкой коже, сидит маленькая сухая старушка с большой дымящейся сигарой в лапке.

Старушка была одета в платье начала века, и Андрей понял, что этого испытания Ильич может не выдержать.

Это была какая-то знакомая, приятельница Ильича. И она сейчас его не узнает.

– Нет! – закричала мадам Парвус, которая, видно, рассуждала так же, как и Андрей. – Мы не договаривались. Вам нужны отпечатки пальцев, так вы их получили.

Старушка заговорила по-немецки. Андрей плохо помнил немецкий язык. Он пытался перевести, но Мистер-Твистер остановил его.

– Не вмешивайтесь, – сказал он. – Пускай они сами решат.

– Это нечестно, – сказала мадам Парвус.

– Роза, – сказал Ильич. – Сколько лет мы не виделись!

– Роза? – повторила мадам.

– Разумеется, Роза Люксембург. – Ильич услышал голос мадам Парвус и был готов ей все объяснить. – К счастью, ее не убили, она осталась жива и скрылась в Швеции.

Старушка говорила и дальше, но Ильич не стал ее слушать.

– Я остаюсь на своих старых позициях! – громко заявил он и топнул ногой. – Мы никогда не поймем друг