значками на крупно­масштабной карте, вдруг кто-то дико заорал. Я тоже заво­пил, требуя объяснения; в ответ мне прокричали: «Змея!» Столпившись вокруг Эмере, мы увидели, что он расправляет­ся с желто- черным пресмыкающимся. После этого мы шли более осторожно и видели еще нескольких змей, но вскоре вышли на уступ, где начиналась обыкновенная трава по пояс высотой. Теперь мы были в глубине нагорий; куда ни глянь, повсюду глаз встречал одно и то же: травы, бескрайнее море трав, простирающееся во все стороны. Густым войлоком они облегали мягко округленные холмы и долины.

Я окликнул других, и мы, рассредоточившись, стали подниматься цепью по длинному пологому склону. Вскоре из травы впереди нас выскочили несколько мелких антилоп и понеслись, взлетая над высокой травой в длинных прыж­ках — то влево то вправо. Я так и не понял, то ли это ду­керы (Cephalophus rufilatus) в несколько несвойственной им среде обитания, то ли невиданный дотоле вид газелей, но животные, безусловно, напоминали дукеров по размерам и окраске — яркой, красновато-оранжевой, с белоснежным брюшком.

Поднявшись на самый верх склона, мы оказались на плато, где были разбросаны небольшие купы деревьев словно в саду. Такая уж это диковинная местность: деревья растут выше пояса трав, хотя, согласно законам природы, им положено находиться ниже. Кое-кто утверждает, что травы выросли на месте выгоревших лесов. Возможно, причина — в отсутствии почв, которым из-за крутизны склонов не на чем держаться. Когда мы проходили этим горным садом, нас застала врасплох большая стая обезьян; животные учинили дикий переполох и бросились удирать во все стороны; бежали они точь-в-точь как собаки.

Мы смогли их узнать: длинные, примерно одинаковой длины лапы, песчано-рыжая шерсть. Это были мартышки-гусары (Erythrocebus patas), довольно обычный вид для безлесных мест.

У нас была ручная обезьянка Санга этой породы. Малень­кий весельчак много месяцев жил у нас и вел себя совершенно так же, как любая собака. Когда его привязыва­ли, он большую часть времени посвящал своеобразному танцу на месте, время от времени сопровождая его протяж­ными, щебечущими, тоненькими трелями. Вначале он наги­бался вперед, натягивая веревку, которая была обвязана вокруг пояса и была достаточно коротка, чтобы поддержи­вать его. Потом он принимался хлопать ладошками попере­менно то о землю, то в воздухе, аккуратно складывая их вместе. Задние лапы оставались на земле. Когда же его спускали, он носился галопом по всему лагерю, приостанав­ливаясь только затем, чтобы изловить кузнечика или кобыл­ку или громадным прыжком взлететь прямехонько на стол, за которым мы работали, — не раз он приземлялся среди наших драгоценных экспонатов, разлетавшихся куда попало. В дороге его поручали Омези, и обезьянка трусила с ним рядом на поводке, как благовоспитанная собачонка.

Когда болтовня и перекличка обезьян замерли вдали, до нас донеслись более близкие звуки. И вскоре мы вышли к стаду совсем других обезьян. Серебристо-серого цвета, с белой оторочкой вокруг лица, все они, как одна, увидев нас, взобрались на деревья, не выпуская из рук мелкие корешки, накопанные в рыхлой почве. Это были обычные для Африки зеленые мартышки (Cercopithecus aethiops), которые пере­полняют клетки в зоопарках, вытесняя почти всех остальных. Они довольно выносливы и с легкостью приспосабливаются к климату других стран.

Обезьянки оказались настолько смелыми, что нам уда­лось подойти к некоторым из них совсем близко — на расстояние нескольких футов — и отснять приличный мет­раж. Треск кинокамеры скорее завораживал их, чем пугал: на крупных планах видно, как они с необыкновенно озада­ченным выражением на лицах наклоняют головы то в одну то в другую сторону.

За полосой «садов» лежала небольшая лощинка среди крохотного ровного плато. После завтрака на траве я взял ружье и пошел на разведку в лощинку. Когда я вступил на болотистую почву, что-то неожиданно прыгнуло передо мной в высокой траве; разведя стебли, я увидел поднимавшиеся из густой зелени две очаровательные головки с лирообразно изогнутыми рогами и громадными лучистыми глазами. Они показались на миг, а затем беззвучно скрылись, лишь трава колыхалась на их пути. Я пробрался обратно и приказал всем окружить маленькое болото. Хотя мы двигались быстро, а кругом была более или менее открытая местность, живот­ные как сквозь землю провалились.

