Стёпа Лиходеев
«Но вот за самой Анной Францевной никто не приходил и машина никакая не выезжала, а просто Анна Францевна, изнервничавшаяся, как она рассказывала, с этим исчезновением двух очень культурных жильцов, решила поправить свои нервы и для этого съездить на два месяца в Париж к сестре. Подав соответствующее заявление, Анна Францевна сильно хлопотала по устройству каких-то житейских дел. Ежедневно она звонила по телефону, много ездила по Москве, в естественном и радостном волнении, что вскоре увидит и обнимет сестру, с которой не виделась четырнадцать лет. А увидеться должна была, потому что заявление Анны Францевны было встречено очень хорошо, как она говорила, все показатели для поездки были самые благоприятные. И вот в среду – опять-таки постный день – Анна Францевна вышла из дому, чтобы повидаться со знакомой, которая хотела приобрести у неё каракулевое манто, ненужное Анне Францевне, и не вернулась».
В этом эпизоде легко просматриваются реальные события из жизни Булгакова – майско-июньские 1934 года, когда писателем было подано «прошение о двухмесячной заграничной поездке» вместе с Еленой Сергеевной Булгаковой. В данном тексте есть, на наш взгляд, одно важное место, которое раскрывает одну из главных причин стремления Булгакова побывать в Париже. В 1934 году исполнилось 14 лет, как Булгаков последний раз видел своих младших братьев – Николая и Ивана, совсем ещё юнцами попавших в Добровольческую армию и вместе с её частями прошедших весь путь отступления и эмиграции. После труднейших испытаний обосновались в Париже, не имея ни малейшей возможности для встречи с родными. Мысли об их судьбе, пока не были получены известия от них, наверное, были тревожны и мучительны, а желание увидеть – огромно. Многократные попытки Булгакова «прорвать блокаду» были безуспешны…
Волшебные деньги
– Эх, Никанор Иванович! – воскликнул задушевно неизвестный гражданин, – что такое «официальный» и «неофициальный»! Всё это условно и зыбко, всё зависит от того, с какой точки зрения смотреть…»
Фагот – помимо названия музыкального инструмента означает также на французском языке «нелепость», а на итальянском – «неуклюжий человек». Булгаков его ещё называет гаером, шутом и т.д.
Некоторые исследователи предполагают, что в образе Коровьева-Фагота мог быть запечатлён и