думала Нелл. Но мысль эта казалась недостойной мужчины, которого она знала еще до того, как он им стал. Того мужчины, который работал бок о бок с ее любимым мужем в опасных зарослях на конце Железной тропы. Один - чтоб рубить, второй - чтоб спину прикрыть, говорят старики. Всегда вместе и никогда - порознь. Теперь, когда Джека Росса не стало, Берн Келлс просил ее быть вместе с ним. И это нормально.

И все же она колебалась.

- Завтра приходи в это же время, если не передумаешь, - сказал ему Нелл, - и я дам тебе ответ.

Нелл видела, что ответ ему не понравился. Заметила по глазам, как замечала и раньше, когда еще была зеленой девчонкой, за которой, подругам на зависть, ухаживали два чудесных парня. Именно глаза заставили ее повременить с ответом, хотя на первый взгляд казалось, что это бог послал ей ангела, предлагающего вытащить ее и Тима из глубокой ямы, в которой они оказались после смерти Большого Росса.

Келл опустил глаза. Возможно, понял, что заметила в них Нелл. Некоторое время он изучал свои ноги, а когда вновь поднял взгляд, на лице его сияла улыбка. Она сделала его почти таким же красивым, каким он был в молодости… но все равно не таким, как Джек Росс.

- Завтра, значит… Но не позже, дорогая моя. Есть у них на западе одна присказка: 'На предложенное долго не смотри, ибо все ценное имеет крылья и может улететь'.

Cполоснувшись, Нелл немного постояла на берегу ручья, вдыхая кисло-сладкий аромат леса, потом пошла в дом и прилегла. Лежать в кровати еще до захода солнца? Для Нелл это было неслыханным делом, но ей надо было о многом подумать и повспоминать о тех временах, когда два юных лесоруба соревновались за ее поцелуи.

Даже если бы ее сердце и потянулось к Берну Келлсу (в те дни он еще не стал Большим, хотя отец его успел погибнуть в лесу от когтей вурта или какой-то другой кошмарной твари), Нелл сомневалась, что смогла бы повязать веревку с ним, а не с Джеком Россом. На трезвую голову Келлс был добродушным, много смеялся и был спокоен, как песок в песочных часах, но когда напивался, то становился злобным и частенько распускал кулаки. А в те дни пьянствовал он много, особенно после свадьбы Росса и Нелл, когда его запои становились все длиннее. Не раз и не два Келлсу приходилось очухиваться в тюрьме.

Джек терпел это некоторое время,но после выпивки, где Келлз разрушил большую часть мебели в салуне, прежде чем отключиться, Нелл сказала мужу - что- то должно быть предпринято. Большой Росс неохотно согласился. Он вытащил своего партнера из тюрьмы - как это делал ранее много раз - но в этот раз он с ним дружески переговорил, вместо того, чтобы просто сказать Келлзу залезть в ручей и оставаться там, пока его голова не прояснится.

- Слушай сюда, Берн, и слушай внимательно. Мы дружим еще с младенчества, а работаем в паре с тех пор, как нам разрешили оставить цветуницы и ходить за железными деревьями. Ты прикрывал мне спину, а я прикрывал твою. Когда ты трезвый, на свете нет никого, кому я доверял бы больше. Но стоит тебе залить в глотку пойло - ты становишься не надежнее трясины. Один я в лес ходить не могу, и все, что у меня есть - все что есть у нас обоих - пойдет псу под хвост, если я не смогу тебе доверять. Мне очень не хочется искать нового партнера, но запомни: у меня есть жена, а скоро будет и ребенок, и ради них я на все пойду.

Келлс напивался и куролесил еще несколько месяцев, словно делая назло своему другу(и его молодой жене). Большой Росс уже был готов искать нового партнера, но тут случилось чудо. Чудо было чуть больше пяти футов ростом, и звали его Миллисент Рэдхаус. И если ради Большого Росса Келлс успокаиваться не собирался, ради Милли он был готов на все. Шесть сезонов спустя Миллисент умерла при родах. Ребенок скончался сразу за ней, еще до того, как успели остыть раскрасневшиеся от схваток щеки несчастной, - тайком рассказала Нелл повитуха.

- Теперь Келлс снова примется за выпивку, и только бог знает, чем это кончится, - мрачно говорил Росс.

Но ко всеобщему удивлению Келлс оставался трезвым, и когла ему случалось проходить мимо Салуна Гитти, он перебирался на другую сторону улицы. Говорил, что это была предсмертная просьба Милли, и если он поступит иначе, то оскорбит ее память.

