- Как думаешь, у скольких из них есть лошади? Сколько из них хоть раз сидели в седле?

Улыбка стала шире.

- Думаю, человек двадцать-тридцать.

- Уже лучше, чем две сотни, - сказал я. - Гораздо лучше. Поднимемся туда, как только…

- Я так и не договорил, потому что услышал стоны.

Шли они из седельного сарая, который я посчитал пустым. Как же я обрадовался, что в эту минуту с нами не было Корта.

Он бы точно ухватил меня за ухо и швырнул оземь. По крайней мере, в свои лучшие годы.

Мы испуганно переглянулись и побежали внутрь. Стоны не прекратились, хотя сарай по-прежнему выглядел пустым.

И вдруг та самая куча старой сбруи - хомуты, уздечки, поводья - начала вздыматься и опускаться, будто бы дыша.

Горы спутанной кожи раздались в стороны, и из-под них показался мальчик.

Светлые его волосы торчали во все стороны. Одет он был в джинсы и старую рубашку, расстегнутую и незаправленную.

На первый взгляд он был цел и невредим, но в полутьме всего не углядишь.

- Оно ушло? - спросил он дрожащим голосом. - Пожалуйста, саи, скажите, что ушло. Пожалуйста.

- Ушло, - сказал я.

Мальчишка начал выбираться из груды упряжи, но полоска кожи опутала ему ногу, и он завалился вперед.

Я поймал его, и в меня вперились глаза, ярко голубые и совершенно безумные от ужаса.

А потом он отключился.

Я поднес его к поилке для лошадей. Джейми снял бондану, окунул в воду и начал вытирать испачканное грязью лицо мальчика.

Ему могло быть одиннадцать, а может, на год-два меньше - худоба мешала определить точный возраст. Вскоре его веки затрепетали он он открыл глаза.

Мальчик переводил взгляд с меня на Джейми и обратно.

- Кто вы? - спросил он. - На ранчо я вас не видел.

- Мы друзья ранчо, - ответил я. - А ты кто?

- Билл Стритер, - сказал он. - Погонщики зовут меня юным Биллом.

- Юным Биллом, ага. А папа твой, значит, Старый Билл?

Мальчик сел, взял бондану Джейми, окунул ее в поилку и выжал себе на худую грудь.

- Не, Старый Билл - это мой дед, но он ушел в пустошь два года назад. А папку зовут просто Биллом.

Произнеся имя отца, мальчик округлил глаза. Он схватил меня за руку.

- Он же не мертв, правда? Ведь правда же, сай?!

Мы с Джейми переглянулись, и это напугало его еще больше.

- Скажите, что он не умер! Пожалуйста, скажите! - мальчик заплакал.

- Тише, тише, успокойся - сказал я. - Что делает твой папа? Он погонщик?

- Да нет же - он повар. Скажите, что он жив, пожалуйста!

Но мальчик знал правду. Я видел это в его глазах так же четко как и повара с наброшенным на лицо окровавленным фартуком в бараке.

У большого дома росла ива, и под ней я, Джейми и Шериф допросили юного Билла Стритера.

Остальных мы отправили посидеть возле барака - посчитали, что слишком много народа только огорчит и испугает мальчика еще больше.

Так вышло, что от него мы не узнали почти ничего важного.

- Папа сказал мне, что ночь будет теплой и что мне стоит пойти на постбище по другую сторону загона и спать под открытым небом, - рассказал нам юный Билл. - Сказал, что там прохладней и лучше спится. Но на самом деле я знал, почему: Элрод снова достал где-то бутылку и успел нализаться.

- Элрод Наттер, так? - спросил шериф Пиви.

- Ага, он самый. Парнями заправляет - бригадир ихний.

- Старый знакомый, - сказал Пиви. - Не я ли сажал его в кутузку полдюжину раз? Джеферсон его держит только потому, что тот всадник от бога и с лассо управляется - дай бог каждому, но когда нажрется, то просто звереет.

Ведь так, юный Билл?

Тот с готовностью закивал и смахнул с глаз прядь длинных волос, все еще пыльных от сбруи, в которой прятался.

- Да сэр, он когда напивается, начинает ко мне цепляться, и отец это знал.

- Ты был помощником повара, так? - спросил Пиви.

Был… Я понимал что Пиви пытался выказать участие, но ему стоило получше следить за своим ртом.

Но мальчик, кажется, ничего не заметил.

- Нет, не повара. Помогаю по бараку.

Он повернулся ко мне с Джейми. - Койки заправляю, веревки сматываю, скатываю спальные мешки, полирую седла, запираю ворота в конце дня, когда лошадей загоняют в стойла. Кроха Брэддок научил меня делать лассо и неплохо его метать. Роско учит стрелять из лука. Фредди Два Шага говорит, что осенью покажет мне, как клеймят скот.

- Неплохо, - сказала я и похлопал себя по горлу.

Это заставило его улыбнуться.

- В основном, парни они неплохие, - улыбка сползла с лица будто солнце, зашедшее за тучи. - Кроме Элрода. Когда трезвый он просто хмурый, но когда напьется, начинает подтрунивать. Зло подтрунивать, понимаете?

- Еще как, - сказал я.

- Ну вот, а если ты не смеешься и не превращаешь все в шутку - даже если он выкручивает тебе руку или таскает за волосы по полу - его это только подстегивает. Поэтому когда папа сказал мне спать на воздухе, я взял одеяло, взял тряпицу и пошел. Умный все поймет с полуслова, как говорит мой папа.

- Что еще за тряпица? - спросил Джейми шерифа.

- Кусок брезента, - ответил тот. - От дождя не спасет, а вот от росы - вполне.

- И где ты устроился? - спросил я мальчика.

Он указал на место позади загона. Усиливающийся ветер никак не давал успокоиться лошадям. Над нами и вокруг нас вздыхала и танцевала ива. Приятно слышать, еще приятнее - смотреть.

- Думаю, мои одеяло и тряпица все еще там.

Указанное мальчиком место, седельный сарай, в котором мы его нашли и барак образовывали треугольник со сторонами примерно в четверть мили длиной и с загоном в центре.

- Как ты добрался с места ночлега до той груды упряжи, Билл? - спросил шериф Пиви.

Мальчик некоторое время смотрел на него, не произнося ни слова. Из глаз потекли слезы.

Он закрыл глаза руками, пряча слезы.

- Я не помню, -сказал он. - Ничего я не помню.

Мальчик даже не опустил руки, а уронил их на колени, будто ему вдруг стало не по силам держать их на весу.

- Я хочу к папе!

Джейми поднялся и отошел, глубоко засунув руки в карманы. Я попытался произнести нужные слова и не смог.

Не забывайте, что хотя мы с Джейми уже носили револьверы, но это пока еще не были большие револьверы наших отцов.

Мне уже никогда не суждено было быть таким молодым, каким я был до того, как встретил Сюзан Дельгадо, полюбил ее и потерял навеки, но я все еще был слишком молод, чтобы сказать этому мальчику, что его отца разорвало на куски чудовище.

Поэтому я взглянул на шерифа Пиви. Я взглянул на взрослого.