зависимость отъ него. Но государство далеко стоитъ отъ нихъ и не можетъ оказывать на нихъ близкаго и непрерывнаго вліянія. Въ ихъ общественномъ чувств? н?тъ поэтому ни посл?довательности, ни достаточной энергіи. Въ теченіе большей части ихъ жизни вокругъ нихъ н?тъ ничего, что оторвало бы ихъ отъ нихъ самихъ и наложило бы на нихъ узду. При такихъ условіяхъ, они неизб?жно погружаются въ эгоизмъ или въ анархію».

Да, именно на этой почв? — стремленія государства поглотить личность, сковать ея волю и акты своими санкціями — выростаетъ бунтъ анархизма.

Но есть-ли этотъ бунтъ — бунтъ противъ «права» вообще? Думаетъ-ли анархизмъ, отвергнувъ государство, нич?мъ его не зам?нить, предоставив распыленнымъ «индивидамъ» устраиваться, какъ имъ угодно?

Правда, проблемы права, принужденія въ анархическихъ условіяхъ общежитія, трактуются вообще анархистами неясно. Многіе, какъ мы сказали выше, постулируютъ прямое чудо — в?ру въ чудесное и совершенное преображеніе челов?ческой природы, бол?е не нуждающейся въ «слишкомъ челов?ческомъ» прав?. Одни при этомъ в?рятъ въ волшебную силу эгоизма, другіе въ солидарность, третьи возлагаютъ вс? надежды на силу общественнаго мн?нія, четвертые на умственный и нравственный прогрессъ личности, пятые, наконецъ, в?рятъ даже въ особую природу «новаго челов?ка», въ которой исчезаетъ все «дурное» съ гибелью собственности и государства.

Но, несмотря ни на какія чудеса, анархизмъ вообще, а коммунистическій, являющійся разновидностью либертарнаго соціализма, въ особенности, прежде всего признаетъ — «организацію».

Онъ только строитъ ее не на началахъ классового господства, какъ строитъ капиталистическій режимъ, но на началахъ солидарности, взаимопомощи. Но самый принципъ «организаціи» не отрицается ник?мъ изъ современныхъ анархистовъ.

«Анархія — говоритъ де-Папъ — есть зам?на политики соціальной экономіей, правительственной организаціи, организаціей промышленной». Мерлино думаетъ, что «въ организаціи — душа, сущность анархіи». Испанскіе рабочіе заявляютъ въ манифест?: «самой крупной обязанностью анархіи является соотв?тствующая организація администраціи»[31].

Такимъ образомъ, необходимость экономической организаціи, хотя-бы и м?стнаго характера, долженствующей см?нить д?йствующій сейчасъ государственный политическій аппаратъ, не оспаривается вовсе анархизмомъ.

Мен?е ясной представляется — проблема организаціи правосудія въ будущихъ анархическихъ условіяхъ общежитія. Зд?сь въ разсужденіяхъ анархистовъ мы найдемъ и полную голословность утвержденій, и вопіющія противор?чія.

Нечего и говорить, что ц?лыя категоріи современныхъ «преступленій» должны исчезнуть съ устраненіемъ принудительнаго государства со вс?ми его органами, бюрократіей и полиціей. Подавляющее большинство коммунистическихъ анархистовъ в?рятъ также въ глубокое изм?неніе челов?ческой природы подъ вліяніемъ уничтоженія частной собственности[32]. Что современный строй съ его исправительными и карательными институтами порождаетъ самъ преступленія и преступниковъ — это, разум?ется, не требуетъ особыхъ доказательствъ. Однако, отсюда еще очень далеко до представленій, что немедленно по вступленіи въ анархическія условія существованія — исчезнутъ вс? антисоціальные инстинкты, исчезнутъ мотивы ко всякому преступленію.

Если бы мы даже согласились съ т?мъ, что утверждаютъ н?которые анархисты, что преступленіе въ подлинно свободномъ обществ? было бы только свид?тельствомъ «вырожденія» преступника, т.-е. состоянія не подлежащаго вм?ненію, то, для установленія подобныхъ заключеній, необходимы, по меньшей м?р?, годы анархической практики, чтобы челов?къ былъ воспитанъ уже въ «новыхъ» условіяхъ. Но в?рить въ мгновенное перерожденіе челов?ка, изм?неніе всей его психической природы только съ устраненіемъ государства и наступленіемъ всеобщей сытости едва-ли мыслимо.

Лавровъ, разсуждая объ этой в?р? въ исчезновеніе «преступленій подъ вліяніемъ расцв?та альтруизма, основательно зам?тилъ: «Это, конечно, весьма возможно и в?роятно, даже если д?ло идетъ лишь о значительномъ уменьшеніи «преступленій противъ личности», совершаемыхъ подъ вліяніемъ страсти — почти неизб?жно. Но современное состояніе психологіи все-таки не дозволяетъ поставить вполн? достов?рное предсказаніе о роли аффектовъ и страстей въ будущемъ обществ?, такъ какъ до сихъ поръ мы им?емъ крайне недостаточное число фактовъ для опред?ленія изм?ненія силы и направленія аффектовъ въ личностяхъ подъ вліяніемъ изм?ненія характера общественной среды и подъ вліяніемъ воспитанія. Среда, въ которой развивались личности, была до сихъ поръ наполнена вредными вліяніями, и воспитаніе было настолько подвержено случайностямъ въ своей практик?, что «о степени вліянія бол?е здоровой среды и бол?е правильнаго воспитанія можно только догадываться». («Государственный элементъ въ будущемъ обществ?»).

