— Скажи мне. Ты знаешь, как делают такие вещи. Я выполню все, что ты скажешь, не бросай меня, Герт…
Совершенно обалдевший, я встаю:
— Ты ошибаешься. Я тоже не знаю этого. Я знаю не больше тебя.
Направляюсь к дверям, несмотря на его детское хныканье.
За дверью стоит она. Она все слышала.
Волосы настолько яркие и блестящие, что кажутся платиновыми…
Дивара… Неподпоясанное платье позволяет смутно разглядеть контуры совершенного тела. Во взгляде — невинность девочки, белой королевы-девочки, дочери харлемского пивовара.
Легкое, но многообещающее прикосновение к моей руке, и туда моментально скользит крохотное лезвие.
— Убей его, — едва слышно бормочет она, словно речь идет о пауке на стене или старой больной собаке, от которой пора избавиться.
Низкий вырез платья над пухлой грудью обещает солидное вознаграждение. Глаза — настолько пронзительно синие, что ужас пробирает до костей, волосы встают дыбом, сердце бьется, как барабан. Само по себе возникает видение — гора трупов, пропасть — все это может действительно произойти… Настоящая пропасть, распахиваемая пятнадцатилетней девчонкой. Приходится схватиться за перила, когда я, пошатываясь, лечу вниз, подальше от этой Венеры, Богини Дарительницы Смерти.
Полное оцепенение. И тела, и разума. Я никого не узнаю: это не те люди, которые за одну ночь разбили и людей епископа, и лютеран. Мои люди, да, они последуют за мной и в ад, но я не поведу их туда: кто-то должен остаться, чтобы держать в руках Шута, Белую Царицу и их Царство Миражей.
Сделать все одному. Выбраться отсюда как можно скорее, найти выход из этой клоаки, пока не слишком поздно.
События последних нескольких дней попросту ужасают. Хотя моральный дух по-прежнему на высоте. Во время одной вылазки я захватил отряд рыцарей, пытавшихся прорваться через Юдефельдертор, и теперь мы ведем переговоры об обмене пленными. К тому же мы напрочь отбили у сторонников епископа желание заявляться под крепостную стену, оставаясь за пределами огня аркебуз, и показывать свои бледные зады с криками: «Отец, засади мне, я жажду твоей плоти!» — скверная привычка, приобретенная ими за долгие вечера кутежей и пьянства. Наших скромных познаний в баллистике хватило, чтобы всадить одному из них ядро точно между ягодиц, превратив его в лакомый кусок для бродячих собак.
Целую неделю все мужики на бастионе опорожнялись в одну бочку, которую потом откатили в епископский лагерь. Когда ее там открыли, вонища дошла даже сюда.
Вместе с Гресбеком мы организовали обучение стрельбе для всех жителей, в том числе — для женщин и детей. Кроме того, мы учим девушек варить смолу и сыпать негашеную известь на головы осаждающих. Очередность дежурств на крепостной стене распределена между всеми горожанами обоих полов в возрасте от шестнадцати до пятидесяти лет.
Я приказал повесить на каждый бастион по колоколу и звонить в него в случае пожара, чтобы мы знали, куда бежать с водой.
Мы обнаружили, что Матис составил опись конфискованного у лютеран и папистов имущества, как и опись продовольственных резервов города. Он учел все, вплоть до последней курицы и последнего яйца. Мы сможем продержаться по крайней мере год. А что потом? Или скорее, сможем ли мы сделать это?
Этого не хватит, не может хватить. Щедрыми посулами пророка паяца никого не накормишь.
Там в Нижних Землях — братья. Надо рассказать им обо всем, что произошло в Мюнстере, организовать их, набрать подкрепление, возможно, даже научить сражаться. Найти деньги, амуницию.
Но я не знаю… Не знаю, что нужно делать, — я никогда не знал этого, каждый раз выбирая не тот путь. Я лишь чувствую, что так больше не может продолжаться, что стены города и домов стали давить на меня слишком сильно, что разуму нужен свежий воздух, телу — ощущать оставшиеся позади мили дороги.
