– Тебе снится слава другого Иисуса, – сказал он с мягким упреком. – Иисуса Навина, который по крови и трупам привел наш народ в землю обетованную…

– Разве то не была дорога славы?

– Увы, сейчас не ты привел народ, а этот дикий вождь. Таких же диких, голодных и отчаявшихся людей, какими были наши предки, когда вышли из пустыни к землям Ханаана. Сейчас он – Иисус, а мы… мы должны придумать достойный выход. Мы не ханаане и филистимляне: мы знаем, что произошло, и не хотим, чтобы такое же случилось с нами.

В черных, как спелые ягоды терна, глазах Иисуса на миг вспыхнуло раздражение. Соломон покачал головой, Иисус отвел взор.

– И еще, – сказал Соломон мертвым голосом, – то, что они пришли, еще не самое худшее… Эти люди не питают к нам особой вражды. Такие народы уничтожают других лишь потому, что те попадаются на их пути, просто оказываются рядом, и потому лишь, что – чужие. Но худшее в том, что они и есть сыны Гога и Магога.

Иисус побледнел. Кровь отхлынула, лицо стало желтым, как у мертвеца. Нос заострился, глаза запали и погасли. Мертвым голосом прошептал:

– Тогда они… должны истребить нас.

– Да, так сказано в Завете, – подтвердил Соломон.

– Конец… конец всему?

– Да, – сказал Соломон, – но, как сказано, после того, как они истребят народ израильский, наступит конец света. Грянет Страшная битва с силами Зла. Враг будет повержен, наступит Страшный Суд, когда всяк получит по заслугам. Но я пока не могу сказать это народу, ибо они тут же выйдут из града и подставят головы под топоры скифов.

Иисус все же обреченным голосом прошептал:

– А разве так не проще?

Соломон ощутил растущее раздражение. Сильные мышцами люди редко оказываются сильными духом. Они чаще впадают в отчаяние, отказываются от борьбы.

– А кто сказал, что мы и есть израильский народ? Ведь когда началось истребление нашего народа, мы разбежались в поисках спасения. Одно колено бежало через пустыню, другое – через горы, мы сражались чуть дольше, и нам дороги на юг перекрыли. Пришлось, как испуганным ланям, бежать сюда, на север… Но я не верю, что только мы уцелели! Не мог наш господь дозволить, чтобы его народ исчез так… полностью!

Лицо Иисуса чуть посветлело. Он вздохнул прерывисто, так не к лицу человеку с мечом, словно ребенок после долгого плача:

– Хорошо бы. Но я видел наши старые записи! Бежали десятки тысяч, редкие тысячи добрались до этих земель, а сколько пережило первую страшную для нас, привыкших к теплу, зиму? Я помню, что весь наш народ – потомство четырех уцелевших женщин! Иной раз среди ночи просыпаюсь от страшной мысли, что, если бы и они… А они хворали, об этом есть запись!

Соломон сказал просто:

– Нас бы не было. Но мы есть. А также есть племя Гога и Магога. Я верю в предопределенность и даже готов протянуть шею под их топор… но один момент в рассказе их волхва меня потряс.

– Какой? – спросил Иисус настороженно.

– Причину их ненависти к нам. Точнее, ко всему племени Сима. Оказывается, с годами истинная причина расставания трех братьев забылась. Или же исказилась намеренно, во что я верю больше. Жизненную правду заменили привычной сказкой о трех братьях: двух злых, а третьем – кротком и послушном. Так вот этого третьего злые братья изгнали, а ныне его потомки горят жаждой восстановить справедливость. А справедливость в их понимании – это предать мечу и огню чужаков, истребить все живое, вырубить сады, засыпать колодцы… Ну, сам знаешь, что проделали наши предки, когда вошли в землю Ханаанскую.

Иисус отмахнулся:

– Нас вел Яхве.

– Их тоже кто-то ведет. Пусть языческий, но если идут…

Иисус возразил:

– Какая разница, из-за чего ненавидят? От своего не отступятся.

– Да, но… если ненависть на недоразумении, то мы, иудеи, славились умением улаживать споры.

– Но не с дикими скифами, – отрезал Иисус. – Это худшие из гоев! К тому же ты забыл, им все равно нужны эти земли.

За окнами слышались крики, звонко стучали колеса по деревянной мостовой. Соломон морщился, в черепе боль стала невыносимой. Он сказал упавшим голосом:

– Да, ты прав. Они в любом случае хотят истребить все наше племя.

Иисус поднялся:

– Я пойду. Надо крепить оборону. Эй, Дебора! Принеси меду хозяину. Да разведи в горячей воде, у него силы на исходе.

Соломон закрыл глаза. Шаги удалились, дверь открылась тихонько, шаги прошелестели в коридоре. Потом за окном крики раздались громче, Соломон услышал и окрепший голос Иисуса. Бывший охотник отдавал приказы коротко и отрывисто, как римский центурион.