Лавровъ в?ритъ въ огромную роль общественнаго мн?нія въ будущемъ обществ?, и все-же, хотя и въ очень туманныхъ чертахъ, говоритъ объ организаціи «возмездія».

«Будущее общество не будетъ нуждаться въ спеціальной полиціи, охраняющей личную безопасность, потому что вс? будутъ охранять ее. Столь же мало, въ подобныхъ случаяхъ, можетъ понадобиться, спеціальный судъ, если преступленіе было совершено въ порыв? непоб?димой страсти и вызвало негодованіе общественнаго мн?нія, которое есть и мн?ніе самого преступника въ трезвомъ состояніи, то онъ наказанъ и собственнымъ осужденіемъ и сознаніемъ, что его осудили вс? окружающіе, съ которыми онъ былъ связанъ тысячью разнобразныхъ нитей, кооперацій. Надо думать, что въ огромномъ большинств? подобныхъ случаевъ — совершенно исключительныхъ, какъ я уже говорилъ — эта кара будетъ настолько тяжела, что побудитъ преступника или зажить свой проступокъ вс?ми силами, или даже выселиться изъ общества, въ которомъ изв?стенъ... его проступокъ. Въ меньшинстве бол?е серьезныхъ случаевъ, при бол?е упорной натуре преступника, онъ можетъ подлежать приговору, не какихъ-нибудь спеціальныхъ судовъ, но общихъ собраній т?хъ самыхъ группъ, въ которыя онъ свободно вступитъ для общаго д?ла и для взаимнаго развитія... Для исполненія приговора, не нужно никакой принудительной силы: самъ преступникъ исполнитъ его надъ собой, какъ бы онъ строгъ ни былъ».

Приведемъ мн?ніе еще другого, изв?стнаго своей гуманностью, анархиста — Малатесты: «Во всякомъ случа? и какъ бы тамъ ни понимали это сами анархисты, которые, какъ и вс? теоретики, могутъ потерять изъ виду д?йствительность, гоняясь за кажущейся логичностью, — изв?стно, что народъ никогда не позволитъ безнаказанно посягать на свою свободу и благосостояніе, и если явится необходимость, онъ приметъ м?ры для защиты противъ антисоціальныхъ стремленій н?сколькихъ. Но, разв? есть для этого нужда въ т?хъ людяхъ, ремесло которыхъ фабрикація законовъ? Или въ т?хъ, которые отыскиваютъ и выдумываютъ нарушителей законовъ? Когда народъ д?йствительно отвергаетъ что-нибудь, находя вреднымъ, онъ всегда сум?етъ этому воспрепятствовать и притомъ лучше, ч?мъ вс? законодатели, жандармы и судьи по ремеслу. Когда бы народъ пожелалъ, въ пользу или во вредъ остальнымъ заставить уважать частную собственность, онъ заставилъ бы уважать ее, какъ не могла бы сд?лать ц?лая армія жандармовъ» («Анархизмъ»).

Ниже мы будемъ еще знакомиться съ воззр?ніями анархистовъ на роль «принужденія» въ будущемъ обществ?, но и сказаннаго довольно, чтобы вид?ть, что анархизмъ признаетъ — «организацію», «порядокъ».

Но всякая организація есть результатъ соглашенія, а, сл?довательно, заключаетъ въ себ? изв?стную модификацію жизни каждаго.

Это уб?дительно было показано однимъ изъ наибол?е солидныхъ и добросов?стныхъ критиковъ анархизма — Штаммлеромъ («Теоретическія основы анархизма»).

ІІІтаммлеръ не в?ритъ въ анархическое «чудо» и отрицаетъ возможность соціальнаго существованія вн? правового регулированія.

«Мысль о существованіи естественной гармоніи, какъ законной основы общественной жизни, нев?рна — пишетъ онъ. Сама соціальная жизнь — «въ д?йствительности вообще им?етъ смыслъ и существуетъ только при предположеніи созданныхъ людьми правилъ»; ...«въ любомъ соглашеніи между людьми уже находится сама по себ? изв?стная модификація и изв?стное регулированіе естественной жизни каждаго отд?льнаго челов?ка».

Посл?днее положеніе — самоочевидно; отрицать ограниченіе частной воли въ соглашеніи; значило-бы признать абсурдомъ самое соглашеніе. Какія ц?ли могло-бы оно пресл?довать, какъ не опред?ленное направленіе личной воли, въ интересахъ достиженія ц?ли, нам?ченной участниками соглашенія.