– Только что стало известно, – продолжал взволнованный голос, – что неизвестными совершено нападение на резиденцию известного предпринимателя и мецената барона Гонсалеса, которого подозревают в руководстве картелем по производству кокаина. Пока известно только, что его дворец взорван, а сам барон Гонсалес, возможно, убит… Наша группа уже вылетела на место происшествия, следите за нашими новостями!

Щелчок, снова музыка, Дмитрий скосил глаза на Виолетту. Ее глаза стали как у морского окуня, но если он боялся увидеть на лице ужас, то ошибся: она сияла. Он продолжал смотреть на дорогу, руки на баранке руля, спокойный и невозмутимый.

– Это правда? – вскрикнула она. – Этот мерзавец получил по заслугам?

– Какие заслуги, – ответил он негромко. – По его вине умерли сотни и тысячи людей. По заслугам, это надо бы его казнить тысячу раз. Увы, такое невозможно.

– Но все-таки… все-таки, – сказала она счастливо. – Он наказан! Справедливость восторжествовала!

– Справедливость, – ответил он невесело, – но не правосудие. Ты же знаешь, что это незаконный акт. Совершивших это ждет суд и тюрьма… если их сумеют схватить.

Она смотрела на него с восторгом:

– Но разве барон жил без охраны? Я слышала, он окружил себя целой армией! У него даже настоящая армия куплена, не говоря уже о полиции!

Он чуть-чуть усмехнулся, голос сделал заговорщицки тихим:

– Ты думаешь, одно отделение спецназа моей страны… не справится со всей колумбийской армией?

Ее глаза вспыхнули от восторга:

– Так вот ты откуда!

Он чувствовал ее ощупывающий взгляд, которым она пробежалась по его мускулистому телу, где ни одной мышцы нет, вздутой тупым качанием железа, а все обретены в схватках, прыжках, ударах.

– Разве я такое сказал? – удивился он. – Моя страна в этом не участвует. И если я… те, которые это сделали… попадут в лапы властей, Америка от них тут же отречется.

– Проклятые международные законы, – проговорила она с ненавистью. – Эх!.. Когда же мы поставим весь мир на колени, чтобы моя страна правила миром и учила всех, как жить правильно! Ладно, ты только скажи, что надо делать. Ты делаешь услугу нашей стране, любой здоровый американец должен благодарить тебя.

Он отмахнулся:

– Да нет, я выполняю свой долг перед своей страной. Увы, поставки кокаина не оборвутся, хотя… сократятся почти вдвое. А потом…

– Потом, – закончила она горячо, – что-то придумаете еще. Но если половина детей Америки будет спасена от героина, уже это много!.. Послушай, тебе ведь надо как-то выбираться, да? У тебя есть возможности?

– Есть, – ответил он.

– В самом деле есть?

– Есть-есть, – ответил он.

Она покачала головой:

– Я слышу, как твои губы говорят «есть», а внутри у тебя говорит нечто другое. Ты не хочешь подвергать меня неприятностям? Я понимаю… Но хоть какую-то малость я могу для тебя сделать?

Он ответил с неохотой:

– Понимаешь… всегда случаются какие-то мелочи. Словом, я был разлучен со своими друзьями. Сама понимаешь, если говорить совсем уж откровенно, то такие крепости не берут в одиночку. Но отряд ушел одной дорогой, а я на встречу не успел. Теперь они уже на пути в родные казар… гм… дома, а я малость застрял.

Она приподнялась, оглянулась на приближающийся шум винта. Вертолет пронесся совсем близко. Они увидели, как их рассматривают в бинокль. Дмитрий неодобрительно покачал головой, его золотые волосы блестят на солнце, выдавая в нем американца, а Виолетта задорно высунула язык, показала вертолетчикам рожки, а затем растянула указательными пальцами рот и скорчила страшную рожу.

Видно было смеющиеся лица, вертолет пошел дальше вдоль дороги. Виолетта с облегчением опустилась на сиденье:

– Ну вот… По крайней мере, тебя не ищут за рулем моего форда.

– Да еще с очаровательной девушкой, – добавил Дмитрий.

– А ты… в самом деле меня находишь… хорошенькой?

Он повернул голову. Она смотрела чисто и открыто, ее губы слегка приоткрылись. Не отпуская руль, он наклонился и слегка коснулся нежных мягких губ своими твердыми, словно вырезанными из дерева.