— А ну, шапку по кругу!

Чья-то кепка пошла по рукам, кто-то положил дайм, кто-то — другой, потом еще и еще… В машину кепку передали почти полную. Большей частью здесь была мелкая монета, но попадались квортеры, полудоллары, попадались и бумажные деньги.

Том и Кинг в это время раздавали газеты. Давали всем, кто протягивал руку. Они едва успевали развязывать пачки.

Так было на второй остановке, так было на третьей и на всех следующих. Через полтора часа в грузовике не осталось ни одной газеты. Повернули обратно.

Во дворе типографии шумел молодой народ. Тридцать восемь газетчиков во главе с Майком толпились под цинковым навесом, где конторщик, сидя за маленьким столиком, получал выручку. Он аккуратно отмечал, кто сколько газет продал.

Последними в списке стояли имена моряка и инженера.

— Том Ауд и Кинг Блейк, — вызвал их старенький конторщик, не поднимая головы от списка. — Давайте подходите, мальчики, выкладывайте выручку.

— Давайте, давайте, мальчик, выкладывайте, — подтолкнул Том локтем Кинга.

— Одну минуту, сейчас, — глубоким басом прогудел Кинг.

Услышав мощный голос, старенький конторщик от удивления втянул морщинистую, как у черепахи, шею в высокий жесткий крахмальный воротничок-панцирь и поднял глаза на подошедших к столику газетчиков.

— Да-а, хороши мальчики!.. — улыбнулся он своей ошибке. — Таким бы мальчикам у Барнума в цирке гирями ворочать…

Ребята дружно захохотали. Им смешно было, что в их компании оказалось двое взрослых. Конторщик, однако, решил, что смеются над ним, и рассердился.

А вы чего здесь торчите? — закричал он на мальчиков. — Отчиталась — и марш отсюда!

— Нет, мистер, — выступил вперед Майк, — нам нужно узнать, кто больше всех газет продал.

— Кто больше газет продал? Зачем?

— Да так, нужно… — неопределенно протянул Бронза. — Вы уж скажите нам, пожалуйста. Просительный тон Майка смягчил старика.

— Новая забота… — заворчал он, но стал просматривать список. — Больше всех… больше всех… Ага, вот, кажется, самая большая цифра: Олден Фрэнк двести восемьдесят пять.

— Что, Чез! — осклабился в улыбке Фрэнк Темный. Он накануне поспорил с Чезом Николсом о том, кому достанется бутылка, и сейчас торжествовал победу.

У честного Чеза лицо вытянулось. Он так старался сегодня. Он пробежал сегодня с газетами километров пятнадцать, не меньше. Он голос потерял, выкрикивая:

«Экстренный выпуск! Экстренный выпуск!», а Темный перекрыл его. Что ж, уговор есть уговор: он проиграл.

— Твой верх, Фрэнк, — сказал Чез дрогнувшим голосом.

— Нет, позвольте, — поправил себя старенький конторщик. — Здесь, кажется, еще большая цифра есть… Да, да — Николс Чез: ровно триста.

Чез чуть не подпрыгнул от радости.

— Что, Фрэнк! — попытался он крикнуть, но голос его сорвался на странный писк. — Если по- честному, то бутылка моя! Но мы еще раз проверим…

Майк стоял растерянный. Он не знал точно, сколько газет продал, но ему казалось, что много. За всю свою жизнь газетчика он в один вечер никогда не продавал столько. Где только не побывал с газетами! И на вокзал забегал, и в метро пробрался, и на пристань, где люди ждали парома, поспел, и к воротам фабрики Снейдера примчался как раз в тот момент, когда смена выходила… А от ребят все-таки отстал. Обидно, очень обидно!.. Самолюбие Бронзы страдало.

Но тут рассеянный старик снова ткнул пальцем в лист и сам себе скомандовал:

— Стоп! Стоп! Вот у кого, кажется, больше всех — у Грина. Точно. Именно у него. — Конторщик посмотрел поверх очков на газетчиков и внушительно произнес: — Грин Майк — триста пятьдесят два. Молодец, Грин! Восемьдесят восемь центов заработал.

Пришла очередь торжествовать Майку.

— Что, Фрэнк! Что, Чез! — сказал он. — Бутылка-то того… Не видать вам бутылки.

Не ради синей пиратской посудины и даже не ради тех двух — трех квортеров, которые после продажи газет остались в кармане, старались сегодня мальчики. Бегая с пачкой экстренных выпусков по улицам вечернего Нью-Йорка, они хотели помочь Дику. Но все же старинная бутылка занимала в их мыслях не последнее место. Как-никак, тот, кому она достанется, будет считаться среди ребят чемпионом газетчиков. А это не мало. Это высокая марка.

Майк напыжился от гордости. Завтра весь пустырь будет говорить о его победе.

Бронза вместе со всеми ребятами собрался было домой, но Том задержал:

— Погоди, Майк, дело есть.

— Какое?

— Нужно в редакцию зайти, выяснить, как дальше будет.

Прошли во второй двор, поднялись к редактору. Кабинет пустовал, редактора не было. Зато в комнате рядом был его помощник Джо. Он встретил Майка как старого знакомого. Впрочем, с Томом и Кингом Джо через минуту тоже разговаривал так, будто знал каждого сто лет. Он сказал, что все в редакции очень довольны тем, как хорошо разошелся экстренный выпуск, что начало считается удачным, что в таком роде экстренные выпуски решено давать дальше и что ребята, которых привел Майк, — просто клад для редакции. Поговорив еще о том о сем, Джо достал из ящика стола чек на семьсот долларов.

— На лечение Дика Гордона, — объяснил он. — Редактор поручил мне завезти чек в лечебницу «Сильвия», но поскольку, Ауд, вы все равно возвращаетесь туда, возьмите его. Передайте чек в кассу лечебницы.

Том взял чек, хотел положить в карман, но Майк попросил показать ему небольшой листок в зеленых разводах, на котором рукой было выведено «700 долларов» и стояла подпись редактора. Чек — удивительная бумажка! Это все равно как деньги. Его можно сдать в банк и чистоганом получить нужную сумму.

Майк с уважением смотрел на чек. Подумать только: листок с ладонь, а он спасет Дика. Сейчас уже ясно, что Дика будут лечить, что глаз ему сохранят. Как Дик обрадуется, когда узнает об этом!

Когда Том, Кинг и Майк вышли из редакции, ребят во дворе не было. Они разошлись. Старенький грузовик одиноко стоял под широким цинковым навесом. С бортов его, обитых газетами, смотрели глаза Дика.

— Ну что — домой? — спросил инженер.

— Знаете, Блейк, — сказал Том, — давайте сначала к Гордонам заедем. Надо им газету завезти, надо обрадовать. Они ведь ничего не знают, думают, что завтра операция, волнуются…

— Ага, поедем, — поддержал Майк. Предложение Тома его устраивало. Он таким образом на машине домой попадал.

Инженер с сомнением посмотрел на электрические часы, висевшие у ворот.

— Поздновато, Ауд, — заметил он. — Я только подвезу вас, а сам поеду… Неприятности могут быть: уж очень надолго взял машину.

— Ладно, — согласился Том. — Что к Гордонам, что в лечебницу — направление одно. Мы по Бауэри поедем, а там, где надо будет свернуть, сойдем. От Бауэри ведь до вас недалеко, Майк?

— Совсем близко, минут пятнадцать, не больше. С бортов отодрали картонные полоски, сняли газеты. Грузовик снова приобрел свой будничный облик.

Майк ни за что не соглашался сесть в кабину. Ему хотелось проехать по городу в кузове. В кузове