Должно быть, они продолжали двигаться прямо от меня после того, как я их спугнул, и ушли за ближайшие отроги холмов. Более крупные виды антилоп сплошь да рядом встречаются в Восточной Африке, но на западе континента они, как и многие другие животные, попадаются реже; поскольку укрытий здесь больше, выслеживать их — нелегкое дело. Наткнуться на антилоп можно разве что случайно, а на вершинах обнаженных гор они большая редкость.

Вслед за тем мы умудрились заблудиться, и основатель­но. Перебравшись в следующий громадный природный амфи­театр, мы решили пойти напрямик через горы, туда, где, по нашим соображениям, находился наш дом. Однако, подняв­шись на вершину гребня, мы увидели расстилавшуюся впере­ди бесконечную панораму — гребень за гребнем, долина за долиной. Тогда мы повернули налево и продолжали путь, но часа через два порядком устали, пробираясь по пояс в густой траве, а до гребня — очередного намеченного нами наблюда­тельного пункта — оставалось еще столько же. Затем мы обнаружили, что наш путь пересекают бесчисленные обрыв­чики и расщелины. В них мы и углубились.

Сверху нам казалось, что. там лишь мелкая поросль, но стоило нырнуть в путаницу ветвей, как оказалось, что земля почти отвесно обрывается к берегам кристально чистых ручейков, прыгающих среди крупных глыб маленькими водо­падами вперемежку с тихими заводями. Местами раститель­ность буквально стояла стеной, и нам приходилось идти гуськом, прорубая себе дорогу. Это была идеальная ме­ стность для горилл. Честно говоря, в такой чаще немудрено наткнуться на целое стадо горилл, того и гляди, набредешь и на парочку динозавров, мирно пасущихся среди экзотических древовидных папоротников и прочей первобытной раститель­ности.

Выкарабкавшись из очередной расщелины, мы оказались на обширном пологом склоне, по которому тут и там мелкими куртинками росла короткая травка; множество небольших зеленых растений вроде салата настолько равномерно по­крывали землю, что напоминали грядки в огороде. Пока мы обменивались мнениями об этих диковинках, над нашими головами раздался резкий звук — нечто среднее между фырканьем, кашлем и лаем. Мы посмотрели вверх и увидели какое-то животное, сидящее на большом валуне у края высокой осыпи. Но не успели мы схватиться за бинокли, как существо рявкнуло еще несколько раз, такие же сигналы прозвучали в ответ впереди нас, а затем громадное стадо бабуинов врассыпную бросилось вверх по склону, ворча, лая и вообще всячески выражая свое возмущение тем, что их потревожили за вечерней трапезой.

Однако у них хватило ума держаться вне выстрела, и, если бы не эта предусмотрительность, их накрыл бы шкваль­ный огонь из всех наших ружей. Как вы понимаете, нам придавало храбрости численное превосходство и разнообра­зие вооружения. Старик дозорный лаял не переставая, пока мы не прошли мимо и не скрылись из виду среди разбросан­ных скал. Тогда он встал и неторопливо спустился по склону поближе к нам. Словно чувствуя границу досягаемости выстрела, он повернул вправо и устроился на следующем наблюдательном пункте. Оттуда он следил за нами, не спуская глаз, и нам пришлось пройти прямо под ним.

Мы пересекли открытое пространство и подошли к тому месту, где кормились обезьяны. Мелкие растеньица, похожие на салат, были вырваны с корнем, вокруг валялись листья, а сочные клубни были отгрызены. Дальше нам нужно было подняться немного вверх, чтобы обойти глубокий овраг. Тут мы оказались как раз под стадом обезьян, а дозорный двигался в том же направлении, не отставая от нас. Должно быть, ему показалось, что мы перешли в наступление, потому что он издал дикий вопль и галопом бросился предупреж­дать остальных. Но они услышали его крик и обратились в бегство, причем с осыпи сорвалось несколько крупных валунов. Камни, подскакивая, катились на нас: ни дать ни взять цепь карликовых всадников, мчащихся в атаку. Некото­рые застряли на осыпи, зато другие пронеслись в опасной близости.

Не сомневаюсь, что большинство людей уверяли бы, что павианы нарочно сбросили на нас камни' Сообщений о подобных проделках предостаточно!

Близились сумерки, а деревни Тинта все еще не было видно, хотя идти здесь было значительно легче, и мы были уверены, что нам осталось преодолеть последний гребень. Об этом мы и беседовали, когда вечернюю тишину пронзил тот самый ужасный нарастающий свист.

Мы сразу же забыли о деревне Тинта и ее географиче­ском положении. Решили: надо выследить привидение и покончить с ним раз и навсегда. Остановились по команде, сбросили на землю ношу и встали, ожидая нового крика. Ждать пришлось долго. Наконец он снова зазвучал. Последо­вала горячая