- Я умру прежде, чем пропущу еще стаканчик, - говорил он.

Обещание Келлс держал… но иногда Нелл ловила на себе его взгляд. Даже не иногда, а часто. Изредка он к ней прикасался, но прикосновения эти не были ни откровенно интимными, ни даже двусмысленными, а поцеловать мог только в разгар Праздника Жатвы. Но вот его взгляд… Не тот, которым мужчина смотрит на друга или на жену друга, а тот, которым мужчина смотрит на женщину.

Тим пришел домой за час до заката усталый, но довольный. Ко всем видимым местам его потной кожи прилипла солома. Фермер Дестри заплатил ему распиской для деревенской лавки. Сумма вышла приличной, а к ней жена фермера добавила мешок со сладким перцем и помидорами. Нелл взяла у мальчика расписку и мешок, наградила добрым словом и поцелуем, сделала ему здоровенный бутер и отправила к ручью искупаться.

Тим стоял в холодной воде, а впереди него тянулись в направлении Внутреннего мира и Галаада подернутые дымкой поля. Слева, меньше, чем в колесе от него, начинался лес, в котором, как говорил папа, даже днем стояли сумерки. При мыслях об отце, радость Тима от сегодняшнего (почти как у взрослого мужчины) заработка куда-то ушла, высыпалась, словно зерно из дырявого мешка. Грусть находила на него часто, но всегда как-то неожиданно. Некоторое время Тим сидел, подобрав колени к груди и положив голову на руки. Погибнуть от драконьего огня так близко к краю леса… Как же это несправедливо! Но такое случалось и раньше - отец не был первым, не будет и последним.

Через поля до Тима донесся голос мамы, зовущий его домой на настоящий ужин. Тим бодро отозвался, затем наклонился и промочил холодной водой глаза, которые почему-то опухли, несмотря на то, что он не плакал. Тим быстренько оделся и побежал вверх по склону. Спустились сумерки, и мама зажгла лампы, которые теперь отбрасывали прямогольники света на ее маленький сад. Усталый, но вновь счастливый - ибо мальчишки переменчивы, как флюгера на ветру - Тим поспешил к манящему свету дома.

Когда с ужином было покончено, а посуду вымыли, Нелл сказала: 'Тим, я хочу поговорить с тобой как мать с сыном… и не только. Ты у меня уже большой, даже вон начал подрабатывать, а скоро вообще расстанешься с детством - скорее, чем мне бы хотелось - и у тебя есть право не свое мнение.'

- Ты о сборщике податей, мама?

- И о нем тоже но… дело не только в этом.

'Боюсь, дело не только в этом', чуть ли не вырвалось у нее, но с чего бы? Да, решение было важным и очень непростым, но чего бояться-то?

Нелл пошла в гостиную. Тим за ней. Гостиная была такой маленькой, что если Большой Росс стоял в центре, то почти что дотягивался до противоположных стен. И там, сидя у нерастопленного очага (ночь в ту Полную Землю выдалась теплой), она рассказала Тиму обо всем случившемся между ней и Большим Келлсом. Тим слушал со все нарастающим беспокойством.

- Ну, - закончив, спросила Нелл, - что ты думаешь?

Тим еще не успел ответить, но по лицу она увидела охватившую мальчика тревогу, которую чувствовала она сама.

- Он хороший человек, папе он был как брат, - затараторила она, - я уверена, он волнуется за меня и за тебя.

'Как бы не так, - думал Тим, - я - это так, лишнее барахло в седельной сумке. Он даже никогда не смотрит на меня. Только если со мной был папа. Или ты.'

- Мам, я не знаю…, - от мысли о том, как Большой Келлс бродит по дому, как он лежит рядом с мамой на месте папы, мальчику сделалось нехорошо, будто бы ужин неудачно устроился в желудке. По правде говоря, он уже рвался наружу.

- Пить он перестал, - продолжала Нелл. Казалось, она увещевает саму себя, а не сына. - Давно уже. Юношей он бывал чересчур бурным, но твой папа нашел на него управу. Миллисент тоже, конечно.

- Может и так, но их с нами уже нет, - отметил Тим, - и, ма, никто по-прежнему не хочет быть его напарником на Железной тропе. Он идет и работает один, а это же так опасно!

- Ну, прошло не так уж и много времени, - ответила она, - Келлс партнера найдет, потому что Келлс сильный и знает самые лучшие места. Твой папа показал ему, как их находить, когда они еще только становились лесорубами. Они застолбили неплохие участки у конца тропы.