Берлинг (принимает тот же тон). Да, прямо не знаешь, на какие проделки способны теперь некоторые юнцы. Что ж, у них больше карманных денег и больше досуга, чем было у меня в возрасте Эрика. В те времена нас заставляли много трудиться, а на расходы давали гроши. Впрочем, даже тогда нам иной раз удавалось улизнуть из-под надзора и поразвлечься.
Джеральд. Не сомневаюсь.
Берлинг (серьезным тоном). Но дело вот в чем. Я не собираюсь снова обращаться к вам, молодые люди, с наставлениями. Однако именно теперь, когда вам стало куда легче жить, многие из вас, похоже, не понимают, что человек должен сам пробивать себе дорогу, сам заботиться о себе — ну и, конечно, о своей семье, когда он ею обзаведется, — и, пока он поступает так, ничего особенно дурного с ним случиться не может. А послушать или почитать некоторых нынешних умников — получается так, что каждый обязан заботиться обо всех на свете, словно все мы живем роем, как пчелы в улье, — «сообщество людей» и разный прочий вздор. Но вы, молодые люди, поверьте уж мне на слово, ведь я прошел хорошую, трудную жизненную школу: человек должен заниматься только своими делами, заботиться о себе и близких и не…
Резкий звонок в парадную дверь. Берлинг смолкает и прислушивается.
Эрик. Кто-то звонит с парадного хода.
Берлинг. Эдна откроет. Джеральд, выпейте еще рюмочку портвейна, а потом присоединимся к дамам. Это избавит вас от дальнейших моих добрых советов.
Эрик. Да, отец, сегодня ты на советы не скупишься.
Берлинг. Такой уж сегодня день, особенный. Вот я на радостях и решил в кои-то веки поделиться с вами моим опытом.
Входит Эдна.
Эдна. Простите, сэр, там пришел инспектор.
Берлинг. Инспектор? Какой такой инспектор?
Эдна. Полицейский инспектор. Говорит, его зовут — инспектор Гул.
Берлинг. Не знаю такого. Он что, хочет меня видеть?
Эдна. Да, сэр. Говорит, по важному делу.
Берлинг. Ну что ж, Эдна, проводите его сюда. И включите верхний свет.
Эдна включает свет и выходит.
Я ведь все еще заседаю в суде. Наверное, это по поводу какого-нибудь ордера.
Джеральд (беспечно). Ну конечно. Если только не но поводу Эрика — вдруг он выкинул какой-нибудь номер? (С заговорщическим видом кивает Берлингу.) Что было бы сейчас совсем некстати, правда?
Берлинг (подхватывает шутку). Еще бы!
Эрик (задет за живое, резко). Послушайте, о чем это вы?
Джеральд (беспечно). Да так, продолжаем разговор, которым вели перед вашим возвращением. Это всего лишь шутка.
Эрик (все еще уязвленный). По- моему, не очень смешная.
Берлинг (резко, пристально глядя на Эрика). Что с тобой?
Эрик (с вызовом). Ничего!
Эдна (открывая дверь, объявляет). Инспектор Гул.
Входит и н с п е к т о р, а Эдна удаляется, закрыв за собой дверь. Инспектор не обязательно должен быть крупным, рослым человеком, но он с первого взгляда производит впечатление цельности, основательности и решительности. Это мужчина пятидесяти с лишним лет, в неброском темном костюме, какие носили в то время. Он говорит точно, веско, тщательно подбирая слова; у него есть обескураживающее обыкновение сверлить взглядом своего собеседника, прежде чем начать говорить.
Инспектор. Мистер Берлинг?
Берлинг. Да. Садитесь, инспектор.
Инспектор (садится). Спасибо, сэр.
Берлинг. Выпейте рюмочку портвейна — или, может быть, немного виски?
Инспектор. Нет, спасибо, мистер Берлинг. Я при исполнении служебных обязанностей.
Берлинг. Вы здесь недавно, правда?
Инспектор. Да, сэр. Только что переведен.
Берлинг. Так я и подумал. Ведь я тут много лет был старшим советником муниципалитета, а два года назад — лорд-мэром, к тому же до сих пор заседаю в суде. Так что все
