КрысыРазличных мастей, волосаты и лысы,Врывались в амбар, в кладовую, в чулан,Копченья, соленья съедали до крошки,Вскрывали бочонок и сыпались в чан,В живых ни одной не оставили кошки,У повара соус лакали из ложки,Кусали младенцев за ручки и ножки,Гнездились, презрев и сословье и сан,На донышках праздничных шляп горожан,Мешали болтать горожанам речистымИ даже порой заглушали органНеистовым писком,И визгом,И свистом.IIIИ вот повалила толпа горожанК ратуше, угрожая.– Наш мэр, – говорили они, – болван,А советники – шалопаи!Вы только подумайте! Должен народНапрасно нести непомерный расход,Безмозглых тупиц одеваяВ мантии из горностая!А ну, поломайте-ка голову, мэр,И, ежели вы не предложите мер,Как справиться с грызунами,Ответите вы перед нами!Обрюзгших и пухлых лентяев долойС насиженных мест мы погоним метлой!При этих словах задрожалиСтаршины, сидевшие в зале.IVМолчало собранье, как будто печатьНавеки замкнула уста его.– Ах! – вымолвил мэр. – Как хочу я бежать,Продав этот мех горностаевый!Устал я свой бедный затылок скрести.Признаться, друзья, я не вижу путиОт крыс и себя и сограждан спасти…Достать бы капкан, западню, крысоловку?…Но что это? Шарканье ног о циновку,Царапанье, шорох и легонький стук,Как будто бы в дверь постучали: тук-тук.– Эй, кто там? – встревоженный мэр прошептал,От страха бледнея, как холст.А ростом он был удивительно малИ столь же немыслимо толст.При этом не ярче блестел его взгляд,Чем устрица, вскрытая месяц назад.А впрочем, бывал этот взор оживленнымВ часы, когда мэр наслаждался зеленымИз черепахи варенным бульоном.Но звук, что на шорох крысиный похож,В любую минуту вгонял его в дрожь.V– Ну что же, войдите! – промолвил он строго,Стараясь казаться повыше немного.Тут незнакомец в дверь вошел.Двухцветный был на нем камзол –
