– Никого нет, – произнес я.

– Вон там, – едва слышно прошептал старик. Там, куда он показывал, ничего не было.

– Там ничего нет, – повторил я.

– Там, – упрямо прошипел старик, вытягивая руку.

Мне показалось, что он спятил. Тем не менее я сделал несколько шагов в указанном им направлении. Никого. Неожиданно волосы встали дыбом на моей голове. Я понял, что это могло быть.

– Теперь он ушел, – сказал Кипофу. Я вернулся к этему убара нищих. Старик был явно потрясен.

– Уходи! – сказал он.

– Я хочу знать, кто этот человек.

– Забирай свои деньги и уходи, – покачал он головой.

– Что ты знаешь о «Золотом кайлуаке?» – спросил я.

– Это паговая таверна.

– Что ты знаешь о белой рабыне, которая там прислуживает?

– У Пембе, владельца таверны, несколько месяцев не было белых рабынь, – ответил Кипофу.

– Вот как.

– Забери свой тарск, – повторил он.

– Оставь себе, – ответил я. – Ты сказал многое из того, что я хотел знать.

С этими словами я развернулся и пошел прочь, оставив Кипофу, убара нищих Шенди.

Девушка стояла перед тяжелой деревянной дверью на темной улице. Потом резко постучала: четыре раза, пауза и еще два. Возле двери тускло горела лампа на жире тарлариона. В полумраке я видел темные волосы и высокие скулы рабыни. На ее шее тускло поблескивал стальной ошейник. На ней была коричневая невольничья туника до колен, несколько скромная для рабыни, хотя и с большим вырезом, позволяющим оценить и грудь и ошейник.

Она приготовилась постучать еще раз. Девушка была боса, в руках она держала крошечный кусочек желтой ткани, служивший ей одеждой во время смены в таверне Пембе. Она отнюдь не была дурнушкой. Темно-каштановые волосы доставали невольнице до самых плеч.

Вчера я отметил, что говорит она с варварским акцентом. Не исключено, что когда-то ее родным языком был английский.

Я нисколько не сомневался, что она знает человека по имени Кунгуни. Это она подменила под абой белокурую дикарку. А потом бессовестно мне наврала. Я видел это по ее лицу. Я уже знал от Кипофу, что она не принадлежит Пембе, хозяину «Золотого кайлуака». Не исключено, что ее хозяин позволил ей подработать на стороне с разрешения, владельца таверны.

Я отступил в тень. Прикрывающая глазок панель скользнула в сторону. С другой стороны кто-то некоторое время изучал девушку, потом дверь открылась.

На мгновение я разглядел в тусклом свете лицо со шрамом и согнутую спину человека, который называл себя Кунгуни. Он подозрительно оглядел улицу, но меня не заметил. Девушка скользнула в дверь мимо горбуна. Спустя секунду дверь закрылась.

Я осмотрелся и быстрым шагом пересек улицу. Кое-где сквозь ставни пробивались полоски света.

Мне удалось разглядеть девушку. Она стояла посередине комнаты. Вокруг нее царил страшный беспорядок.

– Он еще здесь? – спросила она.

– Да, – ответил горбун. – Ждет внутри.

– Хорошо, – сказала она.

– Будем надеяться, – прохрипел горбун, – что сегодня вечером тебе повезет больше, чем в прошлый раз.

– Как я могу что-то выяснить, если она сама ничего не знает? – огрызнулась девушка.

– Это верно, – вздохнул старик.

Девушка бросила на стол кусочек желтой ткани и раздраженно произнесла:

– Они называют это одеждой. С тем же успехом можно ходить голой.

– Невольничий шелк, – усмехнулся старик. – Впрочем, с твоим последним утверждением я согласен. Она смерила его негодующим взглядом.

– Многие ли пожелали тебя сегодня? – спросил он. – Или Пембе предупредил, что ты не по этим делам?

– Я ни с кем не была, – отрезала девушка.

– Интересно, – протянул старик.

– Что тут интересного? – раздраженно спросила она.

– Да так, – пожал он плечами. – Просто вначале все были уверены, что твое лицо и фигура привлекут внимание мужчин, а потом оказалось, что это не так.