Да. Ты еще можешь сделать кое-что для этого города, Капитан Герт из Колодца.
Хотя бы помешать ему впасть в безумие, подобно его пророкам.
Мой багаж легок. В старом кожаном мешке: галеты, сыр и вяленая селедка — их хватит на несколько дней, карта местности от города до Нижних Земель, полный рог пороха, который не должен намокнуть, два пистолета, которые я взял по настоянию Гресбека, и три почти истлевших и покрытых жирными пятнами старых письма, предавших Томаса Мюнцера. Реликвии, с которыми я не расстаюсь никогда, — весомые свидетельства того, что умерло и погребено под обломками несостоявшегося Апокалипсиса.
— Ты уверен, что тебе нужно идти?
Хриплый голос бывшего наемника раздается за дверью. Это тон человека, у которого нет возражений… Только вопрос, почему я не беру его с собой.
— Мы просчитались, Генрих.
— Ты хочешь сказать, с Матисом?
— Я хочу сказать — с этими людьми. — Бегающий взгляд следит за тем, как я завершаю свои приготовления. — Они хотят верить, что они святые. Они хотят, чтобы им постоянно твердили, что все пойдет как по маслу, что Мюнстер — Новый Сион и что им нечего бояться. — Проверяю вес мешка: все оптимально. — Иначе они попросту наложат себе в штаны. Ты видел, что творится за стенами? Фон Вальдек воздвигает укрепления, а я знаю: на северо-западе валят деревья. Что это значит? Военные машины, Генрих, они готовятся к осаде. Они намерены продержать нас здесь как можно дольше, по крайней мере, до тех пор, пока не прекратят слушать последнего пророка, целующего Бога в губы, и нас не поимеют окончательно. Корабли, везущие братьев-баптистов из Голландии, перехватывают на Эмсе. Они везли нам оружие и припасы. Люди фон Вальдека перекрывают границы, дороги. Есть все свидетельства этого, но никто не хочет их замечать. А они все прекрасно продумали.
Гресбек бросает на меня мрачный взгляд:
— Что ты имеешь в виду?
— Длительную осаду. Они запрут нас здесь, сжимая кольцо и выжидая: голод, наступающая зима, яростные бунты, и кто его знает что еще. Время играет им на руку. На месте фон Вальдека я бы так и сделал: нацелил бы пушки и просто сидел бы сложа руки.
Мешок на плече, Адриансон внизу, должно быть, он уже оседлал лошадь. Я пытаюсь держать себя в руках.
— Нам необходимо восстановить контакты с голландскими братьями. Нам нужны деньги, чтобы купить наемников фон Вальдека и обратить их против него. Нам надо найти безопасные пути для выхода из окружения. И в первую очередь, нам надо понять, есть ли снаружи хоть кто-то, готовый взять в руки оружие и последовать нашему примеру, или, как говорил Матис, там действительно пустыня. Нужно сделать это максимально быстро: каждый прошедший день — подарок наемникам фон Вальдека там, за стенами.
— А как быть с Бокельсоном?
Я не могу удержаться от смеха. Мы спускаемся по лестнице, кобылы готовы. Кузнец и коновал подтягивает ремни на моем седле.
— Если уж они его выбрали, что с этим поделаешь?
Вскакиваю на круп и натягиваю поводья, пытаясь охладить пыл лошади.
— У Яна нет характера, он мерзавец и негодяй. Поэтому я и не беру тебя с собой. Я хочу, чтобы за ним присматривали, а ты единственный, кто может сделать это: Книппердоллинг и Киббенброк впали в маразм, Ротманн болен. Подбирай людей, на которых можно рассчитывать, поддерживай надежность обороны города. Это — прежде всего: фон Вальдек постарается использовать каждый промах, каждое упущение. Отвечай ударом на удар, бомбардируй его наемников листовками — они часто бывают эффективнее пушечных ядер, помни об этом. Я скоро вернусь.
